— Визуальные глюки, — буркнул парень, залезая на своего излюбленного сфинкса.

Он лег на спину магического существа, оглядываясь по сторонам. С высоты лучше видно, однако.

— Ирка, я чувствовал, что это была ты! И ты приходила ко мне!

— Изойди! — раздался вдруг сдавленный визг, и что-то полоснуло парня по щеке.

Он мигом спрыгнул со сфинкса, схватившись рукой за щеку. Что-то теплое липкое согревало его пальцы. Кровь. Только шрама ему не хватало!

Иван в ужасе посмотрел перед собой. Она, та самая, похожая на Ирину, стояла напротив него, сжимая в руке все тот же кинжал, а в ее глазах было столько ненависти, что страх не мог не закрасться в душу парня.

— Ира! — выдавил Иван.

— Ванечка, ты пришел за мной? — чуть шевеля губами, спросила она. — Я чувствую это! У тебя не получится! У меня могущественный покровитель! Я — это не я… Всё… Пока… Ищи… — вдруг ее голос сорвался на визг, и она прокричала, — сгинь из моего тела, дрянь!

Она, не сводя глаз с ухватившегося за рассеченную щеку парня, медленно подняла кинжал. Следующее ее движение могло бы стать последним, что видел московский студент в своей жизни, если бы… он случайно не нажал на кнопку включения фонарика и не осветил лицо девушки. Она вскрикнула, словно от боли и помчалась прочь.

— Ну и делааааа, — протянул программист, пытаясь встать, однако ноги не слушались его.

Обозленная Ира сидела на саркофаге фараона Сменхкара, а Ба летала где-то под потолком. Покровительствующий им осёл крепко спал в углу или просто не хотел вмешиваться в бабьи разборки.

— Ты почему мне не дала обняться с Ванечкой? — возмущалась проводница. — Только один разок, и все.

— В том-то и дело, что всё! — вопила крылатая, не собираясь приземляться.

Она бестелесна, поэтому летать не устанет.

— Что всё? Мир рухнет? Вообще, мне ваши затеи не нравятся. И помогаю я вам только потому, что люблю Ваню и хочу побыстрее вернуться к нему. Как он, вообще, тут оказался?

Эта фраза заставила осла подскочить. Он рот открыл от удивления, а потом долго бормотал под нос что-то на неизвестном обеим присутствующим дамам языке. Закончил он свое повествование смачным русским ругательством, в котором цензурными оказались только знаки препинания.

— И что это значит, почтенный ослобог? — с издевкой спросила Ира, поправляя прическу.

— Нам надо убить Ивана Дуракова, пока он не нашел нас, вот! — безапелляционно заявило животное.

— Исключено! — топнула ногой проводница. — Мало того, что моими руками будет убит этот милейший фараон. Которого почему-то почтенная Ба называет злым тираном. Так еще и Ваню?! Не согласна. Действуйте сами, а я дождусь своего суженого в этой халупе рядом с вашей Смехандрой.

Последнее Ира сказала специально, чтобы позлить духа, вселяющегося в ее тело у выхода из гробницы. Ба недовольно фыркнула и опустилась ей на голову.

— Договорились, — пропела она, — тогда у нас к тебе будет другая просьба.

— Кого на этот раз вам уничтожить? Таракана или клопа? — съязвила проводница.

— Нет, ты кое-что выкрадешь из дворца так горячо любимого тобой фараона…

— Не понос так золотуха, — буркнула девушка, — а на день рождения ослобогу я подарю уголовный кодекс!

Маша и не заметила, когда брат откололся. Азарт погони и желание поймать следившего за ними. Страх? Отчаяние? Желание просто взять языка и допросить его? Девушка не могла разобраться в причинах, что подвигли ее во что бы то ни стало схватить убегавшего. Да, он теоретически мог донести фараону или хотя бы номарху [7]о подозрительных иностранцах, рисующих неизвестные знаки на домах. И что если так? Вряд ли бы девушка сумела бы справиться с соглядатаем. Но он словно играл с ней. Изредка оборачиваясь, он не сбавлял темпа и, хватаясь рукой за углы домов, ловко поворачивал в проулки. Пытается завести в заброшенную подворотню — подумалось Маше, но она прогнала мрачные мысли. Нет, скорее, хочет запутать преследователя или вымотать его. Но сколько ж сил у этого древнего. Девушка поражалась: чтобы не уставать после такой пробежки, в груди вместо легких должны стоять батарейки. Окажись она не в древности, а в постъядерном будущем, так бы и подумала.

Догнать. Схватить. Допросить. Эти желания все разогревали ее интерес. Она перестала замечать усталость в ногах. Наверняка и преследуемый тоже мечтал поскорее отвязаться от севшей 'на хвост' и как следует отдышаться. Эти вечные догонялки двух упрямцев продолжались бы и дальше, если бы не случайность. Вдруг закутанное в плащ существо споткнулось обо что-то и растянулось в полный рост на камнях проезда Рамсеса II.

Маша, одним прыжком настигшая сыщика, приземлилась ему прямо на спину и прижала к земле его плечи. Тут же жар охватил ее, и она задрала голову к небу, чтобы вдохнуть прохладного воздуха. Немного отдышавшись, она попыталась разглядеть добычу.

Всё, что сумела увидеть девушка, сидя на спине у пойманного, да еще и в темноте, была модель древнеегипетского плаща: всего лишь покрывало, сложенное вдвое и зашитое с одной стороны, по линии шеи приделана тесьма, отделяющая подобие капюшона от большого куска материи. Маша провела фонарем. Из-под плаща торчали две руки, скорее мужские, нежели женские, с большими кистями и длинными пальцами. На запястьях обеих рук в свете брошенного неподалеку фонарика поблескивали тонкие золотые браслеты. 'Богатенький экземпляр', - подумалось московской студентке. Такие украшения и в двадцать первом веке её эры стоили бы больших денег, а какова была их цена в Кемете, она побоялась и предположить.

— Отпусти, — прохрипел кеметец, пытаясь подняться, и сбросить усевшуюся ему на поясницу девушку.

Мальчишка. Сомнений не осталось. Маша, помнившая одноклассника Кольку, который выслеживал ее в шестом классе по дороге домой; Петьку, который на одном из уроков лезвием отрезал ей косичку, и прочих малоприятных особей мужского пола, решила излить все негодование на так удачно пойманном древнем. И было за что: заставил гоняться за ним по ночному городу.

— Зачем за нами следил всю ночь? — начала она допрос, с силой надавив на плечи парня.

— Жезл, — прохрипел он, — светящийся жезл покажи, хеттская женщина…

Лицо Маши вытянулось от несказанного удивления, и она ослабила хватку.

— И всё? — лишь смогла пробормотать она, а потом смело заметила. — Кстати, Хатти — не моя родина.

— Неужели для тебя эта штука — само собой разумеющееся?

— Ну да. Фонарем зовется. Правда, скоро он уже… — девушка задумалась, подбирая синоним к выражению 'батарейка села', и потом сказала, — отключится… вырубится… сдохнет… он скоро.

— Так ты меня отпустишь?

— Если тебе нужен только мой фонарь. Ночной Дозор, блин, недоделанный.

— Да-да, только фо-нарь, — подтвердил пленник.

— Честно-честно? А то знаю я вас, пацанов!

Странный какой-то человек. Девушке не верилось, что он следил, а потом убегал что есть мочи только ради китайского фонарика на батарейках. Будь пленник лет на десять младше, Маша бы еще поверила в его просьбы. Но сейчас она понимала, что парень играет с ней, ищет нелепые объяснения, чтобы не открывать своей истинной цели.

— Тебе не фонарь нужен, — безапелляционно выпалила девушка, сжимая пальцами плечи пойманного. — А…

— Да отправит меня господин Тутанхамон, разум, здоровье, сила, на каменоломни, если я наврал почтенной хеттской женщине, имеющей фо-нарь.

'Ух ты, какой разговорчивый попался! — улыбнулась про себя Маша, но в это время в душе у нее все перевернулось.

Ее теперь мучил другой вопрос: а где же тогда Сметан-ра, которого звала Ира, теряя сознание? Все их с Ваней предположения не имели смысла, если на троне сидел совершенно другой человек.

'Зато теперь я еще знаю, какой сейчас год! С точностью до пяти-шести лет! И не надо достройки у храма Амона анализировать! Уже лучше! — успокоила она себя, но озвучивать рассуждения не стала, только сказала: