— Почему я приношу напитки?

— Потому что ты не прольешь их.

— Довольно справедливо.

Как только она поднимается, я отодвигаю свой ящик. Уже собираюсь встать, но теплыми тонкими пальцами Рыжая сжимает мое предплечье. Я опускаю взгляд на ее руку, затем на ее лицо. Какого черта?

— Она большая девочка. Ей не нужна помощь. Верно, Эмили?

Я смотрю на Эмили. Ее темные глаза направлены на руку, которая напрямую заявляет права на меня. Сглотнув, она кивает.

— Верно.

Мы смотрим друг на друга, но мне трудно понять ее. Обычно она, как открытая книга, но в этот момент неясна. В основном я вижу... любопытство, но есть и нечто более глубокое, что-то... темное. Хорошо. По крайней мере, я получил хоть какую-то реакцию от нее.

Затем она поворачивается и идет в сторону бара.

Не знаю, сколько кружек виски мне пришлось выпить для того, чтобы сделать эту ситуацию сносной, но я все еще ненавижу ее. Ненавижу каждую секунду. Каждый раз, как я встаю и собираюсь уйти, Ава или Грэм заставляют меня остаться и выпить еще. Я держу язык за зубами и не встаю, но только ради Котенка.

Ава хочет меня — это очевидно. Бог знает, сколько раз я чувствовал ее танцующие пальцы на внутренней части моего бедра, и если уйти сейчас, таща Эмили на буксире, то она обидится. Это выведет ее из себя, и она, скорее всего, затаит обиду. Когда это произойдет, Эмили станет мишенью — мишенью, которую Ава постарается устранить в клетке. А я не могу позволить этому случиться. Так что мне приходится играть. Я пью алкоголь, улыбаюсь, когда требуется, а иногда и заигрываю с Авой, чтобы потешить ее жалкое эго. Это становится скучной рутиной: глоток, улыбка, комплимент, глоток, улыбка и смех над шуткой время от времени.

Это сводит с ума. Слушать историю за историей, шутку за шуткой про дерьмо, на которое мне плевать. У меня голова идет кругом. Я обдумываю вариант с перевернутым столом и убийством их всех деревянной доской, что положило бы конец пыткам, но тут Эмили встает — мое, блядь, спасение и благодать — и я, не теряя времени, вскакиваю с ящика, заставив Аву убрать руку с моего бедра. Я заваливаюсь на стол, расплескав виски Грэма. Он ругается на меня, но моя голова слабо соображает, и его слова остаются неуслышанными.

Ура.

— Иисусе, Джай. Ты перепил? — Котенок отчитывает меня, оборачивая свою теплую руку вокруг моего бицепса.

Я моргаю несколько раз. Когда же я так напился?

— Я должна проводить его, чтобы он прилег, — предлагает Ава, ее голос звучит далеко позади меня.

— Нет. Он должен проспаться, — резко отвечает Эмили. — В своей собственной постели, — добавляет она на всякий случай.

Я не могу сдержать фырканье, и она щипает меня, отчего я взвизгиваю. Сообразив наконец, с улыбкой оборачиваю руку вокруг ее шеи.

— Ты хороший друг и убедишься, что ко мне не будут приставать в таком беспомощном состоянии.

Она внимательно смотрит на меня, ее бровь вздернута. Я стараюсь не наваливаться на нее, но ноги постоянно странно спотыкаются, когда мы пытаемся уйти.

— О чем ты вообще говоришь?

— Айви. Она…

— Ава.

— Ева. Именно это я и сказал.

Фыркая и сдерживая улыбку, Котенок тепло оборачивается вокруг моей талии и пытается тащить меня за собой.

— Ее имя, — она хрипит, когда мы выходим из бара. — Ава.

— Ох. Правильно. Ави бы совершенно точно отшлифовала это, если бы я ей позволил.

— Отшлифовала что?

Я указываю на свое тело.

— Это.

Она смеется. Сильно. Под моей рукой ее тело трясется, и мне нравится, как прищуриваются уголки ее глаз. Большая часть моего веса переходит обратно под мой контроль, потому что ее тело слабеет от смеха. Как ни странно, но это я, в итоге, поддерживаю ее, так как она впадает в состояние истерики. Это заразно — то, как ее губы растягиваются и изгибаются, обнажая ровные белые зубы. Я понимаю, что передразниваю ее и смеюсь, пока у меня не начинает болеть живот. Мне не доводилось так смеяться уже долгое время.

— Ты слишком смешной, — она вздыхает, ее грудь слегка трясется от непроходящего хихиканья.

— Ты должна веселиться чаще. Поменьше серьезности. Это тебе идет.

Не могу вспомнить последний раз, когда я чувствовал, что могу веселиться... до того, как Жаклин умерла, наверное. С того момента, как я назвал Эмили Котенком — именно тогда я почувствовал эту искру снова. Искра возбужденности и веселья. Я скучаю по ней. Скучаю по этому теплу.

Эмили наклоняет голову, загадочная улыбка изгибает ее губы.

— Что?

— Ничего, — вру я, качая головой. Я сглатываю и прижимаю ее к себе, в то время как слова, которые хочу произнести, остаются невысказанными.

Ты мне очень нравишься, Котенок.

Эмили

— Ты приятно пахнешь, — с улыбкой бормочет Джай, пока я помогаю ему улечься на раскладушку.

Для справки: я просто отпускаю его, когда понимаю, что он достаточно к ней близко. Он заваливается спиной на кровать, свесив ноги, и она скрипит под его весом. Я подняла бы их и помогла закинуть на раскладушку к остальному телу, но точно знаю, насколько они тяжелые. Его комфорт не стоит боли в моей спине. Несколько секунд спустя он закрывает глаза, но его тело никак не успокоится.

Тупая задница.

Ему не следовало столько пить. Я наблюдала, как он пил кружку за кружкой, и ждала, когда же он притормозит, но чем дольше они разговаривали, тем больше он напивался. И Ава. Господи. Не дайте мне даже начать. Потребовался усиленный самоконтроль, чтобы не переломать на ее руках красивенькие маленькие пальчики. К счастью для нее, я не бешеное животное, которому нравится метить свою территорию. Возможно, это к лучшему. Ава конечно девушка, но при этом сильная девушка. Ее тело рельефное, она в хорошей форме. Держу пари — она сможет разломать арбуз бедрами. Я имею в виду, что у нее даже на шее есть мускулы.

— Чего хотел Череп?

Громкий голос Джая вырывает меня из моих мыслей, и я бросаюсь к нему. Поворачиваюсь и зажимаю его рот рукой. Он реагирует не сразу и вздрагивает, когда моя ладонь две секунды сжимает его губы.

— Ты мог бы сказать это еще громче? — грубо шепчу я, напуганная тем, что кто-нибудь услышит.

Прежде чем отпустить меня, Череп четко дал понять, что случится, если я предам его, и, откровенно говоря, мне нравятся мои соски на своем месте.

— Чего он хотел? — бубнит Джай в мою руку.

Я убираю ее, оставляя в покое его полные губы. Он шевелится под моим телом, но я не двигаюсь.

— Он хотел знать, в хороших ли мы с тобой отношениях.

Я не говорю Джаю, что Череп знает, как я здесь оказалась… и что это я сама сказала ему об этом. И еще не говорю о том факте, что Череп говорил о его брате. Это ничего не изменит, но разозлит его без причины.

— И что ты ему сказала?

— Сказала, что мы ладим.

Джай смотрит на меня своими голубыми глазами. Интересно, что он может увидеть. Он доверяет мне? Думает ли он, что я утаиваю от него информацию, как и он от меня? Череп не сказал мне, кто такой Джай и чем он зарабатывает, но, очевидно, это выводит его из себя.

— Ты бы умышленно не утаивала информацию от меня, не так ли? — спрашивает он, его голос решительный и трезвый.

Мы смотрим друг на друга, напряжение в миллион вольт потрескивает между нами. Я не утаивала бы важную информацию от него, но кое-что ему пока не стоит знать.

— Нет. И взамен я ожидаю того же.

Джай кивает.

— Конечно.

Он говорит с уверенностью, но этого недостаточно, чтобы убедить меня. Я чувствую, как темные семена сомнения, посеянные Черепом в моем мозгу, начинают прорастать. То, на что он намекнул... Я не идиотка. Могу определить, когда кто-то пытается манипулировать мной, а Череп, определенно, пытается перетянуть меня на свою сторону. Стыдно признать: я покинула его комнату с чувством, что совсем не знаю Джая… и по прошествии времени это подтверждается.