— Возможно, ты права, — пожав плечами, согласилась Анжела. — Но сейчас это уже не имеет значения. Я люблю Дугласа, Лин. Я хочу выйти за него замуж.

— Ты не можешь, — сказала я. — Ты уже замужем.

— Тысячи людей разводятся, — запротестовала она.

— А кроме того, — продолжала я, решив действовать напрямик, — он тебе не подходит.

— Как, он тебе не нравится? — резко спросила Анжела.

— Да нет, нравится, — ответила я, — но разве ты, Анжела, не понимаешь, что ты влюблена в него только потому, что он — полная противоположность Генри? Он джентльмен, у него привлекательная внешность — но в голове гуляет ветер.

— С чего ты взяла? — рассердилась Анжела.

— Не злись, — попросила я. — Ты хотела узнать мое мнение, Анжела, и я честно отвечаю тебе. Скажи мне откровенно, у вас с ним есть хоть что-нибудь общее? Расскажи мне, какие вопросы вы обсуждаете, о чем спорите, за исключением, естественно, вас самих и вашей любви? Дуглас читает книги? Он когда-нибудь проявлял твердость в каком-либо вопросе? Если да, то почему мне ни разу не довелось увидеть, как она проявляется!

Я основывалась только на своих догадках, у меня не было полной уверенности, что дело обстоит именно так. Однако я успела хорошо узнать Дугласа Ормонда, чтобы понять, что если у него и были мозги, то он это очень тщательно скрывал. Мне он казался еще большим занудой, чем Генри, но я видела, что Анжела, околдованная его внешностью и приятным обхождением, была вполне удовлетворена тем, что находилось на поверхности. Внутренний голос подсказывал мне, что единственная возможность помочь Анжеле — заставить ее почувствовать себя выше Дугласа. Удивительно, как легко многие женщины поддаются на лесть. Я уяснила для себя этот факт еще дома, и опыт, почерпнутый мной в глухой деревне, сослужил мне сейчас хорошую службу.

— Ты умна, Анжела, — продолжала я. — Очень умна. Посмотри на себя, взгляни на свой дом, на своих знакомых, на то, что ты сделала своими руками. Конечно, деньги Генри помогли, но ведь все было достигнуто благодаря твоему вкусу, твоему чутью на хорошее и плохое. Сравни с собой мать Генри — и ты поймешь, что не только в деньгах дело. Ты сама построила свою жизнь, завоевала положение в обществе, хотя тебе и было трудно. Ты не можешь все это бросить, даже ради Дугласа Ормонда. Если ты это сделаешь, ты меня страшно разочаруешь.

Анжела вытерла слезы и посмотрела на меня.

— Пусть Дуглас и мало читает, — сказала она, — но я люблю его, Лин, я на самом деле люблю его.

— Конечно, любишь, — успокаивающе проговорила я. — Но разве твоя любовь настолько сильна, чтобы выйти за него замуж и жить с ним? Это, как ты сама прекрасно знаешь, Анжела, вовсе не так весело, как развлекаться с ним на деньги Генри.

Анжела вскочила.

— Ты не имеешь права так говорить, — возмутилась она, — по-твоему, выходит, что Дуглас — самый настоящий альфонс!

— Послушай, родная моя, — остановила я ее. — Ты сама признала, что у него нет денег. Вспомни, только на днях ты взяла у меня деньги, чтобы расплатиться за него в ресторане.

Я прошла из ванной в спальню.

— Его отъезд в Палестину разобьет мне сердце, — продолжала жаловаться Анжела, но в ее голосе уже не слышалось истерических ноток, и я поняла, что она просто доигрывает свою роль.

— Возможно, ему не надо будет никуда ехать, — предположила я.

— Я боюсь! — проговорила Анжела.

Она наклонилась к зеркалу и принялась пудриться, чтобы скрыть следы слез на щеках. Внезапно она взглянула на часы и вскрикнула:

— Без двадцати девять! Я же опоздаю к ужину! Не успела я раскрыть рот, как она уже вылетела из комнаты, хлопнув за собой дверью. Я услышала, как ее каблуки застучали по лестнице, ведущей в ее спальню. Я вздохнула с облегчением, поняв, что раз Анжелу волнует ее внешний вид, вопрос о разводе или самоубийстве откладывается, по крайней мере, на ближайшие несколько часов. Довольная тем, что так ловко справилась с ситуацией, я оглядела себя в зеркале.

— Что сделало меня таким тонким политиком — мой деревенский университет или «Сборник советов для девушек»? — обратилась я к своему отражению.

И решила, что просто мною руководила природная хитрость, которая еще никогда в жизни меня не подводила.

Во вторник, когда мы собирались на прием в Чедлей-Хаус, в доме произошел ужасный скандал из-за Дугласа Ормонда. Анжела вбила себе в голову, будто ей очень хочется, чтобы он пошел с нами. Похоже, если человек влюблен, он не в состоянии хоть мгновение — я уже не говорю о целом вечере — просуществовать без предмета своей любви.

Анжеле почти всегда удавалось известным только ей способом добиваться для Дугласа приглашений на те приемы, куда отправлялась она сама. Но с сэром Филиппом она была знакома не настолько близко, чтобы попросить его об еще одном приглашении на обед. Однако она настаивала, чтобы Дуглас присоединился к нам на концерте. На благотворительные вечера попасть ничего не стоило, нужно было только достать билет. Однако в Чедлей-Хаус проникнуть можно было лишь по личному приглашению хозяина, при этом каждый гость платил за вход пять гиней.

Генри наотрез отказался что-либо предпринимать для того, чтобы достать билет. И начался скандал.

— Если ты думаешь, что я буду звонить в Чедлей-Хаус и сообщать, что моя жена не хочет идти туда без одного молодого человека, ты жестоко ошибаешься, — сказал Генри.

— А я не желаю провести весь вечер в одиночестве, — ответила Анжела. — После концерта мы могли бы отправиться в ночной клуб или еще куда-нибудь. А в противном случае вечер будет безнадежно испорчен.

— Я думал, ты хотела поужинать с сэром Филиппом, — заметил Генри.

— Я говорю совсем не об ужине, — возмутилась Анжела. — Я имею в виду, что в течение оставшегося вечера за мной никто не будет ухаживать.

— У тебя есть любящий муж, — с сарказмом напомнил Генри.

Анжела не ответила. Она бросила на него полный презрения взгляд и подошла к телефону.

— Что ты собираешься делать? — спросил Генри.

— Раз ты не хочешь помочь мне, я найду Другой способ добиться своего, — со злобой ответила она.

— Я запрещаю звонить Чедлею! — в бешенстве вскричал Генри. — Я не позволю ставить себя в глупое положение!

— Кто сказал, что я собираюсь звонить ему? — спросила она. — Не беспокойся. Я безмерно благодарна тебе за твою помощь! Удивительно, как это тебе удается мешать мне на каждом шагу.

— Да провались он, этот вечер! — неожиданно взорвался Генри. — Меня так и подмывает позвонить туда и сказать, что никто из нас не придет.

Он вышел из комнаты и громко хлопнул дверью.

— Да, — проговорила Анжела, — Генри надо поучиться владеть собой.

— Что ты собираешься делать? — спросила я, испытывая беспокойство и даже некоторое сочувствие к Генри.

— Увидишь, — таинственно ответила Анжела. Она набрала номер и стала ждать.

— Здравствуйте, — сказала она. — Это Чедлей-Хаус? Могу я поговорить с секретарем сэра Филиппа? Нет, не с секретарем по политическим вопросам, а с тем, кто занимается организацией сегодняшнего концерта. Значит, ее зовут мисс Стенвик? Благодарю.

Она подождала еще пару минут.

— Здравствуйте, это мисс Стенвик? Говорит леди Анжела Уотсон. Простите за беспокойство, но я хотела бы узнать, возможно ли получить еще один билет на сегодняшний концерт? Да, я знаю, что все билеты давно распроданы. Но мой близкий друг, который неожиданно приехал из Парижа, очень интересуется этим концертом, так как он сам в течение многих лет устраивал такие же вечера. Вот я и решила, что у него появится возможность сделать крупные пожертвования, если вы найдете для него еще один билет. Может быть, кто-нибудь откажется в последний момент. Да, да, конечно, я понимаю, как вам трудно, но это такой исключительный случай, не правда ли? Я бы сама отдала ему свой билет, если бы мы с мужем не были приглашены сэром Филиппом на ужин перед концертом. Я хочу сказать, что сейчас, когда так сложно раздобыть денег на различные программы, каждый пенс должен быть на счету… Значит, вы постараетесь? Вы очень любезны, мисс Стенвик. Я безгранично вам благодарна. Думаю, организационный комитет выскажет вам свою признательность, когда увидит результаты сегодняшнего сбора. Его имя? Капитан Дуглас Ормонд. Он ужасно сожалеет, что заранее не побеспокоился о билете, но, как я вам уже говорила, его не было в Англии… Вы перезвоните мне? О, сердечно благодарна. До свидания. Она положила трубку.