— Вы покорили мир за пол века? — удивленно спросил Высокородный.

— Нет, Оран. Мы покорили планету давно. Но за последние пятьдесят лет мы научились властвовать над собой.

— Да, человечность — самое трудное… — сказал Император как бы сам себе. — Знаешь, мой брат, Галиан, увидев тебя, немедленно бы подумал «какие прекрасные слуги из них получатся!». И, вероятно, он прав… но…

Они вновь повернули и Император взглянул на него.

— …я так не думаю. У нас слишком много слуг. — Оран перестал улыбаться. Минуту они молчали.

— У вас свой язык, — прошептал Император, — и искусство, и музыка, и история, и легенды?

— Да, Оран.

— Тогда вы заслуживаете большего, — Император ослепительно улыбнулся.

— Я знаю, что ты, по крайней мере, заслуживаешь большего. Я не удивлюсь, если когда-нибудь вдруг прикажу тебя усыновить.

Джим промолчал. Через минуту, когда они вновь повернули, Император искоса посмотрел на него.

— Ты не хочешь стать Высокородным?

— Еще не знаю, Оран.

— Честный ответ, — прошептал Император, — да, честный ответ… Ты знаешь, вероятность говорит нам, что все события произойдут, рано или поздно…

— Вероятность?

Но Император продолжал.

— Я ощущаю вероятность существования мира, в котором ты — Император, а твой народ — Высокородные. А я — Дикий Волк, которого привезли, чтобы показать свое варварское искусство тебе и твоим придворным.

Он сильно сжал плечо землянина, Джим взглянул на него и увидел, что глаза Орана стали спокойны, как вода в горном озере, хотя он и подталкивал его, сильно нажимая на плечо. Создалось впечатление, что Император ослеп и хочет, чтобы его вели по дороге, по которой он сам недавно вел Джима.

— Ты когда-нибудь слышал о голубом звере?

— Нет, Оран.

— Нет… — прошептал Император. — Я тоже не слышал. Я просмотрел записи легенд всех народов — нигде нет упоминания о голубом звере. Но… если он никогда не существовал, почему я вижу его, Джим?

Его руки, словно тиски, сдавили плечо землянина, но голос оставался тихим, как будто он мечтал о чем-то вслух.

Для стоявших вдалеке Высокородных их беседа оставалась нормальной.

— Я не знаю, Оран.

— Я тоже не знаю, Джим, — сказал Император, — и я боюсь… Три раза он возникал в дверях, преграждая мне дорогу. Знаешь… когда я возвращаюсь после этого в наш мир… мой ум проясняется… Я чувствую острее, чем любой Высокородный. Я смотрел на тебя после боя с быком и внезапно все изменилось — ты уменьшился, но я видел множество деталей… их не видел никто… Ты можешь стать Высокородным, но можешь и отказаться, как хочешь. Это не имеет значения… Я видел это в тебе… Остальное не имеет значения!

Император толкнул Джима вперед.

— Вот так со мной всегда, — снова заговорил он, — все для меня ясно…, иногда… и тогда я понимаю, что иду на шаг впереди остальных Высокородных. Мы стремились к этому многие поколения, но еще не в состоянии сделать шаг… Понимаешь?

— Да, Оран.

— Но иногда, — продолжал Император, — как только я пытаюсь вглядеться в мир — все расплывается и превращается в туман. И я теряю чувство… внутреннего зрения… и начинаются сны — днем и ночью. Три раза приходил Голубой Зверь…

Император остановился и Джим подумал, что это остановка перед дальнейшей беседой, но внезапно рука Высокородного упала с его плеча. Джим остановился и повернулся. Оран весело улыбался.

— Ну что ж, я не должен задерживать тебя, Дикий Волк, — сказал Император совершенно нормальным голосом. — Вечер принадлежит тебе и ты — почетный гость! Радуйся! Познакомься, если хочешь с кем-нибудь. Мне надо найти Вотана. Когда я один, он очень беспокоится.

Император исчез.

Джим остался стоять. Постепенно его окружили Высокородные и слуги. Он оглянулся, но Ро нигде не было.

— Адок! — тихо позвал он.

И Старкиен появился.

— Извини, — сказал он, — я не знал, что Император уже закончил аудиенцию. Я разыскал слугу.

— Перенеси меня так, чтобы я видел его, но он не мог видеть меня, — сказал Джим. И они очутились в полумраке, между двумя колоннами. Джим разглядел коричневого маленького слугу, который стоял между висящими в воздухе подносами. Землянин и Старкиен расположились позади него.

Джим запомнил это место и перенес себя и Адока туда, где только что разговаривал с Императором.

— Слушай, — сказал он. — Я бы хотел все время видеть Императора. Ты же не должен терять меня из виду. Как только я исчезну, подойди к Вотану и передай ему, что он мне нужен, как важный свидетель. Потом перемести его поближе к тому слуге с подносами.

— Да, — бесстрастно согласился Старкиен.

— А сейчас — как мне найти Императора?

— Я могу отправить тебя к нему. Все Старкиены могут найти своего Императора в любом месте.

И они оказались рядом с Императором — всего в нескольких футах от него. Оран разговаривал и смеялся с двумя Высокородными. Около него, чем-то рассерженный, стоял Вотан.

Джим старался двигаться в таком темпе, чтобы находиться от Императора примерно на одном и том же расстоянии. Дважды Оран неожиданно исчезал и землянину приходилось прибегать к помощи Адока, выбирая новую позицию для наблюдения. Высокородные не обращали на него внимания, они, казалось, не желали замечать Дикого Волка, в честь которого был устроен вечер, и, вероятно, просто принимали его за одного из слуг.

Время тянулось медленно. Джим уже начал сомневаться в своем плане, когда внезапно увидел то, что ожидал. Император застыл.

Джим торопливо шагнул в сторону, чтобы увидеть лицо Орана. Император смотрел мимо Высокородного, с которым только что разговаривал. Его взгляд был четким и ясным, но зрачки остановились, лицо исказилось, и струйка слюны потекла из уголка рта.

И… никто ничего не заметил. Но Джим не терял времени даром. Он обернулся и увидел слугу с подносом, на котором лежало что-то похожее на пирожки. Слуга стоял совершенно спокойно.

И еще трое Низкорослых застыли как статуи, а вокруг них замерли фигуры Высокородных, но Джим не стал ожидать дальнейших событий. В ту же секунду он переместился к колоннам.

Человек с подносом…

Джим, согнувшись почти вдвое, бесшумно приблизился к слуге и схватил его — одной рукой за горло, возле самой головы, а второй подмышкой.

— Одно слово и я сломаю тебе шею, — прошептал Джим.

Человек попытался вырваться, но землянин успокоил его, сжав немного руку, которой держал того за горло.

— А сейчас делай то, что я прикажу,

Джим оглянулся. В тени колонны виднелись силуэты Старкиена и Высокородного.

— Положи два пальца левой руки на бицепс правой, — прошептал Джим слуге.

Человек не двинулся. И тогда, прячась за его спиной, Джим хладнокровно надавил на его шею большим пальцем. Низкорослый еще секунду сопротивлялся, потом резко, как робот, поднял левую руку и положил два пальца на бицепс правой.

Окаменевший слуга, который стоял ближе всех, внезапно ожил и пошел, пришли в себя и ничего не понимающие Высокородные, находившиеся около него. Джим быстро закрыл рот заговорщику и, чуть приподняв его, потащил в тень.

— А сейчас, — хмуро начал Вотан. — Я…

Слуга внезапно захрипел, тело его бессильно повисло на руках Джима…

— Да, они не могли оставить этого слугу в живых, — сказал Вотан. — Я не сомневаюсь, что даже его мозговая структура разрушена.

Он взглянул на Джима. Высокородный уже многое понял.

— Ты знаешь, что за этим кроется?

Джим отрицательно покачал головой.

— Но ты все предвидел, — прошептал Вотан. — Ты был так уверен, что даже пригласил меня. Кстати, почему?

— Ты — единственный Высокородный, который понимает, что ум Императора затуманен.

Вотан побледнел. Только через несколько секунд он снова мог говорить.

— Как ты узнал об этом… этом… о том, что задумали слуги?

— Я не мог знать все, — сказал Джим. — Но, изучив под землей немой язык слуг, я понял, что они что-то затевают. Вспомнив о вечере и… о рассудке Императора, я решил — игра будет разыграна только здесь. Адок нашел то, о чем я подозревал. Дальше ты все знаешь.