Кто-то принялся стучать в дверь кулаками. В коридоре слышался целый концерт, состоящий из одних междометий.

— Заткнитесь и не стойте под дверьми! — крикнул я.

— Кто там? — спросил чей-то голос.

— Дядя Чарли, — ответил я. — Пойдите к декану и приведите его сюда, но сначала пусть он позвонит в полицию.

— Смотрите за окном, — продолжал тот же голос. — Пломба не тронута. Он, наверное, забрался через окно. Док, бери карабин и сразу же стреляй.

Безумные! Если владелец карабина потеряет хладнокровие, он убьет меня через окно, прежде чем я сумею ему хоть что-нибудь объяснить. Не могу же я стрелять в студента!

Я подбежал к окну и высунулся наружу. Четверо ребят от шестнадцати до восемнадцати лет уже обегали угол здания. Увидев меня, они остановились. Я сделал знак приблизиться парнишке с карабином.

— Эй, ты, иди сюда! — крикнул я. Парень подошел, держа перед собой оружие. Я показал ему значок. Он был полумертв от страха.

— Видишь этот значок? — спроси я. — Я детектив из Нью-Йорка. А сейчас оставь меня в покое. Если вы действительно хотите сделать что-то полезное, следите, чтобы никто не покинул колледж. Понятно?

Он облегченно вздохнул. Парень был счастлив убраться, сохранив достоинство.

Через некоторое время прибежал декан, мокрый и запыхавшийся, как больная лошадь.

— Что произошло? — простонал он.

— Я только что убил человека, — ответил я. — Вызовите полицию и уведите ребят.

Он ушел и я остался один. Кое-что мне нужно было сделать до появления полицейских. Я осмотрел оружие Калека. Это был тот самый пистолет, что я нашел в его чемодане у него на квартире. Затем я осмотрел пепел в сейфе. Я обнаружил полуобгоревшую обложку блокнота, которая превратилась в пыль, едва я к ней прикоснулся. Я отдал бы миллион долларов, только бы знать, что было записано в этом блокноте, но Калек позаботился о том, чтобы не осталось ничего...

Я осмотрел всю остальную комнату и нашел несколько полуобгоревших листочков, на которых можно было различить ряд цифр. Как смог Калек пробраться сюда незамеченным и успеть все сжечь? Снаружи огонь должен был быть ясно виден. Загадка оказалась совсем не трудной. Повернувшись к коврику возле кровати, я увидел, что он дымится. К ткани коврика прилипла половина страницы из блокнота. Либо забытая Джорджем, либо им утерянная, либо спрятанная им в тот момент, когда он увидел меня.

Из этой полуобгоревшей странички можно было понять, что доказательства виновности Джорджа находятся в одном из сейфов Нью-йоркского банка. Значит, Джордж был убийцей. Я всегда подозревал, что он виновен, и теперь эта бумажка даст доказательства и оправдает мои действия в глазах закона.

Я положил листочек в конверт, который всегда ношу с собой для этих целей, написал на нем адрес и наклеил марку. Затем я открыл дверь, едва не опрокинул с полдюжины студентов, торчавших под дверью, нашел почтовый ящик и бросил конверт. После чего вернулся в комнату Кингса и продолжил ожидание.

Все начало проясняться. До сих пор я считал, что Джордж крупная фигура, но он был просто одним из многих подручных. Шефом, вероятно, был Халл Кинге, который занимался и другими делами помимо поставки девушек в дома терпимости. Он выбирал людей с темным прошлым, таких что подходили для него, кого он мог заставить работать, собрав неопровержимые доказательства их виновности. Он предъявлял им эти доказательства или фотографии и таким способом заставлял людей работать на себя. Если бы я смог спасти содержимое этого сейфа, мы смогли бы разрушить один из самых великих рэкетов. Я прибыл слишком поздно, но в то же время достаточно рано, чтобы не остаться совершенно разочарованным. Может быть, в сейфе в Нью-Йорке будут какие-нибудь копии? Сомнительно.

Халл, по-видимому, держал свои документы во многих сейфах. В том случае, если ему нужно было бы освободиться от части своей банды, ему было достаточно посоветовать полиции, конечно анонимно, открыть некоторые сейфы. Очень остроумно.

Я был доволен тем, что прикончил Калека. Но был уверен, что главная моя цель еще не достигнута. Некий X., о котором никто, кроме мертвых, не знает, вот главная моя цель.

Прибыла местная полиция. Шеф, толстый мужчина с цветущим цветом лица влетел в комнату с пистолетом в руках и сразу же объявил меня арестованным. Через пару минут последовавших объяснений и угроз он от меня отстал и, чтобы его не травмировать понапрасну, — я дал ему свою лицензию частного детектива, разрешение на ношение оружия и кое-какие другие официальные документы. Потом я позвонил Пату и передал трубку шефу местной полиции.

Полицейские небольших городишек не питают уважения к вышестоящим чинам из других городов. Но, в свою очередь, Пат пригрозил ему, пообещав позвонить губернатору, если шеф не будет со мной сотрудничать, и толстяк успокоился.

Я рассказал ему вполне достаточно, чтобы он смог составить надлежащий рапорт, и отправился в Нью-Йорк, правда, теперь уже с умеренной скоростью.

Когда я вошел в кабинет Пата, уже светало. Мне страшно хотелось спать. Пат меня ждал. Я рассказал ему всю историю. Он послал несколько человек в этот городишко, чтобы сделать необходимые фотографии и проверить пепел в сейфе Кингса.

Возвращаться домой мне не хотелось и я позвонил Шарлотте. Она уже встала и собиралась уходить.

— Ты не сможешь подождать меня? — спросил я.

— Конечно, Майк, поспеши. Мне хочется знать, что еще произошло.

— Я буду через четверть часа.

Движение было настолько интенсивным, что я добрался до дома Шарлотты лишь через полчаса. Она ожидала меня в салоне. Кэтти занималась хозяйством.

Шарлотта забрала у меня пальто и проводила к дивану, на который я рухнул со вздохом облегчения.

Наклонившись ко мне, Шарлотта меня поцеловала. Сил у меня осталось лишь только чтобы вернуть ей поцелуй.

Я рассказал ей о своих приключениях. Она слушала меня, не перебивая.

— Могу я чем-нибудь помочь? — спросила она.

— Да. Скажи, что представляют из себя нимфоманы?

— Значит, ты ходил к ней? — воскликнула она с возмущением.

— Деловой визит, милая, — пояснил я.

— Хорошо, — улыбнулась Шарлотта. — Думаю тебе можно поверить. Что касается твоего вопроса, то нимфомания бывает либо врожденной, либо может развиться в подростковом возрасте. Врожденная нимфомания связана с гипертрофией эндокринной системы, а при неврожденной — это чаще всего распущенность и потакание собственным страстям и желаниям.

— Неврожденная нимфомания может привести к преступлению?

— Ты хочешь спросить, не толкнет ли страсть нимфоманку на убийство? Не думаю... У них есть другие способы удовлетворить свою страсть.

— Например? — поинтересовался я, игнорируя намек.

— Ну, если нимфоманка пылает страстью к некоему человеку, а тот ее отталкивает, то вместо того, чтобы убивать этого человека, она просто находит себе другого!.. Это проще, быстрее и гораздо эффективнее. Если это задевает ее самолюбие, она вылечивает его, одерживая другие победы. Ты меня понимаешь?

Я прекрасно понимал.

— Обе Беллеми нимфоманки? Шарлотта засмеялась.

— Нет. Только Мэри. Она неисправима, так как даже не предпринимает никаких мер, чтобы исправиться. Она живет полнокровной, с ее точки зрения, жизнью и Эстер вынуждена часто помогать ей выпутываться из последствий ее любовных авантюр. Сама Эстер избегает любовных приключений. Она почти такая же красивая, как и ее сестра, но не обладает талантом пожирательницы мужчин. Если она однажды влюбится, то воспримет это вполне естественно и протекать это будет тоже естественно.

— Мне нужно с ней познакомиться, — сказал я. — Ты к ним поедешь на этой неделе?

— Да, они меня пригласили. Я приеду поздно, но матч не пропущу. Мне нужно будет сразу же вернуться обратно. Ты тоже приглашен?

— Я должен отвезти Мирну, если, конечно, она не откажется от приглашения.

— Прекрасно! — воскликнула Шарлотта.