– Прекрасно, – похвалил он.

Эмили облизала губы, и он воспринял это как приглашение к жадному поцелую. Его губы набрасывались на неё до тех пор, пока она могла только поскуливать от удовольствия.

Он прекратил поцелуй.

– Повернись.

Она сделала, как он просил, до сих пор испытывая головокружение от поцелуя. Колени ослабли, и она бы рухнула на пол, если бы Ровик не поддерживал её.

В то мгновение, когда он прижался к ней, её чувства предельно обострились в ожидании. Несмотря не постепенно остывающую воду, его кожа горела, словно в лихорадке, и она чувствовала биение сердце внутри его плоти. Ровик отодвинул завитки её волос и потёрся за ушком, вызывая дрожь.

– О, – простонала она. Он всосал мочку, и от этого её колени ослабли ещё сильнее.

Он облизывал её и толчками раздвигал ей бёдра. Член скользил между половинками её попки. Затем он прижался ниже и раскрыл её посильнее. Он был гладким, твёрдым и…

Дыхание покинуло её горло. Член толкнулся в её щелочку, заставляя принять его мужественность. Проникновение перетряхнуло все её мысли, и, возможно, она даже на секунду забыла своё имя. Всё, о чём она могла думать, – он. И та его часть, что вошла в неё. Они стали единым целым. Одна душа на двоих. Он стал её частью, и она не сможет жить без него.

Ровик издал низкий рык удовлетворения. – Боже, детка. Ты не представляешь, как мне хорошо. Я люблю иметь тобя вот так. Ты чертовски классная.

Она впала в экстаз.

Он двигался туда и обратно, пока наконец не смог полностью погрузиться в неё.

Она была такой влажной вокруг его твёрдого, как скала, члена. Он пульсировал в её киске. Она получала от этого приникшего внутрь жара греховное удовольствие, ей никогда не будет достаточно. После приезда в Нью-Йорк они трахались как кролики, а она до сих пор не насытилась. Ровик вызвал у неё зависимость от плотских утех.

Он и только он.

Ровик покусывал мочку её уха, низко рыча. – Ты можешь двигаться?

– Да, – хрипло прошептала она.

– Трахни мой член. Медленно.

О Боже! Кусая губы, она качала бедрами назад и вперёд. Места было немного, но эффект был поразительно эротичный. Она обхватывала его вал своими внутренними мышцами, зажимая основание, прежде чем скользнуть к кончику и насадиться обратно.

Эмили опустила голову и прижалась щекой к мокрой плитке. Она ощущала каждую пульсирующую вену и рубчик его члена. Восхищалась текстурой. Длиной. Удивительной толщиной.

Ровик всхлипнул ей в плечо и прикусил кожу. Она не возражала. Небольшая боль была чудесной приправой в этом кипящем котле удовольствия.

Чувствуя себя шаловливо, она спросила:

– Приятно?

Его сотряс смех:

– Сладкая, ты даже не представляешь, насколько.

Это хорошо. Ей было в радость доставить ему удовольствие. Он был настолько щедр, даря ей сексуальное наслаждение с тех пор, как они стали близки.

Она снова сжала внутренние мышцы.

Он выругался, но это был хороший тип ругательства.

– Детка, если ты сделаешь это ещё раз, я долго не продержусь.

Эмили хихикнула и, естественно, сделала это снова.

Ровик зарычал.

– Теперь ты шалишь. Непослушную девочку будут ждать последствия.

Он сжал её бедра, и она не смогла больше двигаться.

– Ровик…

Он отпустил её, но только на мгновение, чтобы пробраться рукой к низу её живота. Он нашёл клитор и игриво его ущипнул.

– Не двигайся, – приказал он.

Она задышала сквозь зубы.

Он играл с твёрдым комочком, начав двигаться внутрь и наружу. Вытащил член практически полностью и, когда головка почти покинула её щелочку, засунул обратно, словно желая повторить первое проникновение.

Словно взрыв. Так чертовски хорошо и греховно.

Она заставляла свои внутренние мышцы сжиматься вокруг гранитной твёрдости его вала, но он был слишком гладким и слишком влажным. До встречи с Ровиком, если бы кто-нибудь сказал, что секс может быть настолько хорош, она бы не поверила.

А как он стимулировал её тело!

Он сжигал еЁ изнутри, зная еЁ тело лучше, чем она сама.

Когда он увеличил темп, ход еЁ мыслей сбился. Выходил и погружался. Быстрее. Сильнее.

Сочетание его движений и того, как он играл с клитором, приблизило её оргазм. Каждый клеймящий удар и быстрый толчок вызывали трение и ввергали в экстаз все её нервные окончания. Вскоре она погрузилась в бесконечный восторг.

Она не могла сама себя остановить от крика, поэтому прикусила руку Ровика.

Сквозь неё прошла еще одна сильная кульминация.

Её тело сотрясалось с головы до ног. 

А Ровик всё не прекращал двигаться.

С диким ворчанием он продолжил град толчков и шлепков, долбя её киску, пока она не сотряслась от следующего оргазма.

Эмили воспарила в облака.

Вернувшись обратно в реальность, она почувствовала, как её киска дрожит вокруг его пульсирующего ствола. Он кончил лишь на удар сердца позднее её.

Ровик задыхался возле её уха.

– Детка, это было удивительно.

Больше, чем удивительно, но она не могла подобрать слова.

Он вышел, а она развернулась и поцеловала его. Боже, она любила этого мужчину и думала, что не сможет без него жить. Порой она удивлялась, с какой легкостью отдала ему свое сердце, после всех этих лет, когда столь тщательно его охраняла. А ведь она клялась, что никого не впустит внутрь.

Пока Ровик не вошел в её жизнь.

И в её сердце.

Он с обожанием гладил её лицо. Одной рукой он выключил воду, другой очистил её лицо от воды, и вновь поцеловал. Его взгляд проник ей прямо в душу.

– Эмили, я люблю тебя, – хрипло прошептал он.

– Правда?

– Правда.

Она улыбнулась.

– Позаботься обо мне, Ровик Штромхайм. – Она поцеловала его и встала на цыпочки, чтобы крепко обнять.

Он поцеловал её в щеку и обхватил её тело крепкими объятьями.

– Обещаю, Эмили.

Она закрыла глаза и почувствовала себя очень хорошо.

Любит. Любима.

Наконец-то.

Тридцать минут назад они прибыли в международный аэропорт Бангора и сразу же взяли напрокат машину. Ровик был раздражительным, нервным и напряжённым. Его сводило с ума столь близкое пребывание рядом с отцом без возможности выйти подышать воздухом, из-за чего полёт стал крайне мучительным. Единственное, что сделало его терпимым, – это Эмили. Она вовремя замечала его раздражение и успокаивала его ласковыми прикосновениями и улыбкой, отвлекая от жестокого инстинкта, призывающего бороться с отцом.

Когда они достигли окраины города, отец захотел чуть отстать от них, убеждая, что может следовать за ними по небу в своём драконьем обличье. А значит, не только Ровик больше не мог терпеть соседства – то же самое чувствовал и отец.

С Эмили на пассажирском сиденье он поехал в направлении, указанном отцом. Оказалось, Уолсингем действительно жил на чёртовом краю света, в абсолютной глуши, и им потребовалось около пяти часов, чтобы добраться до него.

Отец прибыл первым, наверное, ещё несколько часов назад. Вдвоём с хозяином они ждали Ровика и Эмили у ворот фермы в старом побитом грузовичке. Ровик опустил окно.

– Добро пожаловать, добро пожаловать, – сказал худощавый мужчина с редкой сединой. – Нашли меня с трудом?

– Нет. Разве что я не ожидал, что это настолько сельская местность, – Ровик выглянул из окна.

Старик усмехнулся.

– Все всегда так говорят. Ещё раз, добро пожаловать. Следуйте за мной к моему скромному жилищу.

Грузовик-развалюха покашлял, оживая, и пополз вглубь фермы. Ровик пристроился за ним.

Ферма стояла среди акров и акров равнины, где люцерна, кукуруза и ячмень пышно росли в благодатном климате Новой Англии. Возле искусственного озера стояли три огромных амбара, из которых доносилась какофония тысяч кудахчущих кур. Сам Уолсингем проживал в старом фермерском доме позади амбара. Дом был высокий, в три этажа, и выглядел так, словно стоял тут ещё со времён сотворения мира.