К моменту исчезновения Джоэла, я уже окончил школу и был в состоянии самостоятельно присматривать за Джессикой. Два года я был в некотором роде ее родителем. Два мучительных года я справлялся с ней, а она в ответ обвиняла меня во всем. Но не это довело меня до края безумия. Она начала поздно заявляться домой, вечеринки, выпивка — в общем, последовала по сомнительной дорожке за Жаклин. Я сходил с ума и нуждался в помощи. Мне необходима была помощь Джоэла. Поэтому одним роковым вечером я взломал его файлы и выяснил все о том расследовании — узнал о его одержимости к парню по кличке «Череп». По мнению Джоэла, Череп был виновен в смерти Жаклин. Он дал ей наркотик, который и привел к ее концу. Это был «пробник» нового вещества, над которым он работал — синтетический наркотик, состоящий из набора таких химических соединений, названия которых я не мог даже воспроизвести. Этой смеси оказалось слишком много для ее маленького тела, и она убила ее.

С того момента, как он выяснил имя, уже ничто не могло остановить Джоэла. Он жаждал прикончить Черепа, и единственным возможным способом осуществить этот план было присоединиться к его маленькому подземному клубу. Естественно, не каждый мог попасть туда. Ему пришлось делать карьеру в подпольном мире, чтобы привлечь к себе внимание. Как только он добился этого, Череп пригласил его на свой тайный подземный ринг. Вот и все. Если ты попал к ним, то это навсегда.

Я тренировался два года. Два года я бился, не жалея сил, попутно присматривая за своей младшей сестренкой. Не могу позволить пропасть этому впустую.

Теперь я здесь.

Сейчас одержимость Джоэла — моя одержимость.

И ничто не удержит меня от достижения моей цели.

Эмили

Я еле передвигаю ноги, не желая слишком быстро возвращаться в комнату. Сжимаю в руке носок с туалетными принадлежностями и одновременно провожу языком по гладким мятным зубам. Зубная паста появилась в самое подходящее время.

Опустив голову, я позволяю мокрым волосам завесить мое лицо и вдыхаю их запах. Не знаю, какой аромат у «для длинных жирных волос», но пахнет потрясающе. Уголки моих губ приподнимаются в легкой улыбке, когда ноздри наполняются свежим ароматом. Как же это мило, что Джай купил для меня туалетные принадлежности, но мне не дает покоя вопрос: что сподвигло его на этот поступок. Он сказал, что это искупительная жертва, но я не уверена. Может быть, это все мои фантазии, но либо я ему нравлюсь, либо мой запах стал слишком насыщенным для нашего небольшого уголочка.

Я смахиваю волосы с лица и смотрю вверх. В семи шагах от меня находится вход в нашу комнатушку. Мой желудок словно проваливается, я значительно замедляю шаги.

Чувство вины?

Ага.

Я почти уверена, что тяжелое, болезненное ощущение в моем животе — это чувство вины. Почему я не могу держать рот на замке? Зачем намекаю, что его брат мертв? Его брат, Джоэл, очевидно, много для него значит. Он не может вынести мысли о его смерти. Мне непривычно видеть подобное. Я никогда не была кому-то преданной. Не знаю, что такое любовь к родным. Всегда была только я. Просто я.

Одна.

Я вдыхаю теплый, спертый воздух, и выдыхаю. Что, если он не хочет, чтобы я возвращалась? Что, если он не готов к разговору? Меньшее, что я могу сделать — это предложить выслушать его, и если он не захочет и этого, то пускай так и будет. Все просто. Я буду хреновым другом, если притворюсь, что его срыва не было вообще.

Пристально изучаю потрескавшийся почерневший бетонный вход. Заметив его сидящим у стены, уронившим прикрытую руками голову на колени, я почти отступаю назад и разворачиваюсь. Даже в наиболее уязвимом состоянии он выглядит пугающе.

— Эй, — слово вылетает из моего рта прежде, чем мозг успевает все обдумать.

Теперь уже слишком поздно отступать.

Он не смотрит вверх и не говорит ни слова. Со вздохом кидаю носок на кровать и усаживаюсь рядом с ним. Голова все еще пульсирует от боли, желудок по-прежнему скручивает, но я игнорирую это.

Не знаю, сколько времени мы сидим в тишине. Мимо проходит бесчисленное количество людей, осуждающих и шушукающихся, но Джай не двигается с места. Он остается неподвижным, словно камень.

— Прости, — шепчет он после небольшой паузы.

Я притягиваю колени к груди и прижимаюсь к ним щекой.

— Простить? За что?

— За то, что сорвался, — он поворачивает голову так, чтобы я смогла увидеть его лицо.

Его глаза не красные, кожа не горит — просто олицетворение спокойствия. Когда я плачу, то требуются часы, чтобы отечность прошла. Интересно, плакал ли Джай вообще.

— Я никогда не... я не... я обычно не...

— Все нормально, — говорю ему, а мои губы подрагивают. — Ты не должен объясняться со мной.

Облегчение светится в его глазах, после чего они снова поглощаются тьмой. Он качает головой.

— Нет, я объясню. Мы же в этом вместе, да?

Мы? Если мы не были вместе десять секунд назад, то теперь определенно это так.

— Верно.

Джай вдыхает и шумно выдыхает.

— Череп виноват в смерти Жаклин, моей старшей сестры.

Я хмурюсь.

— Жаклин? Погоди. Я думала, что все это из-за Джоэла?

Он кивает, ероша пальцами свои волосы.

— Так оно и есть, но все началось с Жаклин.

И так оно и было. Он начал с самого начала, с Жаклин, и закончил собой и младшей сестрой, Джессикой. Не глядя мне в глаза, он раскрывает причины, которые вынудили его оказаться здесь. Но нашим глазам и не нужно встречаться, чтобы я смогла разглядеть в них боль. Она у него на лице: в его нахмуренных бровях и стиснутых зубах. Она в его сжимающихся и разжимающихся кулаках, в том, как меняется его голос. Ему больно, и он испытывает эту боль долгое время.

— Я и понятия не имела... — шепчу я, когда он заканчивает.

Неудивительно, что он так зациклился на Черепе. Хоть он и не заставлял сестру Джая принимать наркотик, но это он предложил его, что привело не только к гибели девушки, но и повлекло за собой автокатастрофу его родителей и уход Джоэла в поисках мести.

Джай столько потерял. Свою сестру, родителей, брата... думаю, в масштабах Вселенной мне повезло, что у меня никого нет. Я не буду страдать из-за того, кого у меня никогда не было.

Он смотрит на меня, слегка наклонив голову. Я не осознавала до этого, насколько близко прислонилась к нему.

— Как душ?

— Это ты мне скажи, — я наклоняюсь, убирая свои волосы в сторону и подставляя шею. — Я все еще пахну, как «русское такси»?

Почти ничего не помню о прошлой ночи, но «русское такси» запомнила. Я бы даже обиделась, если бы он не был настолько прав. Со следующим биением сердца его теплое дыхание легко и быстро проносится по поверхности моей шеи, пригвоздив меня к месту и посылая мурашки по спине. Он вдыхает и через долгую мучительную секунду отстраняется на пару сантиметров. Но пара сантиметров — это недостаточное расстояние. Мое сердце до сих пор до боли колотится в груди.

Я сглатываю.

— Ну и?

Его взгляд падает на мои губы, и меня словно ударяет молния. Меня завораживает пристальный взгляд его потемневших глаз. Если он не поцелует меня, чтобы ослабить мое внутреннее напряжение, то я взорвусь.

— Ты так приятно пахнешь.

Подобное высказывание не должно звучать настолько хорошо. Его слова — это музыка для моих ушей и удар по гормонам. Ни для кого не секрет, что Джай привлекает меня в сексуальном плане. А какую бы женщину не привлекал? Он — метр восемьдесят, или около того, мышц с успокаивающими голубыми глазами и с мягкими, черными как смоль, волосами. Он — сексуальный мужчина с обложки мужского фитнес-журнала — красавчик, забронированный только для знаменитостей.

— Я надеюсь на это. Иначе это была бы пустая трата денег.

Красивая улыбка изгибает его губы, но он не отстраняется от меня. Мне нравится, когда Джай улыбается, но еще больше нравится, когда он целует меня.