Я оставила Родни с Джейн в гостиной, а сама отправилась на кухню. Я была готова разреветься, сил — ни физических, ни моральных — у меня совсем не осталось. Хозяйка хуже некуда. Мисс Безсил. На кухне меня встретила куча кастрюль, сковородок, стаканов, тарелок и объедков. Я вернулась в гостиную. Родни сидел на ручке кресла, скручивая косячок, рассказывая Джейн о горошке, который он выращивает в своем дворе. Джейн прильнула к его коленям. Увидев меня, оба замолчали.

— Чудесный обед, дорогуша, — сказал Родни.

— Прошу прощения за говядину, — ответила я, падая в кресло.

— Это мясник виноват, — возразила Джейн.

— Я никогда не могу на взгляд определить, каким окажется мясо, — пожаловалась я. — Все куски для меня на одно лицо, как китайцы.

— Родни хочет снять меня на постер, — сообщила Джейн. — Так что я всем буду мозолить глаза.

После долгой паузы они произнесли одновременно:

— Дорогая, он тебе не пара.

— Почему? — спросила я, краснея.

— Потому что он козел, — объяснил Родни.

— Ты это говоришь только потому, что он тебя переспорил, — сказала я. — Он вовсе не думает о рекламе так, как говорит, он сам мне в этом признался. Он с тем же успехом мог бы ее и защитить.

— Именно это-то и плохо, — сказала Джейн, — он бесчеловечен.

— Под холодной внешностью законника, — подхватил Родни, — скрывается еще более ледяное сердце. — Он протянул Джейн сигарету, она глубоко затянулась.

— Ему стоит залезть в холодильник, — хихикнула Джейн, — может, там он оттает.

Она предложила мне закурить, но я отказалась, слишком тяжело было у меня на душе.

— Давай-ка, развеселись немного, — посоветовал Родни. — Ты еще наловишь много такой рыбешки.

— Но я не хочу встречаться с рыбешкой. Зачем же он тогда приглашает меня на свидания? — всхлипнула я.

— Не знаю, — сказал Родни. — Похоже, он гораздо больше интересуется своими делами, чем тобой.

— Если бы он действительно был в тебя влюблен, — заметила Джейн, — он хотя бы попытался быть повежливее с твоими гостями, а не замораживать нас всех.

— Как бы он к тебе не относился, — уже мягче продолжал Родни, — это не чувства, которые нормальный мужик должен испытывать к нормальной красивой девушке. Он играет с тобой, Пру, и я не поручусь, что он окажется на высоте.

В какую бы игру ни играл Пендл, он заставил меня побеспокоиться после этого обеда. Он не звонил целую неделю. Я уговаривала себя, что он чрезвычайно занят, что его, возможно, нет в Лондоне. Я пыталась выкинуть его из головы, но в итоге плакала в ванной и сочиняла изобиловавшие цитатами прощальные письма. Дополнительным раздражителем была Джейн, которая весьма бурно проводила время, каждый вечер с кем-нибудь встречаясь — чаще всего с Родни.

Неделю спустя, в понедельник вечером, она прихорашивалась для очередного свидания, пытаясь закамуфлировать следы веселого уик-энда, а я валялась на диване, вгрызаясь в шоколадку.

— У тебя будет аллергия, — сказала Джейн, прыская голубую жидкость в покрасневшие глаза.

— Знаешь, где я сейчас лежу? — взорвалась я.

— Ч-что?

— На полке. Я на полной скорости качусь к вечному девичеству и среднему возрасту, а на горизонте не маячит даже самый завалящий жених. Знаешь, как давно я не ходила на свидания?

— А как насчет Марка?

— Он не мужик, а снабженец.

Я встала и направилась на кухню.

— Сомневаюсь, чтобы кто-нибудь пригласил меня на свидание. Мне пора осознать, что мое будущее — приглядывать за кошками на чердаке. Я решительно собираюсь порвать с Пендлом.

— Прекрасно, — поощрила меня Джейн.

— Во всяком случае, я бы это сделала, если бы он соизволил мне позвонить, чтобы я могла ему об этом сообщить. Мне больше нечего делать. И не с кем. Думаю, мне пора купить собаку.

Я открыла холодильник, достала банку пикулей и съела пять луковок.

— Если бы он пригласил тебя на свидание, держу пари, ты полетела бы как миленькая, — заявила Джейн, пытаясь закрасить синие круги под глазами.

— Дудки! Даже если меня разденут донага и привяжут к диким лошадям, которые понесут меня вокруг света через дикие леса и горячие пустыни.

Я шумно сжевала еще одну маринованную луковицу. Зазвонил телефон. Я могла бы выиграть Олимпиаду при той скорости, с которой я перелетела через комнату. Это был Пендл. Он извинился — но недостаточно — за то, что давно не звонил, он-де чрезвычайно занят. Я уже обедала? А не хочу ли я пообедать с ним?

Час спустя, с еще не высохшей после поспешного мытья головой, я сидела в баре Джули с большим бокалом вина в руках и разговаривала, как гангстер, не открывая рта, чтобы Пендл не задохнулся от запаха лука. Он выглядел даже хуже Джейн: от усталости его лицо приобрело зеленовато-серый оттенок, веки отекли, глаза покраснели. Я надеялась, что это от чрезмерной погруженности в работу, а не от разгульной жизни. Когда я его увидела, я даже удивилась, что это я в нем нашла? Позже, когда вино растеклось внутри меня, снова сработана старая магия.

— У вас были какие-нибудь интересные дела?

— Пока только рутина, но завтра начинается разбор шумного дела. — он слегка улыбнулся. — Мне предстоит защищать насильника.

После того, как он пытался овладеть мной в первый вечер нашего знакомства, меня так и подмывало заметить, что у него должно быть достаточно опыта в подобных делах. Но я постыдилась так вот сразу испортить вечер.

— Вы его вытащите?

— Шансов очень мало. Мой клиент — Бобби Кэнфилд. Он — управляющий коммерческим отделом в маленькой экспортно-импортной фирме. Его обвиняют в изнасиловании, — он чуть понизил голос, — Фионы Грэхэм.

Я присвистнула:

— Девушки Рики Уэтерби? Но она восхитительна.

— Вы хотели сказать, изнасилована[17]? — поправил меня Пендл.

Рик Уэтерби был удачливым мотогонщиком, исполненным харизмы и полным кошельком. О его романе с Фионой Грэхэм много писали в прессе.

— Они собирались пожениться, правда? — спросила я.

Пендл кивнул.

— Бобби Кэнфилд был ее боссом. Она утверждает, что он попросил ее задержаться после работы — как раз накануне того дня, когда она собиралась уволиться. Рик Уэтерби неожиданно заехал за ней на работу и оказался перед запертой дверью. Она утверждает, что Кэнфилд ее изнасиловал.

— Как интересно! А это действительно так?

— Ну, между ними, безусловно, что-то произошло. Но я должен доказать, что это было не насилие. Клан Уэтерби, конечно, собирается сделать из Кэнфилда отбивную, и у них достаточно денег для этого. Они наняли в качестве обвинителя Джимми Бэттена. Он один из лучших КА[18]. Кэнфилду следовало тоже нанять КА. Я недостаточно большая шишка для такого процесса, но год назад я вел дело о разводе его сестры и, кажется, произвел на него впечатление. Он говорит, что Фиона Грэхэм просто напрашивалась на это. Но чертовски трудно будет это доказать.

— Девушки обычно не «напрашиваются на это», когда они собираются выйти замуж за парня вроде Рики Уэтерби, — заметила я.

— Вот именно, — подтвердил Пендл. — А у Кэнфилда к тому же ужасная репутация в том, что касается женщин.

Он поднял свой едва початый бокал и в луче света от настольной лампы переливавшееся в толстом стекле вино выглядело почти черным. Глаза Пендла казались просто темными впадинами на белом изможденном лице.

— Это ваш великий шанс, — задумчиво произнесла я. — Вам не страшно?

Он усмехнулся и наполнил мой бокал.

— Я просто в панике.

— В суде, наверное, будет давка, — заметила я. — Хотелось бы и мне прийти послушать.

— Если хотите — приходите, — сказал Пендл. — Если вас отпустят с работы, я зарезервирую место в суде.

Если бы не луковый дух, я бы, конечно, поцеловала его там и тогда.

В тот вечер ударили морозы. И на следующее утро я шла к метро, задыхаясь в лисьей шубе Джейн. На всех веточках и травинках серебрился иней. Последние желтые листья засыпали припаркованные машины и хрустели у меня под ногами как мороженые кукурузные хлопья. Перед зданием суда дрожали и притопывали толпы народа. В основном это были фанаты автогонок, мечтавшие хоть одним глазком взглянуть на Рики Уэтерби и его красавицу-невесту. Из-за процедурных условностей ее имя не сообщалось, но все прекрасно знали, о ком речь.