– Вроде того.

– Но почему вы не бросили все это? Не бежали прочь сломя голову? И никогда не пытались? Ни разу?

– Невозможно всю жизнь убегать.

Стефа отошла от него, снова обернулась к окну.

– Я пытаюсь, – прошептала она.

Резкий стук в дверь. Барбара чуть не выронила сигарету – третью подряд. Панически озираясь, распахнула окно и побежала в туалет смывать губительную улику в унитаз. В дверь снова постучалию Линли окликнул ее по имени.

Барбара открыла дверь, Линли задержался на пороге, с любопытством заглядывая в комнату через ее плечо.

– Послушайте, Хейверс. Мисс Оделл решила, что нынче мы нуждаемся в более сытном ужине. Она заказала нам столик в Келдейл-холле. – Глянув на часы, он уточнил: – Через час.

– Что? – Барбара не сумела скрыть ужас и замешательство, – У меня нет… я не могу… я не стану..,

Линли только бровь приподнял:

– Не стройте из себя Хелен. Сейчас вы еще скажете, что вам нечего надеть.

– Так оно и есть! – настаивала она. – Вы идите, а я перекушу в «Голубе и свистке».

– Вчера вы были не в восторге от тамошнего меню.

Это уже удар ниже пояса. Черт бы его подрал!

– Ненавижу курицу. Никогда ее не ем.

– Вот и хорошо. Насколько мне известно, повар в Келдейл-холле настоящий гурман. Мы там и перышка не увидим, разве что Ханну позовут прислуживать.

– Я просто не могу!

– Это приказ, Хейверс! Через час. – Он развернулся на каблуках и вышел.

Черт бы его побрал! Барбара громко хлопнула дверью, пытаясь хоть так выразить евое негодование. Просто великолепно! Какой ужин ее ждет – шестнадцать серебряных ножей и вилок, целый ряд бокалов и рюмок, официанты и официантки убирают ножи и вилки прежде, чем успеешь сообразить, какой из них надо воспользоваться. Лучше уж курица с горохом в «Голубе и свистке».

Одним движением Барбара распахнула дверцы шкафа. Замечательно! Что же Барбара Хейверс наденет на вечер, где ей предстоит непринужденно общаться со знатью? Коричневую юбку из твида и свитер ей в тон? Джинсы и походные ботинки? Есть еще синий костюмчик – точь-в-точь как у Хелен. А! Ей ли равняться с Хелен, всегда элегантно одетой, безукоризненно подстриженной, ухоженной?

Барбара выхватила из шкафа короткое белое шерстяное платьице и бросила его на смятую постель. Просто смешно! Неужели кто-нибудь вообразит, будто Линли ухаживает за ней? Аполлон пригласил на обед Медузу Горгону! Стерпит ли он косые взгляды и смешки?

Ровно через час Линли, верный своему слову, вновь постучал в дверь. Барбара поглядела в зеркало. Желудок сводили нервные спазмы. Господи, какой ужасный наряд. Точно побеленная бочка на ножках. Рывком распахнув дверь, Барбара сердито уставилась на Линли. Тот, как обычно, казался щеголем.

– Вы всегда возите с собой такую одежду? – недоверчиво спросила она.

– Как настоящий бойскаут, – рассмеялся он. – Идем?

Он галантно сопровождал Барбару вниз по ступенькам и вывел ее на улицу, в вечерние сумерки. Отпер машину, помог ей забраться на удобное кожаное сиденье. Истинный джентльмен, – насмешливо думала она. На автопилоте. Забудьте о Скотленд-Ярде! Владелец поместья вступил в свои права.

Будто угадав ее мысли, Линли обернулся к ней:

– Хейверс, я бы предпочел сегодня не обсуждать наше расследование.

О чем же они станут говорить, если не об убийстве?

– Хорошо, – не раздумывая, отвечала она. Линли кивнул и повернул ключ зажигания.

Огромный автомобиль ожил.

– Мне нравятся эти места, – заговорил он, неторопливо проезжая по Келдейл-Эбби-роуд. – Вам не говорили, что я – преданный сторонник Йорков?

– Сторонник Йорков?

– Война Алой и Белой розы. Сейчас мы находимся в местах тех давних сражений.

– Вот как! – выдавила из себя Барбара. Этого еще недоставало. Урок истории. Она не помнила о Войне Алой и Белой розы ничего, кроме ее названия.

– Почему-то считается обязательным ругать Йорков. Конечно, они расправились с Генрихом Шестым. – Линли задумчиво постукивал пальцами по рулю. – Однако я все думаю, в этом тоже проявилась своего рода справедливость. Две ветви династии Плантагенетов, Ланкастеры и Иорки, почти сто лет истребляли друг друга. Ричарда Второго убил его двоюродный брат. Смерть Генриха Шестого замкнула порочный круг, а престол в результате достался Тюдорам.

Барбара, вздыхая, перебирала пальцами складки белого платья. Придется капитулировать.

– Послушайте, сэр, я в этом совершенно не разбираюсь. Я… право, мне было бы лучше пойти в «Голубь и свисток». Прошу вас…

– Барбара! – Машина резко затормозила. Барбара чувствовала, что Линли пристально смотрит на нее, но сама она уставилась в темноту, пересчитывая мелких мотыльков, кружившихся возле фар. – Неужели вы не можете хотя бы один вечер быть самой собой? Быть такой, какая вы есть.

– Это какой же? – Голос ее сделался пронзительным.

– Перестаньте притворяться. Будьте так добры.

– Притворяться?

– Будьте самой собой!

– Что, собственно, вы имеете в виду?

– Зачем вы делаете вид, будто вы не курите? – Этот вопрос ошеломил ее.

– Зачем вы делаете вид, будто вы – фат из частной школы? – парировала она, сама дивясь резкости своих слов. Линли с минуту помолчал, словно обдумывая ответ.

Непродолжительная тишина. Запрокинув голову, Линли расхохотался:

– Сдаюсь! Давайте заключим перемирие на этот вечер? С утра мы сможем снова от души ненавидеть друг друга.

Барбара хотела было что-то буркнуть в ответ, но, вопреки самой себе, улыбнулась. Она чувствовала, что напарник вертит ею, как хочет, но это было не так уж плохо.

– Ладно, – брюзгливо согласилась она. Ни один из них так и не решился ответить на заданный ему вопрос.

В Келдейл-холле их встречала хозяйка, чья эксцентричность превзошла самые смелые ожидания. Юбку неописуемого цвета основательно поела моль; цыганистую блузу украшали звезды, на плечи мадам, словно индейское пончо, накинула большую шаль с бахромой. Седые волосы были стянуты хвостиками. Прическу дополнял великолепный испанский черепаховый гребень, бог ведает как державшийся на затылке.

– Скотленд-Ярд? – вопросила она, критически оглядывая Линли с ног до головы. – Во времена моей молодости полицейская форма была попроще! – Тут хозяйка бурно расхохоталась. – Проходите! У нас сегодня народу мало, но если б не вы, я бы сама решилась на убийство.

– Почему же? – поинтересовался Линли, пропуская Барбару вперед.

– Я бы с радостью прикончила моих американских постояльцев. Но бог с ними. Скоро сами увидите. Вот наша столовая. – Миссис Бертон-Томас провела гостей в большой каменный зал, куда доносился Из кухни запах жареного мяса. – Я никому не говорила, что вы из Скотленд-Ярда, – во весь голос заявила она и передернула плечами, поправляя шаль. – Познакомитесь с Уотсонами – поймете почему. – И уже в глубине столовой, где высокие свечи отбрасывали тени на стену и покрытый льняной скатертью, уставленный фарфором и серебром стол, хозяйка добавила: – Другая пара – новобрачные из Лондона. Эти мне нравятся. Не щупают друг друга на людях, как это теперь принято у молодых парочек. Тихие такие, милые. Наверное, не хотят привлекать к себе лишнее внимание, ведь муж-то калека. А жена такая красотка.

Даже Барбара услышала, как Линли резко втянул в себя воздух, замедлив шаги.

– Кто они такие? – хрипло спросил он. Миссис Бертон-Томас уже приблизилась ко входу в дубовый зал.

– Их фамилия – Алкурт-Сент-Джеймс! – громогласно пояснила она, распахивая дверь. И, обращаясь к собравшимся в зале, объявила: – К нам гости!

Зрелище, открывшееся Барбаре, напоминало старинную фотографию. Ярко горел огонь, пламя, хищно шипя, пожирало угли. Вокруг камина уютно расставлены стулья. В дальнем конце комнаты у рояля, наполовину укрывшись в тени, Дебора Сент-Джеймс с наслаждением перебирает страницы семейного альбома. Она оглянулась с улыбкой. Мужчины поднялись на ноги. И тут картина ожила.

– Боже! – шептал Линли – то ли молитву, то ли проклятие, то ли жалобу.