Салид невесело усмехнулся.

— Я понимаю, что вы принимаете меня сейчас за сумасшедшего, — сказал он. — Скажу вам больше: я, пожалуй, хотел бы действительно быть им. Но боюсь, что судьба уготовила мне более тяжелую участь. Еще пару дней назад…

На мгновение он потерял нить разговора и контроль за выражением своего лица. Взгляд Салида стал совершенно беспомощным и скользил теперь по лицу Бреннера, как будто в поисках поддержки. Опасный террорист был похож теперь на редкостного зверя, боящегося дневного света и отчаянно ищущего укрытия.

Бреннер, который, казалось, мог испытывать к Салиду только такие чувства, как ненависть, страх или отвращение, внезапно ощутил в своей душе жалость к этому человеку, по всей видимости, сильно страдающему.

— Чего же вы хотите? Чего добиваетесь? — пришел он на помощь палестинцу, задавая наводящие вопросы.

— Если бы я это знал, — пробормотал Салид. — Все так внезапно переменилось. Еще пару дней назад я бы мог ответить на ваш вопрос, но сейчас…

— Вы хотите сказать, что сами не знаете, зачем увели меня из больницы? — спросил Бреннер и, помолчав, кивнул в Сторону Йоханнеса: — И его тоже?

Бреннер не был теперь полностью уверен в том, что Салид действительно силой увел Йоханнеса, именно поэтому он сделал паузу, прежде чем прямо спросить об этом.

— Что значит “знаю или не знаю”? — на губах Салила снова появилась странная горькая улыбка, которая на этот раз показалась Бреннеру жуткой. Уж слишком она была похожа на улыбку безумного человека. — Что значит “знать”? Большинство людей путают понятия “знать” и “верить”, вы меня понимаете? — и Салид указал сначала на Йоханнеса, потом на себя: — Взгляните на него и на меня. Еще пару дней назад я увидел бы в этом человеке только своего заклятого врага, олицетворяющего все, что я ненавижу и к чему питаю отвращение. Христианина.

— При этом мы молимся одному и тому же Богу, — заметил Йоханнес.

— Только за одно это замечание я убил бы вас прямо на месте, — добавил Салид.

— Вы слишком много говорите об убийстве, — сказал Йоханнес, стараясь выражаться спокойно, но ему это не совсем удалось.

— Это единственное, что я умею хорошо делать, — тихо ответил Салид. — И это причина того, почему мы сейчас здесь.

Бреннер слегка вздрогнул и заметил боковым зрением, что Йоханнес при этих словах тоже утратил свое напускное хладнокровие. Какое бы предложение Салид ни сделал Йоханнесу, пока Бреннер был без сознания, эти двое все же не успели обо всем договориться и прийти к единому мнению.

Две—три секунды в комнате царила полная тишина, и Бреннер заметил, что с Салидом вновь произошла перемена — он сумел обуздать свои чувства и снова взял себя в руки. Его взгляд был теперь вновь энергичным и исполненным пугающей силы, он несколько смущенно взглянул на Бреннера и Йоханнеса, как бы только сейчас заметив, какое впечатление произвели на собеседников его последние слова.

— Нет, нет, — сказал он. — Вы заблуждаетесь. Я здесь вовсе не для того, чтобы убить вас. Наоборот!

И он полез в карман жакета — по твердому убеждению Бреннера, только за тем, чтобы вытащить свой пистолет и положить конец этой затянувшейся комедии. Но вместо этого Салид вытащил пачку сигарет и зажег спичку. Его руки все еще еле заметно дрожали.

Бреннер и Йоханнес обменялись взглядами. Бреннер при этом подумал, что, возможно, ошибался в Йоханнесе, и тот вовсе не имеет никакого отношения к террористу. Он видел, что патер тоже ничего не понимает, на его лице отобразились полная растерянность и гложущий его душу, глубоко укоренившийся страх, причем причина этого страха была пока неизвестна Бреннеру.

— Почему бы вам не рассказать просто и ясно, зачем мы находимся здесь? — спросил Йоханнес.

Салид выпустил через нос облачко дыма, провел ладонью по лицу и сказал:

— Вы находитесь здесь потому, что мне нужна ваша помощь.

Бреннера не удивило это признание — его, по всей видимости, уже ничего не могло удивить, что бы ни сказал или ни сделал Салид.

— Помощь в каком именно деле?

— В том единственном, на которое я способен, — ответил Салид. — Я должен кое-кого убить.

— И именно для этого вам нужна наша помощь? — Бреннер недоверчиво взглянул на Салида. — Но с чего вы взяли, что мы сможем помочь вам? Или захотим?

— Это связано с монастырем, — ответил Салид. — Или вернее с тем, что я там обнаружил. Я объясню вам все, но сначала ответьте мне на несколько вопросов. Что вы там делали? Как вы и та девушка попали туда?

— Откуда вы знаете о девушке? — резко спросил Бреннер. Ему почему-то было неприятно, что Салид заговорил об Астрид. Тем самым Салид пробудил в его душе воспоминания, которые Бреннер старался забыть.

— Я знаю о ней, — отозвался Салид. — Откуда, не имеет значения. Как вы туда попали?

— Если вы хорошо обо всем осведомлены, то должны знать это, — ответил Бреннер враждебным тоном. — Мы попали туда совершенно случайно.

— Я давно уже не верю в случайности.

— Но все произошло именно так, как я сказал, — начал оправдываться Бреннер. — Мы даже не знали о существовании этого монастыря. Я проезжал поблизости на машине, в которой кончился бензин, и мы вышли из нее, чтобы найти телефон и связаться с соответствующей службой. Вот и все.

— А вы? — Салид резко повернулся к Йоханнесу, который инстинктивно отшатнулся. Их разговор внезапно принял совсем другой характер. Ни Бреннер, ни Йоханнес даже не заметили, как это произошло. Они ждали от Салида объяснений, но вместо этого он устроил им допрос, требуя от них ответов.

— Я знаю обо всем этом еще меньше, — сказал патер. — О существовании монастыря я узнал из сообщений средств массовой информации.

— В это я еще могу поверить, — сказал Салид. — Но я никогда не поверю в то, что вы знаете обо всем этом меньше, чем Бреннер. Человек, с которым вы беседовали…

— Александр? — переспросил — Йоханнес. — Тот, которого вы убили?

Салид замер, пристально глядя на патера, несколько секунд он молчал, а затем продолжал тем же тоном:

— Кто это был? Он имел какое-то отношение к тому монастырю, не так ли?

— Нет, — ответил Йоханнес. — Из его обитателей никого не осталось в живых.

— Расскажите мне об этом Александре. Кем он был?

Йоханнес помолчал, но по выражению его лица было видно, что воспоминания об этом человеке неприятны ему.

— Ну хорошо, — сказал Салид, — я облегчу вам вашу задачу. Я буду говорить то, что сам знаю, а вы будете отвечать “да” или “нет”, согласны?

Он сделал последнюю затяжку, оглянулся по сторонам в поисках пепельницы и, не найдя ее, недолго думая, затушил окурок о стол. Судя по темным пятнам на столешнице, он был не первым постояльцем, поступившим подобным образом.

— Я догадываюсь, что в вашей Церкви существует своего рода тайный союз. Он, конечно, называется как-то иначе, но суть не в этом. В него входит небольшая группа седовласых, престарелых священнослужителей, которые строго хранят одну страшную тайну и обладают удивительной властью. Правильно?

— Откуда вы все это знаете? — растерянно спросил Йоханнес.

Салид усмехнулся.

— Потому что нечто подобное существует повсюду, в каждой религии, — ответил он. — В том числе и у нас. О них знают, о них шепчутся и стараются держаться подальше. Но, по сути, никто их не воспринимает слишком серьезно Сколько подобных организаций существует внутри вашей христианской Церкви? Двадцать? Пятьдесят?

— Вероятно, больше, — ответил Йоханнес, — но люди Александра…

— …совсем другие, — закончил за него Салид. — Они коренным образом отличаются от всех остальных. Они действуют более скрытно, более незаметно. Они не носятся со своей тайной, не кичатся ею, стараясь, чтобы весь мир так или иначе узнал о том, что у них действительно есть своя тайна И кроме того, эта организация существует очень давно. Несколько столетий.

— Откуда вы все это знаете? — снова спросил пораженный такой осведомленностью Йоханнес, и Бреннер увидел, как кровь отхлынула от лица патера. Он никак не мог понять, почему тот так сильно испугался, ведь в словах Салида не было ничего сенсационного.