И слава Богу, подумала она с облегчением, когда участники заседания сразу же, без раскачки, принялись за дело. Первые шероховатости были успешно преодолены. Основное время займет обсуждение проблемы, а как только заседание кончится, Мелоди собиралась выбраться из здания, прежде чем кто-либо ее заметит.

Однако каким-то необъяснимым образом ее тонко продуманная стратегия потерпела полный крах за несколько секунд, прошедших после закрытия заседания, и Мелоди оказалась вынужденной поехать на довольно-таки запоздалый ужин с обоими Логанами. Кстати, Джеймс не бросился приглашать ее. Он просто стоял в стороне, как говорится, словно окаменелый, с каким-то замороженным выражением лица, когда Сет поставил свою инвалидную коляску поперек взлетной полосы Мелоди, едва она сделала первые пять шагов к двери, и намертво заблокировал ей путь.

– Подожди-ка, девочка! А где горит? Ты на пожар? – поинтересовался он.

– Я умираю с голоду. Сет, – объяснила она. – Не успела поесть перед заседанием.

– Отлично! Тогда ты можешь поужинать с нами. Джеймс везет меня в одно из шикарных мест, где всегда едят люди вроде тебя с ним.

Лучше подохнуть голодая, чем это!

– Это чудесно, Сет, но я бы не хотела быть у вас лишней при таком особом случае.

– Думаю, случай станет еще более особым, если за нашим столом будет сидеть такая красавица, как ты, – подольстился Сет. – Думаю, люди замрут и будут только смотреть во все глаза, как я въезжаю в ресторан, а коляску подталкивает моя самая любимая леди на всем свете. Или, – лукаво вопросил Сет, – тебе стыдно появиться вместе со мной в общественном месте?

– Конечно мне не стыдно!

– Ну, тогда договорились. Джеймс, что ты там стоишь, будто язык проглотил? Она ведь может поехать с нами, не так ли?

Джеймс был в темном деловом костюме, безупречно сшитом по последней моде, в белоснежной рубашке из хлопчатобумажной ткани с темно-красным галстуком скромного рисунка на шелковой основе. Кожа его сияла, волосы блестели. Он был красив как кинозвезда, и по-королевски отстранен от них, будто глава государства из какой-нибудь очень недружественной страны.

– Пожалуйста, – без особого восторга согласился тот и наклонил голову в сторону двери. – Поехали?

– Я поеду на своей машине, – сказала Мелоди. Джеймс снизошел до взгляда на нее.

– Не глупи. Зачем ехать на двух машинах, когда достаточно одной? Заберешь свою позже.

Не дав Мелоди времени на возражения, не дождавшись ее согласия, Джеймс вывез отца в его инвалидной коляске в морозную ночь. Не имея выбора, если не считать возможности спринтерского броска в собственную машину, Мелоди последовала за Логанами.

– Садись впереди, Мелоди, – скомандовал Джеймс, когда они приблизились к взятому на прокат автомобилю.

– О, нет! Я бы предпочла сзади.

– Выбирать тебе особенно не из чего, – сказал Сет. – Я могу вытянуть эти чертовы запакованные в гипс конечности гораздо легче на заднем сиденье, чем в крошечном пространстве впереди. – Сет хмыкнул. – Когда я был молод, машины строили так, что парень, сидя за рулем, мог спокойно посадить девицу себе на колени, а все эти новые штуковины годятся только на то, чтобы перевезти человека с места на место, – и неважно, что он находится при этом в самых неблагоприятных условиях.

– Ну, не знаю, – заметил Джеймс ласковым голосом, бросив косой взгляд на Мелоди. – Рискну заметить: если бы эти малогабаритные машины умели разговаривать, мы бы все поразились, чего только им не пришлось повидать. Если вы спросите меня, то я вам скажу: маленькие машины предназначены оберегать мужчину от неспровоцированного нападения. Но так или иначе, садись, Мелоди. Ты настоящая леди и даже больше, и я уверен, не воспользуешься преимуществом, пока я за рулем.

Джеймс просто ненавистен ей, честное слово!

«Трактир на острове Краб» был одним из лучших ресторанов, специализирующихся на морской пище, и, без сомнения, самым живописным. Сооруженный на конце узкой стрелки, он славился великолепным видом из своих окон, проделанных в стенах восьмигранного главного зала. Восьмая стена от пола до потолка была занята камином. На противоположной стороне устроен солярий с аквариумом и целыми зарослями цветущих растений, которые оживляли ярким красочным пятном хмурую зимнюю монотонность.

Джеймс, как казалось, не был настроен наслаждаться обстановкой или заниматься светским обменом любезностями.

– Коктейль? – почти прорычал он, не дав Мелоди усесться в кресло.

– Нет, спасибо, – покачала она головой.

– Тогда вина?

– Нет.

Тем не менее он пробежал глазами список вин.

– Принесите нам бутылку белого «бордо», – сказал он официанту.

Вино было принесено, показана этикетка, извлечена пробка, наконец официант плеснул немного в бокал Джеймса. Сет, как заметила Мелоди, наблюдал за происходящим, не веря своим глазам.

Джеймс углубился в ритуал: ему надо было понюхать, затем попробовать напиток на вкус.

– Прекрасно, – определил он.

– Да уж не без этого, – заметил Сет. – Видели мы, как ты только что здорово приложился к этой бутылочке.

Изумленный официант прочистил горло.

– Гм… Желаете заказать сейчас, сэр?

– Да, – ответил Джеймс.

– Мелоди, – возмущенно зашептал Сет, – это меню все на иностранном языке. Как же человек может знать, что он принимает в себя?

– Читайте мелкий шрифт, – шепнула ему в ответ Мелоди. – Это английский перевод.

– Все равно это бессмыслица! Единственные слова, которые я могу разобрать, это «моллюски» да «палтус».

Сет посмотрел на официанта и фыркнул, со злорадным восторгом глядя на выражение его лица.

– Но это все же облегчает дело. Я возьму моллюски или палтус.

Несомненно, официант привык к более искушенным клиентам. Он сжал губы колечком и тронул концом своего карандаша меню, которое держал Сет.

– Можно выбрать копченые или свежие моллюски, сэр. Если вы, конечно, не имеете в виду похлебку «чаудер» из моллюсков, мяса и овощей. Это – наше фирменное блюдо. Теперь, насчет палтуса. Мы можем подать его жаренным на сковороде на лимонном масле с зеленью и каперсами или запеченным в коньячном соусе с луком-пореем – он подается на стол с цветами настурции.

– С нами крестная сила! – воскликнул Сет. – Вы говорите сейчас со старым рыбаком, сынок; я не придурок какой-нибудь, который не понимает, что к чему. Поэтому не пытайтесь скормить мне что-нибудь, что вы вынуждены обряжать до неузнаваемости. Я хочу палтус – просто и ясно – с картошкой, а не с цветами!

На протяжении всего этого диалога Джеймс сидел, откинувшись на спинку своего кресла, без всякого выражения на лице и внимательно наблюдал за Мелоди, которая едва подавляла в себе смех.

– Мадам? – в надежде на лучшее согнулся над ее локтем официант, держа карандаш наготове.

– Мне тоже палтус, – сказала она. – Точно, как заказал мой друг, – просто и ясно.

– Приготовьте и мне то же и так же, – объявил Джеймс, но добавьте цезарский салат. В сущности, – он бросил взгляд на Мелоди через стол, и ей показалось, что отблеск улыбки согрел его глаза, – почему бы нам не взять три салата?

– Будет очень хорошо, – вежливо заметила Мелоди.

– Сколько нам придется ждать? – поинтересовался Сет.

– На главное блюдо потребуется минут двадцать, сэр, – сообщил многострадальный официант, готовясь исчезнуть. – Надеюсь, вы согласитесь, что приготовление хорошего блюда требует времени. Однако салат будет подан быстро.

– Что ж, пока салат не прибыл, пойду-ка я проверю, что там у них в аквариуме, – решил Сет. – Уверен, вы двое развлечете друг друга, пока я буду отсутствовать.

И Мелоди, и Джеймс молчали; установилась тишина, дрожащая как сильно натянутый провод. Она подняла глаза и поймала его взгляд: он наблюдал за ней. Сразу же поспешил отвернуться и стал смотреть в окно, как накатываются волны на песчаный берет. Мелоди была предоставлена возможность любоваться на досуге его профилем.

Может, со временем образ другого мужчины вытеснит из ее памяти Джеймса, мощного и уверенного на фоне огня камина, Джеймса, властно и горячо целующего ее податливый и уступчивый рот? Едва ли, решила она и почувствовала прилив боли.