«Обо мне?»

«Да, мой любимый братец, о тебе. Потому что ваши сознания подходят друг другу. Я знаю, это действительно так. – Афра услышал, как сестра похлопывает рукой по стене, чтобы подчеркнуть эти слова. – И Ровена пообещала мне, что пригласит тебя на курсы на Альтаир, когда ты подрастешь».

«Она пригласит меня? И я буду так далеко от тебя…»

«Афра, дорогой, такие Таланты, как мы, находятся друг от друга не дальше, чем на расстоянии полета мысли».

«Но я ведь не смог установить контакт с тобой, когда ты была на Альтаире!»

«Но сейчас-то я дома… И до Южной станции ты сможешь достать очень легко. А теперь нам пора вставать. Тебе нужно заниматься и заниматься, чтобы ты был готов, когда понадобишься Ровене».

По мере того как Афра взрослел, это обещание приобретало для него все большее значение – главным образом, как возможность покинуть Капеллу и оставить за спиной те строгие, почти удушающие правила поведения, неукоснительного выполнения которых ожидали от него родители. Общение с командами грузовых и пассажирских кораблей, а иногда и с гостями, которых он по поручению Хазардара провожал из персональных капсул в Башню, весьма расширило его знания о других культурах и социальных системах.

На протяжении последующих девяти лет он регулярно встречался с коричневокожим капитаном – «галлоном». Капитану Дамитче импонировало достоинство, с которым держался «зеленая пинта», хотя это прозвище больше не приходило ему на ум после того, как он узнал имя Афры. Именно Дамитча познакомил мальчика с искусством изготовления фигурок из бумаги – оригами, которое было частью культуры его предков.

Как зачарованный следил Афра за толстыми пальцами Дамитчи, тщательно и осторожно складывающими и сгибающими бумагу, творящими необыкновенно изящные существа, предметы и цветы – и все это из простых листков цветной бумаги.

– Обычно в старину моряки вырезали фигурки из дерева, – объяснял Дамитча, ловко мастеря птицу, которую он называл журавлем, – птицу с расправленными крыльями, длинными ногами и шеей. – Они называли их безделушками. На старушке. Земле этого добра набралось на несколько музеев, и однажды я побывал в одном из них во время отпуска. Космонавты не могут брать с собой ничего тяжелого, так что бумага подходит отлично. Это не дает скучать и держит в форме мои пальцы для всякой тонкой работы на борту корабля.

Когда Афра попросил научить и его делать оригами, Дамитча дал ему пленку с инструкцией и даже подарил несколько листов цветной бумаги. Афра поспешил рассказать сестре о своем новом хобби, но ответ Госвины, поглощенной новыми обязанностями техника в Башне и заботами жены, прозвучал как-то машинально, что явно говорило об ослаблении прежних связей. Афра понимал, что ее время занято важными делами, и хотя она по-прежнему любит его, работать в Башне гораздо интереснее, чем выслушивать своего младшего брата. Хазардар был ближе, и вот он-то и выразил искреннее удивление и одобрение тому, что Афра способен сделать из листа бумаги. Он даже приколол образцы работы Афры над панелью управления, а некоторые взял домой, чтобы порадовать своих детей.

Во время своего следующего визита на Капеллу Дамитча подарил Афре набор бумаги для оригами самых разных размеров и оттенков, даже с узорами. Еще он привез пленки, рассказывающие об истории искусств Востока, и даже настоящую маленькую бумажную книгу по японской каллиграфии.

Когда Афра повзрослел и у него появились новые обязанности, Дамитча и сам стал заходить в офис Хазардара, чтобы поболтать, или вместе перекусить, или провести долгий вечер за спором. В результате Афра знал гораздо больше подробностей о жизни других колоний и народов, чем рассказывали в школе.

Потом Дамитча вышел на пенсию. Он часто присылал своему другу весточки, на которые Афра аккуратно отвечал, но мальчику больше не удалось найти человека, подобного старому капитану. Любопытство, которое Дамитча пробудил в юном Афре, не угасало. Он продолжал активно интересоваться другими культурами, гораздо больше, чем об этом было известно его родителям.

Собственное любопытство беспокоило и самого Афру. Он с сожалением сознавал, что увлечен такими вещами, которые его семья считает банальными или ненужными. Еще подростком Афра часами исследовал свой внутренний мир, стараясь обнаружить в себе тот «изъян», который требовал от него знаний больших, чем он мог получить на Капелле, и вынуждал его изучать другие миры, отвергая надзор любящих родителей и тот жизненный путь, который они избрали для него. Он знал, что они любят его, и это тяжким грузом лежало на его душе, так как он стремился быть не таким, как все. Главной заботой родителей было стремление не запятнать честь семьи, что означало жесткое подчинение необходимости следовать торным путем. Опираясь на любовь, мудрость и присущее им знание характеров и способностей своих детей, Гос Лайон и Чесвина действовали с железной убежденностью в том, что они знают, что для них более всего необходимо. Особенно для Афры.

Его братья и сестры, включая Госвину, охотно позволяли родителям руководить их жизнью. Каждый из них, обладая небольшим Талантом, спокойно делал карьеру на службе в ФТиТ, что и было пределом их мечтаний. Счастливый брак и успешная работа убедили Госвину в том, что следование родительским наставлениям принесет счастье и Афре. Она не понимала причину его бунта, не понимала, что он уже много лет открыт для контакта с системами, основанными на других стандартах жизни.

Его интерес к другим мирам распространялся на все необычное, вроде корабельных котов с лайнера «Букефал». Дамитча рассказывал ему об этих странных животных – космическом варианте обычных земных кошек.

– У нас на корабле их нет, но в следующий раз, когда старый «Бук» приземлится здесь, спроси капитана – женщину по имени Марша Мейло, – нельзя ли тебе посмотреть на их любимцев. У них сейчас новый помет. И очень жаль, парень, но они не любят жить на какой-либо планете – они желают оставаться в космосе.

Афра запросил в библиотеке информацию о корабельных котах, и на экране появилось изображение: нынешний чемпион Гарфилд Пер Астра, великолепный зверь с шерстью цвета легкого загара, с черными полосами, с метками на морде, которые придавали ему одновременно благодушный и необыкновенно мудрый вид. Глаза у него были желтые, как и у Афры, но больше всего по сердцу мальчику пришелся не столько цвет глаз, сколько высокомерно-независимый вид.

В библиотеке нашлось множество голографических картин котов с необычным окрасом, их длинные родословные, истории их выращивания и рекомендации по питанию, рассказы о ловкости, с которой они находили мельчайшие пробоины в корпусах кораблей, а также об их невероятной способности к выживанию в случае космической катастрофы. «Найти КК!» – было лозунгом всех спасательных групп. На любом корабле, который имел на борту корабельного кота, в разных местах корпуса огромными буквами было начертано: «КК на борту».

И когда «Букефал» в очередной раз прилетел на Капеллу, Афра бросил все дела и вскоре уже толкался среди встречающих у сходней.

– В чем дело, парень? – спросил вахтенный, заметив Афру, который аж пританцовывал от желания обратить на себя внимание.

– Капитан Дамитча с грузового корабля «Занзибар» передал мне сообщение для вашего капитана Марши Мейло.

Вахтенный колебался между раздражением и любопытством.

– Да? И что же в этом сообщении?

– Мне необходимо передать все лично капитану.

– Да? Хм… Не знаю, чего он хочет… Эй, парень, в чем дело?

В этот момент Афра увидел корабельную кошку, которая лениво подошла к сходням, чтобы выглянуть наружу. Вид у нее при этом был не менее высокомерный, чем у самого высокопоставленного методистского проповедника.

– О, это наша Королева Острова Сокровищ, – гордо поведал космонавт. Афра невольно протянул руку к кошке, благо они находились на одном

уровне – Королева на корабле, а Афра на земле. Но вахтенный тут же отшвырнул его руку ногой, и Афра испуганно отпрянул назад, ощущая острую боль от удара.