Таким образом, план Бадмаева фактически заключался в том, чтобы русское правительство с целью присоединения Китая и Монголии к России подготовило восстание против маньчжурской династии. Уже после этого события предполагалось железнодорожной ветвью соединить Лан-чжоу-фу с Байкалом.

Бадмаев был так предусмотрителен, что намечал даже примерный срок, когда может осуществиться присоединение Китая к России, а также и то количество местных сил, которое обеспечит успех восстания. «Но, — предупреждал Бадмаев, — успех всего плана зависит во многом от соблюдения его в полном секрете».

Проект Бадмаева был представлен Александру III при письменном докладе министра финансов Витте. Как известно, последний, со времени своего назначения в августе 1892 года министром финансов, руководил русской дальневосточной политикой. Витте прекрасно сознавал грандиозное экономическое и политическое значение сооружения Сибирской железной дороги. В том же 1892 году он, например, писал: «Сибирская магистраль открывает новый путь и новые горизонты и для всемирной торговли, и это значение ее ставит сооружение ее в ряд мировых событий, которыми намечаются новые эпохи в истории народов и которые нередко вызывают коренной переворот установившихся экономических сношений между государствами».

Хотя от осознания мировой роли сибирского пути еще очень далеко до поднятого Бадмаевым вопроса о «присоединении Китая» — тем не менее, Витте вполне поддержал план тибетского врача. В своем докладе Александру III Витте признавал взгляды Бадмаева «весьма серьезными» и «устанавливающими новую точку зрения в практических вопросах политики». При этом Витте подчеркивал огромное значение, которое имеет Россия для Дальнего Востока. Эту особую роль России созидают, по словам Витте, прежде всего те «три основные стихии», которые только в России «проявили всю полноту их творческой силы» — православие, самодержавие и русская народность. В конце доклада Витте высказывал, что, если император пожелает, то он, министр финансов, мог бы изыскать соответствующие средства для поддержки этого предприятия.

Но, несмотря на поддержку Витте бадмаевского проекта, Александр III поначалу отнесся к такому замыслу с осторожностью. По крайней мере, на докладе об этом проекте он написал резолюцию: «Все это так ново, необыкновенно и фантастично, что с трудом верится в возможность успеха».

Тем не менее, при всей фантастичности бадмаевского плана, в нем были и кое-какие верные положения — это, в первую очередь, указание на скорое падение маньчжурской династии. «Дни ее, — писал Бадмаев, — сочтены, и на монголо-тибето-китайском Востоке предстоит наступление анархии; пользуясь ею, европейцы бросятся туда, захватят несметные богатства этой страны, которые в их руках послужат страшным оружием против России…» Писал он это в 1893 году. «Боксерское» движение, выступившее через семь лет — в 1900 году, — действительно стало грозным предостережением для династии. Минуло десятилетие, и маньчжурскую династию, правившую Китаем, смела революция 1911 года.

Также следует отметить, что и указание Бадмаева на аполитичность китайской народной массы, и предвидение расхищения Китая европейскими империалистами были, в общем, справедливы.

Таким образом, хотя Бадмаев и оказался прав в некоторых выдвинутых им положениях, он сделал из этих аргументов грубые и абсурдные выводы — что на основе «обаяния», которым будто бы пользуется в Китае имя «белого царя», эту страну легко «присоединить» к России. Бадмаев, конечно, знал, что в этом нет ни капли истины, и, «околпачивая» Романовых, рассчитывал таким путем присоединить если не Китай к России, то уж несколько миллионов рублей к своему карману.

Вскоре после подачи проекта Бадмаев перешел и к осуществлению непосредственно той своей цели, ради которой затевалось предприятие: он стал хлопотать о выдаче ему двух миллионов рублей золотом. Эту сумму Бадмаев просил для организации в Забайкальской области торгового дома под фирмою «П. А. Бадмаев и К0». Указанному торговому дому и надлежало вести ту подготовительную работу, результатом которой должно было явиться «присоединение Китая к России».

Но Витте, поддержавший сначала проекты Бадмаева, вдруг заупрямился относительно выдачи денег. Напротив, Александр III, отозвавшийся сперва о планах Бадмаева как о фантастических, пошел теперь навстречу стремлениям своего крестника и приказал выдать ему, по частям, испрашиваемые два миллиона.

Бадмаев немедленно приступил к действию, и 11 ноября 1893 года в Петербурге был основан «Торговый дом „Бадмаев и К0“». Сам же он вскоре после этого направился в Читу, где и была организована «главная контора» компании, которая, вместе с тем, являлась чем-то вроде штаба для предполагаемого завоевания Китая, Тибета и Монголии.

На первых порах «работа» Бадмаева проявилась, главным образом, в подготовке экономического завоевания указанных стран. «Торговый дом» организовал в Чите обширное промысловое скотоводческое хозяйство, закупил громадное количество верблюдов для перевозки грузов, арендовал земли у бурят и монголов, открыл несколько лавок в степях и даже завел в Чите типографию, которая в ноябре 1895 года начала издавать газету «Жизнь в Восточной окраине» на русском и монголо-бурятском языках.

Сам Бадмаев пробыл в Чите, по-видимому, до февраля 1895 года, когда он возвратился в Петербург и возобновил свое непосредственное общение как с Николаем II, так и с Витте.

Бадмаев вернулся как раз в то время, когда в русском правительстве очень остро встал вопрос, какую позицию занять в отношении к результатам происходившей тогда Японско-китайской войны. И «тибетский врач» счел своим долгом подать Николаю некоторые советы, повлиявшие на принятые русским правительством решения. Однако об этом следует сказать подробнее, а потому мы, несколько нарушая последовательность изложения, сначала доскажем, что же было предпринято Бадмаевым для «присоединения» Востока к России.

Пробыв некоторое время в Петербурге, Бадмаев снова отправился на Восток. На этот раз конечной целью поездки был Пекин.

«Мой приезд на окраину расшевелил весь буддийский мир», — торжественно начинает Бадмаев свой доклад Николаю II (15 января 1897 года) после посещения Востока в 1896 году. Он утверждает, что в Читу, бывшую опорным его пунктом, услышав о его прибытии, стали съезжаться буряты, монголы и, главным образом, ламы, и все они будто бы постоянно твердили, что «наступило время расширения границ белого царя на Востоке».

Почерпнув от прибывших нужные сведения, Бадмаев, по его словам, отправил в различные пункты Монголии, Кукунора, Тибета и Китая партии вооруженных бурят и монголов. Некоторым влиятельным лицам Бадмаев делал подарки и давал в полное их распоряжение верблюдов, лошадей, оружие и патроны, а также деньги для приобретения имущества в тех местах, где предполагалось устроить оружейные склады.

Потом Бадмаев направился в Пекин, виделся там со многими князьями и ламами и знакомился с их взглядами на маньчжурскую династию. Сюда же, в Пекин, съезжались для доклада Бадмаеву агенты, разосланные им в разные места Китая. Вознамерившись сделать китайскую столицу своим временным штабом, Бадмаев стал посылать отсюда экипированные партии для подготовки «присоединения Китая к России».

Итак, все шло блестяще, но… министр финансов опять отказался выдать Бадмаеву новую, запрошенную им, ссуду.

Встретив противодействие со стороны Витте, Бадмаев обратился к нему в декабре 1896 года с письмом, в котором отстаивал мысль, что государи, независимо от министров, могут принимать самостоятельные решения:

«При постоянном столкновении с лучшими людьми государства у государя могут возникать самостоятельные взгляды на дела, которыми будут все руководствоваться, и никто не может сказать, чье влияние преобладало в данном случае. Если бы государь был обыкновенный смертный, то поддался бы влиянию распускаемых слухов о том, что он живет вашим умом и непременно постарался бы удалить вас; но так как он смертный необыкновенный, то он не боится вашего абсолютного влияния».