— До полудня, — кеметец шепнул на ухо оторопевшей девушке и подмигнул, — буду ждать!

Он повернулся к ней спиной и, прихрамывая, направился прочь.

— До полудня еще так далеко… — прошептала Маша, глядя под ноги.

Что же сделал с ней кеметский парнишка с таким простым именем Неб? Она кокетливо подняла глаза и еще долго провожала взглядом своего нового знакомого, пока тот не свернул на другую улицу.

Уже брезжил рассвет. Начинался новый день. Маша не спала уже почти сутки и не хотела, потому что боялась обмануть того, кого еще так плохо знала, но к кому ее тянула неведомая ей самой сила.

Шорох в проулке заставил девушку заглянуть туда. Но там никого не было, только черная кошка, сидевшая на бревне, сверкала зеленым фосфором глаз. 'Показалось', - подумала Маша и побежала дальше искать брата.

— Мяу, Себек, чуть не спалились! — фыркнуло животное и отвернулось.

— Я, вообще, не понимаю, зачем ты подставила подножку этому пареньку? — пробурчал крокодил, коим на самом деле оказалось бревно.

— Все просто, коллега, — она забралась на край крыши одного из домов. — Мне это надо.

Может, она бы озвучила и более объективную причину, если бы крокодил, клацнув пастью, ее не прервал:

— Неужели ты не знаешь, что нельзя сводить людей из отдаленных друг от друга точек оси времени?

— Я богиня любви, и мне можно все! — она спрыгнула с крыши и, довольная, зашагала в сторону храма Аменхотепа.

Иван открыл глаза. Последнее, что он помнил — убегающая от него Ира, а дальше… Он, наверное, потерял сознание, а теперь на него, лежащего на спине у сфинкса, смотрела Иришка. Странно, но ее фигура будто была подсвечена, словно местная достопримечательность. В ночи не составляло труда разглядеть каждую волосинку на голове девушки, каждую складочку ее платья. Рыжая, настоящая Иришка-проводница, с красным флажком, которым она махала, когда поезд отъезжал от станции, но одетая в платье давешней египтянки, стояла на земле.

Удивленный программист вскочил, удобно усевшись на сфинксе.

— Ты нашел ее, — тихим, но ласковым, в отличие от давешней девушки, голосом сказала Ира.

— Кого? — не понимая, спросил Иван.

— Ее.

Сказка про белого бычка.

— Называй ее моим именем, — попросила девушка, не спуская с парня умоляющих глаз.

— Кого?

— Ее.

Да что такое? Что за недомолвки? Его любимая стояла напротив сфинкса, на котором он восседал, и теребила в руках скрученный флажок.

— Называя ее моим именем, ты даешь свободу моей душе. Той, другой, нужна жизнь. И не только. Она управляет мной.

— Ира, ты на меня сердишься? Почему ты говоришь загадками?

— Нет, Иванушка, прости меня! Я не могу иначе. Спаси меня, пожалуйста. Иначе однажды мне прикажут убить тебя!

Парень, услышав такое, спрыгнул на землю. Ему показалось, что его окатили ледяной водой. Близость смерти от руки любимой девушки ужаснула. Он попытался обнять любимую, но стоило прикоснуться к ее телу, как фигура девушки начала таять, а программист дико крикнул:

— Ира! Останься!

И он подскочил на кровати. В собственной комнате. Сфинксы, Древний Египет, странная девушка, копия любимой проводницы, сама Ира, которая знает про эту особу и ее планы, но ничего не хочет говорить: — не разберешь, где граница между сном и явью. Последние три дня оказались настолько насыщенными, что все перепуталось в голове у московского студента.

Парень встал и подошел к окну. Там была пустыня, а не Измайловский лесопарк. Какая досада.

— Вань, не кричи, — сонным голосом отозвалась Маша, устроившаяся спать на кровати Кирилла.

Вернулась. Это успокоило Дуракова.

Маше, вообще, поутру не спалось, несмотря на то, что устала она до изнеможения, не смыкала глаз почти сутки, но сон не приходил к ней. За окном совсем рассвело, лучи солнца уже давно озарили землю, а девушка все переворачивалась с боку на бок. Она устало посмотрела на часы — девять утра. Неб будет ждать ее через три часа. Есть еще время вздремнуть. И она, завернувшись в покрывало, повернулась к стене. Кто-кто, а Машенька ни разу не усомнилась, что произошедшее вчера — не сон и не компьютерная игра.

Москва, 2007 год

На верхнем этаже офисного здания в центре Москвы не потухал свет. Близился четвертый час ночи, но черноволосая журналистка, не уставая колотила изящными загорелыми пальчиками по клавиатуре. Телекомпания 'Бен-Бен', вещавшая на близлежащие параллельные реальности и аномальности, работала днем и ночью, как и прочие телеканалы большого мира. Только видели трансляцию главного редактора развлекательных программ 'Бен-бен' далеко не все. Госпожа, которую штатные журналисты за глаза называли Бестией, а по российскому паспорту Кошкина Катерина Константиновна, в офисе не скрывала свою божественную сущность. Развлекать — это ее профессия уже больше трех тысяч лет. Женщина перекладывала на столе, словно детали паззла, фотографии: Ваня и Маша в древности, Ира, прислонившаяся спиной к сфинксу, человек в плаще, следивший за гостями из будущего.

Ее помощник, оператор Крокодилов, робко топтался у двери.

— Мяу, Себек? — Кошкина деловито посмотрела на него.

Высокий худощавый мужчина в мятом камуфляже подошел к столу, достал из-за пазухи три папки 'Дело? и протянул их помощнице.

— Анкетные данные на Ивана, Машу и этого, который из-за тебя, милочка, потерял покой. Мне велели не смотреть, доставал все твой отец из архива в Лесу Судеб. Он, кстати, попросил не снимать репортажей.

— Мяу, жалко, — богиня взяла из рук коллеги все материалы и, бегло просмотрев личные дела на сестру и брата Дураковых, с любопытством открыла третью папку. — Так-так, замечательно…

Себек недоуменно покосился на нее:

— Не знаю, что ты там нашла в третьем деле, но отец просил передать, что ты затеяла игру с огнем, которая может дорого тебе стоить! Будь осторожна.

— Ничего, мяу, — отмахнулась она, — у меня все просчитано!

— Кто он?

— Этот-то? — богиня любви, тряхнула досье египетского парнишки и, положив его вместе с остальными документами, заперла в сейфе. — Девятнадцатилетний человек, мяу.

Фивы, 14 век до н. э.

— Сдается мне, мелкая, — пробормотал Иван, глядя в потолок, — что ты просто-напросто влюбилась.

— Нет! — Маша подскочила как на иголках. — Любви ко мне не существует, а с первого взгляда — тем более! Потому что я сама любить никого не умею! Доказано на сайтах знакомств!

Брат лениво повернулся лицом к стене, подминая под себя съехавшую простыню:

— Нашла, блин, истину во всех инстанциях. Эти сайты, да будет тебе известно, в нашей общаге называют выставкой козлов и с…, - он запнулся, словно на полуслове, и скороговоркой добавил: — и собачьих женского пола. Искренности там нет. А ты о доказательствах…

Сестра не стала отвечать на его пассажи. Она лежала, отвернувшись, и перебирала пальцами смятую простыню. Не любил ее никто по-настоящему, все находили повод для общения с ней, не более того. Корыстные мотивы, вечные поиски выгоды от знакомства и продолжения отношений, если подумать, были у всех, кроме одного человека. Но и он ни коим образом не подходил Маше в женихи, потому что жил за три тысячи лет до ее рождения. Так сложилось, что прохладной египетской ночью им довелось встретиться и поговорить, что он подарил ей свой поцелуй и захотел встретиться еще раз. Хотя нет, девушка догадалась, мотив у этого парня все же был: узнать о женщине из неизвестной северной страны как можно больше. Как только он получит исчерпывающую информацию, сразу бросит, решила Маша. И не увидит она больше никогда его обаятельной пленяющей улыбки. Девушка поймала себя на мысли, что думает исключительно об этом человеке и, закрыв глаза, постаралась в очередной раз уснуть. Только тихие, но меткие комментарии брата не давали ей этого сделать:

— Все вы, девчонки, так говорите. Ты только подумай, что получится-то! Про тебя анекдоты распустят: 'Родила Маша сына от древнего египтянина. Живет себе в Москве, поживает, горя не знает. Вот вырос сынок и спрашивает как-то маму, где же папа. Мама говорит, что папа денежки в музее зарабатывает. Ребенок не дурной, перебирает все профессии, но мама в ответ на все предложения качает головой. Нет, говорит Маша, твой папа, сынок, мумией в Каирском музее числится!