– Я вовсе не предубежден против него! – запротестовал майор и, стараясь вернуться к прежнему официальному тону, обратился к Эллиоту. – Инспектор, дело ведете вы. Я в дальнейшем не собираюсь иметь к нему никакого отношения. Надеюсь, однако, что сказанное мною представляет для вас интерес. Всем известно, что Джо Чесни – отъявленный лентяй и, что Марк принуждал его заниматься делом, а что касается оснований для ареста...

– Каких оснований? – перебил майора Фелл.

– То есть, как?..

– Я сказал: каких оснований? – повторил доктор. – В своей изобретательной и очень остроумной реконструкции событий вы, кажется, забыли одну мелкую, но, быть может, существенную деталь. Не Джозеф Чесни обманул свидетелей трюком с часами, что сделал его брат Марк. Нельзя, знаете ли, вешать Петра за кражу, совершенную Павлом.

– Да, но...

– А в результате, – с нажимом продолжал доктор, – вы, нарушая законы логики, считаете, что следует арестовать человека только потому, что вам удалось опровергнуть алиби, приготовленное ему другим. Вы даже не утверждаете, что он сам подстроил его. Вы хотите арестовать человека только за то, что у него нет алиби. Я не буду останавливаться на других слабых пунктах вашей гипотезы и ограничусь простым замечанием, что так делать нельзя.

На лице майора появилось обиженное выражение.

– Я не сказал, что его надо арестовать. Я знаю, что нужны доказательства, но нто, однако, вы предлагаете?

– Что, если мы продолжим, сэр, – вмешался Бост-вик, – и попытаемся выяснить еще одну вещь?

– Какую?

– Мы до сих пор так и не видели еще человека в цилиндре.

– ...И договоримся, – с силой проговорил доктор Фелл, когда все снова расселись по местам и шторы вновь были задернуты, – что на этот раз все будут молчать, пока не кончится пленка. Согласны? Вот и хорошо! Значит, будьте любезны держать себя в руках и дать нам досмотреть до конца. Давайте, Стивенсон!

Снова раздался щелчок и жужжание аппарата. Сейчас, когда пленка была пущена сначала, все молчали, изредка только слышались покашливание или шепот. Теперь все выглядело настолько очевидным, что Эллиот задавал себе вопрос, как же можно было до такой степени заблуждаться. Разумеется, минутная стрелка была всего лишь тенью и не более. Марк Чесни, держа настоящую стрелку в руках, с непроницаемым лицом притворялся, будто он что-то пишет.

Марк Чесни опустил стрелку на промокательную бумагу и, казалось, к чему-то прислушался. Затем он повернул голову чуть-чуть вправо. В профиль его костлявое и искаженное резкими тенями лицо можно было разглядеть еще лучше.

А затем на сцене появился убийца.

Войдя, "доктор Немо" медленно повернулся на каблуках и поглядел на них.

Выглядел он страшно неряшливо. Цилиндр был потерт и словно бы изъеден молью. Воротник землисто-серого плаща был поднят до самых ушей. Черные очки и серый мохнатый шарф, закрывавший почти все лицо незнакомца, делали его похожим на какое-то огромное насекомое.

Качество съемки было вполне приличным. Правда, разглядеть брюки и ботинки Немо было невозможно – свет падал слишком высоко, оставляя их в полумраке. В правой руке, закрытой гладкой, блестящей перчаткой, "Немо" держал чемоданчик.

Внезапно "Немо" с молниеносной быстротой начал действовать.

Эллиот, ожидавший этого момента, напряг внимание. Подойдя к столу, "Немо" опустил на него свой чемоданчик. Сначала он поставил его за коробкой конфет. Затем, словно передумав, он поднял его и поставил теперь уже прямо на коробку. Очевидно, первым движением он опустил на стол дубликат коробки, а вторым захватил чемоданом оригинал.

– Так вот как он их подменил! – прозвучал из полутьмы голос майора Кроу.

– Тс-с! – прошипел доктор Фелл.

Дальше все разыгралось буквально в одно мгновенье. Шагнув в сторону, чтобы обойти вокруг стола, Немо превратился в какую-то расплывчатую кляксу, а потом они увидели, как убивают человека.

"Немо" появился по другую сторону стола. Марк Чесни что-то сказал ему. Правая рука "Немо" была засунута в карман. Теперь он выхватил ее и, хотя на экране движение это получилось смазанным, можно было разглядеть, что он держит в ней что-то вроде картонной коробочки.

До этого момента движения "Немо" были просто быстрыми и точными, теперь в них появилось что-то зловещее. Пальцы его левой руки сжались на затылке Марка Чесни и заставили его откинуть голову назад. Правая рука "Немо" скользнула ко рту жертвы и втолкнула в него капсулу.

В темноте послышался голос Боствика:

– А! Вот тут мисс Вилс и вскрикнула: "Нет! Нет!"

"Немо" вновь исчез в тени и появился с другой стороны стола уже с черным чемоданчиком в руке. На этот раз он направился в глубину комнаты – к выходу. Теперь вся его фигура четко вырисовывалась в ярком свете, позволяя разглядеть лаковые туфли и оценить расстояние от края плаща до пола. Определить его рост можно было с первого взгляда почти с такой же точностью, как если бы его измеряли сантиметровой лентой.

– Остановите пленку! – воскликнул майор Кроу. – Остановите немедленно!..

В этом, однако, не было необходимости. Пленка кончилась. По экрану промелькнуло еще несколько бесформенных пятен, а затем на нем не осталось ничего, кроме пустого белого прямоугольника.

– Конец, – проговорил Стивенсон.

В течение нескольких мгновений все, кроме Стивенсона, оставались на своих местах. Стивенсон закрыл аппарат и подошел к окну, чтобы поднять штору. В дневном свете перед его глазами предстала как бы живая картина. Майор Кроу излучал удовлетворение, Боствик, не отрывая взгляда от своей трубки, улыбался спокойно и сдержанно, зато лицо доктора Фелла выражало столь глубокое и полное замешательство, что майор расхохотался.

– Сдается мне, что кто-то здесь до сих пор в себя прийти не может, – заметил он. – Ладно, тогда я обращаюсь к вам, инспектор. Какого роста был доктор Немо?

– По крайней мере метр восемьдесят, – ответил Эллиот. – Естественно, надо будет произвести более точные измерения по пленке. Расстояние, на котором он находился от аппарата, известно, так что это будет не так уж сложно. Но похоже, что метр восемьдесят.

– Так! – кивнул Боствик. – Метр восемьдесят. И вы видели, как двигался этот тип?

– А что скажете вы, Фелл?

– Я скажу – нет! – рявкнул доктор.

– Значит, вы не верите собственным глазам?

– Не верю. Разумеется, не верю. Вспомните, сколько раз мы попадали впросак, потому что верили собственным глазам. Когда я думаю о трюке с часами, меня охватывает благоговейная дрожь. Положение стрелок изменить было невозможно и, тем не менее, оно было изменено. Если Чесни способен был придумать такой трюк, он мог изобрести и другие такие же... или еще лучшие. Черт возьми, я тут ни во что не верю!

– Но есть ли у вас какие-то основания предполагать, что и здесь была заключена ловушка?

– Есть, – ответил Фелл. – Я лично назвал это Проблемой Ненужного Вопроса. Она, однако, приводит нас только к другим, еще более сложным проблемам.

– А именно?

– Заметьте, как в данном случае сел в лужу наш эксперт-психолог. На вопрос о росте доктора Немо отвечали три свидетеля. Марджори Вилс не отличается особой наблюдательностью. Хардинг как свидетель ни к черту не годится, зато профессор Инграм – один из лучших, какие только могут быть. И все же на этот вопрос два плохих наблюдателя ответили правильно, в то время как профессор Инграм грубо ошибся.

– Тем не менее – почему вы настаиваете, что рост Немо не был метр восемьдесят?

– Я не настаиваю. Я только говорю, что во всем этом что-то неладно... Все время, все то растреклятое время, которое прошло с тех пор, как я услышал об этом деле, меня чертовски сбивает с толку одна вещь. Она и сейчас продолжает сбивать меня с толку больше, чем когда бы то ни было. Почему не была уничтожена эта пленка? Я повторяю, – взмахнув рукой, продолжал доктор, – почему убийца не уничтожил эту пленку? Когда Эммета после смерти Чесни понесли наверх, на первом этаже не осталось абсолютно никого. У убийцы было сколько угодно возможностей уничтожить пленку. Вы сами, когда приехали, нашли музыкальный салон пустым. Кинокамера была положена в ящик радиолы. Убийце надо было только открыть камеру, выставить пленку на свет и делу конец. И не говорите мне, что убийца хотел сохранить эту сцену для потомства, не понимая, какую помощь она может оказать полиции. Нет, нет, нет.