Но я не ощутила ничего такого. Это был мой приговор. Наши языки боролись за превосходство, в то время как он медленно опустил руку на мою грудь, нежно лаская мой сосок, пока не напрягся.

Кирк отстранился первым. Его дыхание стало прерывистым, похоть смягчила черты лица.

— Думаю, ты справилась.

Судя по заметной выпуклости в штанах, которую я заметила, когда Кирк отходил от меня, я не просто «справилась». Рухнула на кровать, крепко сжимая ноги. Мой клитор распух, а киска была влажная и готовая.

« Что, чёрт возьми, этот мужчина делает со мной?

И как, чёрт возьми, я собираюсь это остановить?»

Я лежала на животе поперёк кровати Кирка, разгадывая уже четвёртый кроссворд за сегодняшний день, когда хлопнула передняя дверь. Кирк отсутствовал уже более трёх часов, а этот шум только подтвердил мои опасения: что-то случилось.

Он зашёл в спальню и сдёрнул через голову рубашку.

— Росс вызвал нас к себе в «Перспективу».

— Ты обещал мне свободный вечер.

Кирк снял майку и бросил её в угол.

— Это уже не моё решение. У нас есть двадцать минут.

Я не сдвинулась с места, будучи прикованной к кровати.

Перешагнув кучу одежды на полу, Кирк наклонился к кровати, чтобы расстегнуть наручник на моём запястье.

— Почему? — спросила я, отодвигаясь от него. — К чему такие изменения в планах?

— Ты опять начинаешь? Спроси у Росса, если тебе так хочется это узнать. Я уж точно не заинтересован в том, чтобы снова беспокоиться о тебе в течение делового ужина.

Он притянул меня за лодыжку к краю кровати, — именно за ту, которую я ушибла об стол.

Подавляя боль, я поднялась.

У меня было ощущение, что это не я, а он просто собирается на работу, но, несмотря на это, основное бремя всё равно лежало на моих плечах.

— Иди в ванную, подправь макияж и приведи волосы в порядок. Я принесу тебе одежду.

По крайней мере, он не заставил меня ползти; фактически, когда я выходила из комнаты, Кирк едва обратил на меня внимание. В ванной я глубоко вздохнула и уставилась в зеркало. У меня бы ни за что не получилось повторить то, что сделала Аллея, но я старалась, как могла. Когда пришло время наносить подводку, я осознала, что мне необходимо больше практики.

Кирк зашёл в ванную и положил на стол короткую юбку и топ. Он осмотрел мой макияж в зеркало и прислонился к стене рядом со мной. Почувствовав снова его запах и ощутив на себе его взгляд, мне стало неловко.

— Не представляю, что мне сделать с волосами, — мне было ненавистно, что мой голос прозвучал приглушённо и тревожно.

— Оставь их. Так нормально.

Я застегнула юбку, побросала всё обратно в косметичку, и Кирк прицепил поводок к моему ошейнику.

— Мне стоит беспокоиться?

— Нет, если будешь делать то, что тебе говорят.

Иными словами: «да».

Когда мы подошли к главной комнате, где мы обычно ели, какой-то амбал остановил нас на входе.

— Босс сказал отправить вас в прозрачную комнату.

Кирк кивнул и потащил меня обратно к лестнице. Он поставил меня на ноги.

— Что-то не так? — прошептала я.

— Ничего, — ответил он, но его голос был гораздо напряжённее, грубее, и даже более отстранённым, чем обычно. — Просто не думаю, что твоё неловкое ползанье кому-нибудь покажется сексуальным.

Он дёрнул меня за цепочку и потащил вниз по лестнице, затем по лабиринту с чёрными стенами, пока не нашёл, что искал. Через стеклянные плиты в потолке я поняла, что сегодня мы в комнате, которая располагается этажом ниже той, где мы были до этого.

— К… Х… Хозяин, — я запнулась, стараясь не назвать его по имени.

Кирк открыл дверь, и я увидела комнату, больше напоминающую больничную палату: там стояли такие же кровати, а стены были увешаны всевозможными кнутами, цепями, анальными пробками и фаллоимитаторами.

— Нет, — прошептала я.

— И снова ты упустила лекцию о выборе.

— Но ведь ты тоже не хочешь этого.

Меня охватило чувство тревоги. Всё что угодно, но только не это. Казалось, всё будет лучше, чем то, что он собирается заставить моё тело снова предать мой разум.

— Ты не хочешь меня.

— Это ранит твои чувства?

Я презирала тот факт, что он играл моего хозяина из-за какой-то там обязанности, и потому заставлял себя прикасаться ко мне. Преступник, живущий в каком-то борделе, заставлял себя прикасаться ко мне. И что хуже, эти прикосновения заставляли меня кончать.

Я взглянула на окна выше.

— Они могут нас услышать?

— Не думаю.

 Кирк поднял меня на кровать и отстегнул цепочку от моего ошейника.

— Номер звукоизолирован, но с микрофоном. Он выключен.

Бросив поводок на ближайшую столешницу, он крепко сжал челюсть.

— Я разозлила тебя?

— Да, — он уставился на меня, но его тело было расслаблено, как будто он не хотел, чтобы кто-то заметил нашу перепалку. — Снимай топ.

Я надеялась, что если смогу его разозлить, то не испытаю того удовольствия. Как бы глупо это ни звучало, но я предпочитала, чтобы он действовал как преступник. Так мне проще было его ненавидеть.

— Нет.

— Чёрт возьми, Серебро, — прорычал Кирк, — думаешь не подчиняться здесь безопаснее, чем наверху? Ошибаешься. Делай, как я, блядь, говорю, или они с удовольствием понаблюдают за тем, как я отшлёпаю твою задницу. А затем они выстроятся в очередь, чтобы продолжить.

Кирк разорвал топ и прижал меня к кровати, сжав рукой моё горло.

Этот жест напугал меня, но не лишил воздуха.

— И почему тебя все боятся?

Давление на моём горле усилилось.

— К чему это? Думаешь, оскорбишь меня, и на этом всё закончится? Хочешь, чтобы я не трогал тебя? Или, может быть, тебе нравится жестокость?

— А не пошёл бы ты, — прошипела я в ответ.

Удерживая меня за горло, Кирк наклонился и взял цепь с какой-то штуковиной на конце. Он без предупреждения захватил мой сосок ртом, обвёл его языком и прикусил.

В этот раз была только боль и ни грамма удовольствия. Затем Кирк отодвинулся, прикрепил конец цепочки к моему соску и потянул её, протягивая через крепления на моей руке и закрепляя под кроватью. Я стиснула зубы, чтобы не дёрнуться, не зная, как можно было додуматься до этого плана и надеяться, что всё закончится.

Он не хотел делать это быстро. Как только Кирк отступил, я хотела воспротивиться, но он остановил меня одним своим взглядом.

— Сейчас ты не такая смелая, — насмехался он низким голосом. — Ты же не хочешь сражаться в заранее проигранном бою, как это было с Гейбом?

— Ты мудак, я хочу бороться, и ты это знаешь.

— Но ты достаточно поумнела, чтобы этого не делать. Тем не менее, пытаешься меня разозлить. Значит, предпочитаешь боль.

Я смотрела в сторону, пока он повторял это с другим соском. С каждым моим вдохом они становились всё более чувствительными, и я боялась сдвинуться даже на миллиметр. Интересно, насколько пристально они наблюдают? Я посмотрела вверх, пытаясь увидеть, что происходит в комнате выше, но из-за освещения ничего нельзя было разглядеть. Всё, что мне удалось увидеть — собственное отражение. Себя прикованную и взъерошенную.

Я не хотела боли, и мне нужно было напоминать себе о том, как сильно я не хочу здесь находиться. Как сильно я их ненавижу. Как ненавижу себя.

— Теперь ты вроде бы успокоилась, — заметил Кирк.

— А ты и теперь недоволен. Может, хочешь, чтобы я тебя поддразнила и дала повод причинить мне боль?

— Может, если это будет болезненно для нас обоих, ты угомонишься.

Кирк ударил меня по животу. Удар был не болезненным, но заставив меня пошевелиться и натянуть зажимы на сосках.

— Они спросят, почему мы так много болтаем.

Кирк отступил и оглядел комнату. Наверное, искал для меня лучшую пытку. Костюмчику понравится унижение, ведь насколько я поняла, меня обучают угождать его клиентам. Если сейчас они не были заняты пытками и действительно наблюдали за нами, то это ставило Кирка в неловкое положение, если только он сам не желал показать мою бесполезность.