— А что вы думаете об отравлении? — заметил Мастерс таким тоном, как будто делал честное торговое предложение.

— Нет!

— Нет? Это точно?

— Да. Разве что у вас имеется какой-либо неизвестный науке яд, но я не дам себя провести. — Вопреки собственному желанию доктор Сандерс рассмеялся. — Инспектор, могу поклясться чем хотите, что причиной смерти Констебля не был какой-либо яд: жидкий, твердый или газообразный. Доктор Эйдж и я, мы мучились над этим много часов, и, если существует еще какой-то метод исследования, о котором мы забыли, я очень хотел бы о нем услышать. Ничего.

Старший инспектор задумчиво царапал свой подбородок. Он был явно обеспокоен, и на лице его застыло подозрение.

— Что-то тут не в порядке, — заявил он. — Правда? Всегда в организме остается какой-то след. Ведь что-то, в конце концов, должно было умертвить этого типа. Человек не может ни с того ни с сего упасть трупом.

— В том-то и дело, что может, — спокойно сказал Сандерс.

— Я, видимо, плохо расслышал вас, доктор?

— Нет. Я могу вам назвать, по крайней мере, три случая, в которых совершенно нормальный и здоровый человек может умереть без какой-либо видимой причины смерти: внутренней или наружной.

— Это невозможно!

— Почему же?

— Потому что… потому что. Господи, помилуй! — вскричал Мастерс.

Он встал и, нервно позвякивая в кармане монетами, уставился в залитое солнцем окно.

— Хорошо бы мы выглядели! Я спрашиваю вас, что стало бы с полицией, если бы люди, ни с того ни с сего, стали умирать без малейшего указания на то, что их прикончило…

— Вот, вот, уже теплее, уже теплее, Мастерс. Мы еще не попали в цель, но находимся ближе к ней. Если ситуация станет слишком горячей, я написал заявление, которое вы можете передать прессе, разумеется, это заявление не мое, а того, кто представляет авторитет в подобных делах. Это цитата из Тейлора, автора «Теории и практики судебной медицины», следовательно, вы можете избавиться от своих сомнений.

И он склонился над листком бумаги, исписанным его рукой.

Он отодвинул листок от себя.

— Видите, здесь все изложено, коротко и ясно. Повторяю, я могу назвать вам, по крайней мере, три случая, в которых человек может умереть насильственной смертью без каких-либо следов, указывающих на причину смерти: внутреннего или наружного.

Мастерс бросился на него, как терьер.

— Минуточку! Вы сказали «насильственной смертью». То есть — убийство?

— Да.

— Ага, — сказал он после паузы и уселся на стул. — Не буду отрицать, мне все время приходится узнавать много нового. Но почему-то всегда, когда я разговариваю с вами или сэром Генри Мерривейлом, всплывают дела, от которых бы я с удовольствием отказался. Три способа, не так ли? Ну что ж, доктор, я вас слушаю!

— Первый. Известны случаи практически немедленной смерти, когда она наступает как результат неожиданного удара в верхнюю часть желудка, либо брюшную полость. Это влияет на центральную нервную систему. Однако не оставляет ни одного следа или внутренней раны, ни физического изменения внутри организма, то есть не имеет какого-либо следа, указывающего на причину смерти.

— Подождите минуточку, — вмешался Мастерс. — Не хотите ли вы сказать, что можно прикончить кого-нибудь, неожиданно ударив в желудок?

— Что ж, я не особенно рассчитывал бы на это, как на безошибочный способ. Может, удастся, а может, и нет. Речь идет о том, что такого рода случаи зафиксированы. Если вы произведете подобную «операцию» без свидетелей и жертва умрет, никто и ничто на свете не выяснит истинной причины смерти.

— Вот, значит, как это выглядит. — Мастерс переваривал Услышанное. — А второй способ?

— Случается, что люди умирают от сотрясения мозга и не остается ни малейшего следа, указывающего на причину смерти. Неожиданный удар по голове, и жертва падает замертво на месте или умирает чуть позднее, не приходя в себя. Разумеется, может остаться след удара, либо содранная кожа, но может и не быть никакого следа. Бывают также случаи, когда после подобного удара не происходит никаких изменений в мозгу или кровеносных сосудах, и все остальные органы умершего остаются в прекрасном состоянии. Однако этот человек погибает насильственной смертью.

— Та-ак. Третий способ?

— Нервный шок, вызванный чем-то неожиданным или как результат испуга. В большинстве случаев мы скорее приписываем это внезапному прекращению сердечной функции. И не фыркайте, пожалуйста, это факт, имеющий солидное научное обоснование, опираясь на которое, можно разложить здорового человека, как младенца, без всяких внешних и внутренних следов.

Есть еще много иных способов, но ни один из них нельзя применить к нашему случаю. Например, люди умирают от электрического шока, но это не оставляет никаких следов. Разумеется, это первое, что приходит в голову в доме, переполненном различными электрическими приборами. Но Констебль не находился в зоне действия какого-либо прибора, впрочем, сила тока слишком слаба, чтобы поразить кого-то насмерть. Вся проблема с электричеством заключается в том, что если оно убивает, то делает это в течение секунды. Кроме того, есть некоторые препараты — например, инсулин, — которые очень трудно выявить при подкожных впрыскиваниях. Однако, думаю, что при вскрытии мы не пропустили этой или подобной возможности. Не хочу, чтобы вы неправильно поняли меня. Все, что мы могли, мы сделали.

Несколько минут Мастерс неуверенно наблюдал за своим собеседником из-под прищуренных век. Кирпичный румянец залил его лицо.

— Прошу вас не сердиться, доктор, — успокаивающе сказал он. — Вы хорошо себя чувствуете?

— Более или менее.

— Меня это радует, потому что я не имею ни малейшего понятия о том, что вас мучает. Клянусь Богом, вы уже достаточно подробно объяснили всю эту теорию. Чего вы хотите? Проверим только, хорошо ли я вас понял. Мистер Констебль мог умереть от удара кулаком в желудок. Или от удара тупым предметом по голове. Или от шока — кто-то вышел из-за угла и сказал: «У-ууу». Если вы позволите, — сказал он голосом, полным сарказма, — мы воспользуемся научной терминологией и этот случай определим как прекращение сердечной функции по неопределенной причине. Во всяком случае, вы вычислили три способа, которые могли вызвать смерть Сэмюэля Констебля. Вы согласны?

— Да.

— Вот видите. И вы думаете, что это умышленное убийство?

— Без всякого сомнения.

— Внимание! — Старший инспектор нацелил в Сандерса указательный палец. — Никаких утверждений. Подождем фактов, молодой человек. Но подискутировать мы можем. Констебль сказал своей жене, что идет ужинать, и вышел в холл?

— Да.

— Сколько времени прошло между той минутой, когда миссис Констебль в последний раз разговаривала с мужем, и моментом, когда она открыла дверь и увидела его, качающегося на ногах?

— Она говорит, что около минуты.

— Около минуты. Какой-либо другой человек выглядывал в холл, прежде чем миссис Констебль начала кричать?

— Нет.

— Значит, в течение этой минуты он был один?

— Правильно.

— Допустим, — продолжал Мастерс, — что убийца ждал там его. Предположим, что он напал на Констебля, когда тот вышел из комнаты. Ударил его в желудок или по голове. Думаю, ему хватило бы времени, чтобы быстро сбежать с лестницы или вернуться обратно в одну из спален, прежде чем миссис Констебль выглянула в холл?

— Да, наверное.

— В таком случае?…

— Видите ли, — пояснил Сандерс, — мы как раз приближаемся к главному. Все это может быть правдой. Вы можете выбрать себе теорию, которая вам больше нравится. И если даже дать голову на отсечение, что она верна, как вы сможете это доказать?