По воспоминаниям современников, Барченко обладал экстрасенсорными способностями. Еще в дореволюционные годы он изучал проблему передачи мысли на расстояние, интересовался тем, что впоследствии назовут «психотронным оружием». Не отсюда ли и «благословение» академика Бехтерева, и интерес Дзержинского к деятельности Барченко? Ведь Феликс Эдмундович в 1926 году уже сам направил Барченко в другую экспедицию — в пещеры Крыма. Как будто действительно Александр Васильевич, как никто другой, мог расшифровать там некую тайну, о которой уже имел определенное представление.

Когда исследуешь перипетии судьбы А. В. Барченко, невольно вспоминаешь Н. К. Рериха. Люди одного поколения (Рерих родился в 1874-м, Барченко — в 1881 году), они как бы пронесли сквозь свою жизнь знамя таинственной, до сих пор нами непонятой, миссии. «Полюса» их деятельности одни и те же: Русский Север — Гималаи, Россия — Индия (или Тибет). Но вот что особенно интересно: Рерих и Барченко были знакомы друг с другом! Когда в 1926 году Рерих ненадолго приезжал с гималайских вершин в Советскую Россию (кстати, сам по себе загадочен сюжет, связанный с письмом махатм Шамбалы Советскому правительству), он, судя по всему, встречался с Барченко.

И еще один необыкновенный человек приходил к Александру Васильевичу — крестьянин Михаил Круглое из города Юрьевца на Волге, представитель русских отшельников, которые обитали в глуши костромских лесов и хранили тайные знания, восходящие к изначальной Традиции человечества. Во всяком случае, так истолковал это сам Барченко, когда познакомился с Кругловым. Тот выдавал себя за юродивого, не раз поплатился за свою «маску» сидением в сумасшедшем доме — но в результате его оставили в покое, не мешали непонятным проповедям, которые он произносил на площадях, и не пытались отнять у него таблички с загадочными знаками.

Что это были за таблички? Может быть, что-то подобное оригиналу «Велесовой книги», о которой сейчас так много спорят? Во всяком случае, Барченко утверждал, что мог читать их, мог понимать послания гиперборейской Традиции в ее русском варианте.

Об этих встречах Александра Васильевича стало известно из сохраненной его потомками копии письма, которое Барченко отправил 24 марта 1927 года Г. Ц. Цыбикову — знаменитому бурятскому буддологу, еще в начале века под видом паломника проникшему в почти для всех тогда закрытую Лхасу, столицу Тибета.

Опять возникает таинственная линия Россия — Гималаи, еще в ее дореволюционном варианте (возможно, как-то связанном и с русским царским двором, и с далай-ламой XIII). Барченко в своей переписке с Цыбиковым (она хранится в Госархиве Бурятии) говорит о том, что для возрождения России и всего мира необходимо объединить духовные усилия всех носителей изначальной Традиции, древнего универсального знания (Барченко имел в виду русских, тибетцев, бурят, монголов, уйгуров и многочисленных народов тогда еще единой Британской Индии).

Что конкретно удалось ему сделать? Мы знаем, что он познакомил со своими разысканиями в области древних знаний «наиболее глубоких идейных и бескорыстных деятелей большевизма». Барченко писал о том, что его поддержали совершенно неизвестные ему до той поры «хранители древнейшей русской ветви» этой священной Традиции. Но Барченко погиб. Ушел из жизни и Дзержинский, который, вероятно, что-то знал об этом, и многие другие — историки, отшельники, чекисты…

В 1960-е годы студенты из Мурманска отправились по следам лапландской экспедиции Барченко. Сейдозеро уже не было таким глухим уголком, как раньше: неподалеку вырос рабочий поселок Ревда, открыты были рудники в горах. Студенты взобрались к гигантской фигуре на скалах и обнаружили, что это действительно не причудливое творение природы: на камне есть некий красочный слой. Сделали даже его химический анализ, но дальше дело не пошло.

А «пирамиду» еще в конце 20-х годов осмотрел академик А. Е. Ферсман и пришел к выводу, что это естественное геологическое образование. Конечно, от ошибки не застрахован ни один ученый. Может быть, следует еще раз, более тщательно, изучить окрестности Сейдозера — не случайно же его издревле чтят местные саамы. Возможно, сейчас, в конце XX века, с учетом всех знаний, что накопила о Русском Севере историческая наука, новая экспедиция сможет сказать: да, это следы гиперборейской культуры, той священной для всех нас, изначальной Традиции, о которой ведали и русские отшельники, и мудрецы далекого Тибета.

Случайна ли та роль, что сыграл в научной судьбе бывшего беллетриста всемирно известный академик В. М. Бехтерев? Вряд ли. Вот интересный факт. В 1921 году вышла из печати книга Бехтерева «Коллективная рефлексология», в которой он сделал попытку показать, что «мир управляется одними и теми же основными законами, общими для всех вообще явлений, как неорганических, так и органических и надорганических, или социальных». В зависимости от активности Солнца находится климат на Земле, а следовательно, и урожаи, а от урожаев зависят судьбы людей; отсюда Бехтерев заключил: «Судьба человека находится в связи со всей Вселенной».

В Институте мозга, созданном вскоре после революции 1917 года, Бехтерев и его сотрудники искали научное объяснение загадок человеческой психики. Изучалась, в частности, возможность передачи мыслей на расстоянии — проблема, которой Бехтерев интересовался всю жизнь. Наряду с клиническими исследованиями в Институте мозга отрабатывались методы электрофизиологии, нейрохимии, биофизики, физической химии; здесь изучали и электромагнитные поля человеческого организма.

Между тем аналогичные темы А. В. Барченко затрагивал еще в своих научно-популярных публикациях 1911 — 1916 годов. Поэтому становится понятным живое участие В. М. Бехтерева в научной судьбе А. В. Барченко. К слову сказать, зимой 1923 года В. М. Бехтерев принимал участие в заседании группы ученых на петроградской квартире А. В. Барченко, когда тот вернулся из Кольской экспедиции.

Так что же все-таки изучал Барченко во время этой загадочной экспедиции? Уже упоминавшееся «меряченье» (арктическая истерия, эмерик) — это состояние, похожее на массовый психоз, которое наблюдалось на российском Севере. Обычно оно проявлялось во время магических ритуалов, но могло возникнуть и спонтанно. В такие моменты люди начинали повторять движения друг друга, безоговорочно выполнять любые команды и пр. Пользуясь современными терминами, вполне можно назвать это зомбированием.

Изучение мозга — «самой неприступной крепости на Земле», — изучение возможностей и сверхвозможностей человека во все времена привлекало внимание тех, кто занимался разведкой и контрразведкой. А эффект «меряченья» — это, в сущности, эффект массового и целенаправленного гипнотического воздействия. И работы Барченко привлекли внимание Спецотдела ОГПУ. Кстати, В. М. Бехтерев также сотрудничал с чекистами. Он активно включился в работу созданной в 1921 году Ф. Э. Дзержинским спецкомиссии по улучшению жизни детей и по борьбе с беспризорностью: Бехтерев организовал психоневрологическую школу-санаторий для беспризорных.

В секретные оперативные материалы ВЧК-ОГПУ фамилия А. В. Барченко попала уже в 1918 — 1919 годах. Здесь указано, что «Барченко А. В. — профессор, занимается изысканиями в области древней науки, поддерживает связь с членами масонской ложи, со специалистами по развитию науки в Тибете, на провокационные вопросы с целью выяснения мнения Барченко о Советском государстве Барченко вел себя лояльно» (сохранена орфография оригинала). Популярность лекций А. В. Барченко обернулась постоянным кураторством, контролем со стороны спецслужб за всеми его изысканиями. Вплоть до расстрела Барченко в 1938 году.

В вопросе о взаимоотношениях А. В. Барченко с советскими спецслужбами однозначную позицию занимает его внук А. С. Барченко: «Порой приходится слышать: мол, А. В. Барченко и сам был сотрудником ВЧК. Может быть, для историка-исследователя такое предположение выглядит убедительно, но я решительно с этим не согласен. И дело не только в нашей семейной традиции, не только в воспоминаниях друзей деда, утверждавших, что он был человеком совсем иного склада. Есть еще и наши официальные запросы, и ответ из КГБ СССР: „Каких-либо сведений, указывающих на то, что Барченко А. В. работал в НКВД СССР или находился в известной связи с органами, при проверке по управлению кадров и в учетно-архи-вном отделе КГБ при СМ СССР не установлено. 10.07.1956“».