Он знал, что ему лгут. Потому что нельзя быть десятым, одиннадцатым, двадцать седьмым. В этом случае произойдет Поглощение.

Алекс напился у колодца, сполоснул лицо и руки. От голода сводило живот. Алекс вернулся к крыльцу.

Мешок, собранный Ситмахом, все еще стоял здесь, неплотно завязанный. Сверху соблазнительно отсвечивали крышки мясных консервов. Алекс вытащил одну и вскрыл перочинным ножом. Под слоем белого жира притаился красный кусок мяса. Поддев его ножом, Алекс сунул кусок целиком в рот. Но проглотить не смог — кусок застрял в горле. Алекс задыхался, давился топал ногами, и слезы текли из глаз. Не в силах сдержать конвульсивных спазмов, он перегнулся пополам, и выплюнул полуизжеванный кусок в пыльную траву.

— Что, не вкусно? — раздался над ним голос Гнейса Алекс скорчился, не смея поднять головы, чувствуя что Гнейс через плечо смотрит на этот красный кусок тушенки, облепленный белыми кусочками жира. Из-за этого куска Алекс лишился всех прав. Гнейс мог схватить его, как паршивого котенка, выкинуть прочь, и Ситмах не стал бы за него заступаться.

Но Гнейс вдруг стал милостивым. Презрительно хмыкнув, он отошел и сел на валявшееся в траве бревно. Сидеть ему было неудобно — колени высоко выпирали. Он делал вид, что не смотрит в сторону Алекса и насвистывал что-то под нос.

Затем появился еще один. Но не Ситмах. Этот новый выглянул из разбитого окна в доме напротив У него было толстое мягкое лицо, нечесанные густые волосы и рыжая с проседью борода. Он потянулся выпятив грудь: в зевке рот, раскрывшись, поглотил лицо.

— Эй, жрать не пора? — крикнул человек в окно и полез наружу.

— Пора, раз ты проснулся, — отозвался Гнейс.

— А это что за тип? — белобрысый заметил Алекса.

— Новенький. Ситмах хочет взять его с собой… Он тебе нравится, Макс? — поинтересовался Гнейс.

— Мне-то что… — пожал плечами Макс. — Ситмаху виднее, кого брать.

— Ну, да, конечно.. — Гнейс хитро прищурил глаза, А если он тебя оставит а этого сопляка возьмет…

— Как это — меня оставит? — не понял Макс. — Я же знаю, что должен идти… — и он, хмурясь, поглядел на Алекса.

— Я ведь только шестой, — пробормотал Алекс противным заискивающим голосом. — У вас еще одно место в запасе…

— Ах, он нам позволяет, — засмеялся Гнейс. — Только этого мы и ждали. Премного благодарен. А если Поглощение теперь наступает при шести?

— Тогда бы мы уже совершили путешествие к центру Земли, ответил Ситмах. Он подошел и неслышно встал за Гейсом.

Алекс радостно ему улыбнулся.

Ситмах хотел еще что-то добавить, но в этот момент взвыла сирена. Все разом повернулись и помчались к счетчику.

— Это все ты, гаденыш, — на ходу крикнул Гнейс.

Но Алекс тут не мог быть причиной: по дороге, переваливаясь, ехала машина. Полуразвалившийся драндулет, покрытый толстым слоем грязи, остановился возле самого счетчика и из него вышла высокая блондинка неопределенных лет в пушистом свитре и брюках в обтяжку.

— Привет, ребята! — она театрально помахала рукою. — Вы, никак, получили пополнение и у вас наступило переполнение? — она первая хихикнула над своим каламбуром.

Гнейс подошел к ней.

— Алиса, милая, тут пристал к нам одим идиот…

— Так выгоните его, чего ждете? — Алиса пожала плечами и, обернувшись к Гнейсу, засмеялась. — Ну и наряд у тебя, дорогуша! Где ты его раздобыл? Обменял на свой костюм?

— Понимаешь, дорогуша, — передразнил Гнейс, — пошел я купаться, а костюм и поглотило…

Алиса громко расхохоталась, но тут же, переменившись в лице, повернулась к машине: — Эй, что вам надо? — крикнула она Ситмаху, ибо тот отворил заднюю дверцу и, запустив руку внутрь, шарил гдето под сиденьем.

— Контрабанду ищу, — ответил Ситмах и выволок наружу парня лет восемнадцати в черном смокинге, но только смокинг этот был женским.

Парень, едва высвободившись из железной хватки Ситмаха, пытался принять независимый вид и изо всех сил вытягивал свою тонкую шею. Но держался он подле Алисы и от машины тоже не отходил.

— Это кто? — спросил Гнейс. Обычная усмешка сползла с его лица, и губы глупо обвисли.

— Брат, — ответила Алиса, — Не бросать же мне его в лесу.

Макс громко захохотал и в восторге хлопнул себя по животу.

— Парень пусть убирается, — сказал он сквозь смех.

— Который? Этот или тот? — попыталась схитрить Алиса.

— Оба, — процедил сквозь зубы Гнейс.

— Я предлагаю разделиться на две группы, — сказал Ситмах, будто и не слышал всех предположений до, машина едет быстрее, чем идут лошади. Пусть двое сядут к вам, а остальные пойдут со мной.

— Вот еще! — возмутилась Алиса. — У меня нет бензина. Я надеялась дотащить машину лошадьми до границы Поглощения, а там уж наверняка с бензином попроще.

Ситмах насмешливо приподнял брови.

— Лошадьми? Этот дряхлый шарабан?

— Скорее, чего вы тянете? — Алиса начинала нервничать.

— Вот-вот начнется Поглощение… Пусть мальчишка уйдет.

— Перебьетесь, — отрезал Ситмах. — Разделимся на группы и пойдем на расстоянии друг от друга.

— Пусть мальчишка едет с Алисой, — предложил Макс.

— На кой он мне черт? — взвизгнула та. — Дайте мне лошадей!

— И не подумаю, — ответил Ситмах. — Берите Гнейса взамен.

— Но без лошади, — опять заржал Макс.

Гнейс посмотрел на него с ненавистью и отошел подальше от прекрасной блондинки и ее брата.

Глаза Алисы сузились, превратились в две узкие щелки.

— Ну ладно, дорогие дружки, я вам припомню, как вы выгнали женщину, бросили на произвол судьбы… Поехали, — обратилась она к своему брату.

Тот, колеблясь, осторожно сделал шаг в сторону Ситмаха.

— А нельзя ли… — начал он, но Гнейс вдруг истошно завопил: — Нет!

Когда машина уехала, осела пыль на дороге, смолкла сирена хромосенсора, а на экране его загорелась прежняя, радующая глаз зеленая шестерка, Алекс заметил, что к стоящим на дороге присоединились еще двое мужчина лет сорока, коротко остриженный, с обожженной, шелушащейся кожей на лице и руках, и женщина, такая же немолодая и бесцветная, как он.

— А, Родион, — усмехнулся Ситмах. — Ты, я смотрю, наконец проснулся, Да, — ответил тот и притворно зевнул, — Устал вчера очень.

— Поразительно, — засмеялся Макс, — его не разбудила даже сирена…

Женщина смотрела равнодушно, а Родион натянуто улыбался.

Алекс никогда прежде не ездил верхом. Машины, поезда, самолеты — все вдруг оказалось в прошлом, засыпанное землей и пылью, и ржавчина уничтожила неутомимые тела созданных человеком машин. А к человеку, прежде всемогущему, вернулась лошадь, косматая, неторопливая, с понимающими печальными глазами.

Алекс опасался, что лошадь начнет брыкаться и сбросит его.

Но старая кляча встала и не желала никуда идти, изредка лишь переступала с ноги на ногу. Ситмах подъехал и привязал повод лошади Алекса к своему седлу. Конь под Ситмахом был красивый — высокий, длинноногий и диковатый. Когда-то он был гордостью конного завода…

Всадники ехали друг за другом. Шаг, шаг, еще шаг… Седло — удобное и мягкое, удивительно смотреть на мир с его высоты — это тебе не автомобиль.

Едущий сзади Родион то и дело догонял Алекса — конь его тяжело вздыхал и фыркал в спину мальчишке.

Опередив остальных шагов на двадцать, ехал Макс.

Хомосенсор висел у него на шее.

Низкорослый кустарник поднимался на заброшенных полях, что тянулись по обеим сторонам дороги. Порой он сменялся камышами и осокой — наступали болота. Деревья еще не успели сюда добраться.

Но скоро появятся и они. Неожиданно на дорогу выскочил заяц и понесся вперед. Ситмах сдернул с плеча ружье, но стрелять не стал — позволил косому шмыгнуть в кусты.

— Зверье процветает, — заметил Родион.

Растения пробивались сквозь трещины в асфальте, корни поднимали целые пласты. Жизнь наступала на человека. Земля наступала.

Вдали показался лес. Зеленые и желтые кроны, темные стволы.

Макс первым подъехал к опушке.

Неожиданно деревья качнулись как пьяные, и повалились друг на друга, в листве замелькали светлые пятна серого неба. Тяжкий вздох пронесся над полем, а следом испуганно закричали птицы.