Моё сознание сейчас — это сознание какого-то одного электрона в моём мозгу (а в следующую секунду, быть может, другого). Говоря образно, я сейчас — электрон.

Я хочу поднять руку, но в действительности я только перескакиваю в атоме с орбиты на орбиту. Но это перескакивание кладёт начало лавине процессов, которые действительно заканчиваются поднятием руки.

С этими словами Гирин поднял руку.

— Ну и как по твоей теории, можно ли создать чувствующую машину?

— Нет, невозможно! Это всё лишь «перерабатывающие информацию», «функционирующие», но не чувствующие машины. Это всё куклы с закрывающимися глазами!

— Но природа всё же умудрилась как-то создать «чувствующие машины»?

— То есть, если ты такую машину построишь, машину, в которой процессы так истончаются, что на каком-то шаге зависят от одного-единственного электрона и в машине всё проецируется каким-то образом на его психическое начало, то такая машина при определённых условиях может чувствовать…

И Гирин стал всеми силами защищать свою теорию, но все его доводы казались Зенину неубедительными. Они вызвали скорее его досаду, чем уважение. Всё же Зенин не отказывался говорить об этом предмете. Космонавты обсуждали его в течение многих дней возвратного пути на Землю. Непримиримое вначале отношение Зенина к умствованиям своего друга сменилось более терпимым, даже сочувственным, когда он уразумел его главные аргументы. Именно: если все процессы в мозгу являются макроскопическими, то поведение человека, по-видимому, всецело должно определяться чисто физическими причинами, во что трудно поверить. Если же процессы в мозгу направляются всё-таки отдельными элементарными частицами, которым, однако, отказано будет в обладании психическим началом, то и тогда подлинные причины наших поступков чересчур должны отличаться от наших интуитивных представлений о них. В конце концов Зенин почти согласился с Гириным.

Звездолёт «Звездовой» вернулся на Землю намного раньше намеченного срока. Я не буду распространяться о важности добытых им сведений. Упомяну лишь, что одно только изучение «трубчатых камней» положило начало двум новым отраслям монополитовой биохимии. Их практические приложения весьма многообразны. Что же касается до практических приложений догадки Глеба Гирина, то о них говорить преждевременно, хотя они возможны. Кто знает, как поведёт себя электронная машина, «балансирующая» на одном электроне? Впрочем, на мой взгляд, научная гипотеза может иметь иное, менее осязаемое, но не менее важное «практическое приложение». Она может побудить нас по-новому взглянуть на вещи, по-новому подумать о вещах самых разных, принадлежащих, быть может, совсем иной области знания. И в ней получать результаты, недоступные прежде.


Перейти на страницу:
Изменить размер шрифта: