100. После подсчета своих сил Ксеркс велел построить войско в боевой порядок и пожелал сам сделать ему смотр, проехав [между рядами]. Затем царь стал объезжать на колеснице один за другим отряды отдельных племен и спрашивал имя [каждой народности], а писцы записывали, пока он не осмотрел все пешее войско и конницу из конца в конец. Потом, после спуска кораблей на воду, Ксеркс перешел с колесницы на сидонский корабль, сел на нем под золотой сенью83 и поплыл мимо кораблей, обращенных к нему носами. Здесь так же, как во время смотра на суше, царь расспрашивал имена племен и велел записывать. Навархи же, выведя корабли в море на 4 плефра от берега, повернули их носами к суше. Затем выстроили корабли в одну линию, а воинов морской пехоты привели в полную боевую готовность. Ксеркс плыл между носами кораблей и берегом и производил смотр.

101. Проплыв между кораблями, Ксеркс сошел с корабля на берег и затем велел послать за Демаратом, сыном Аристона (он участвовал в походе на Элладу). Призвав Демарата, царь сказал ему так: "Демарат! Мне угодно теперь задать тебе вопрос. Ты эллин и, как я узнал от тебя и от прочих эллинов, с которыми мне пришлось говорить, не из самого ничтожного и слабого города. Скажи же мне теперь: дерзнут ли эллины поднять на меня руку? Ведь, мне думается, даже если бы собрались все эллины и другие народы запада, то и тогда не могли бы выдержать моего нападения, так как они не действуют заодно. Но все же мне желательно узнать твое мнение. Что ты скажешь о них?". Так спрашивал царь, а Демарат отвечал: "Царь! Говорить ли мне правду или тебе в угоду? ". Ксеркс приказал ему говорить правду, прибавив, что, как и раньше, не оставит его своими милостями.

102. Услышав ответ царя, Демарат сказал так: "Царь! Так как ты велишь мне непременно говорить правду так, чтобы потом за это меня нельзя было уличить во лжи, то скажу тебе. Бедность в Элладе существовала с незапамятных времен, тогда как доблесть приобретена врожденной мудростью и суровыми законами. И этой-то доблестью Эллада спасается от бедности и тирании. Я воздаю, конечно, хвалу всем эллинам, живущим в дорийских областях. Однако то, что я хочу теперь тебе поведать, относится не ко всем им, но только к лакедемонянам. Прежде всего они никогда не примут твоих условий, которые несут Элладе рабство. Затем они будут сражаться с тобой, даже если все прочие эллины перейдут на твою сторону. Что же до их численности, то не спрашивай, сколько у них боеспособных воинов. Ведь если их выйдет в поход только тысяча или около того, то все равно они будут сражаться!".

103. Выслушав такую речь, Ксеркс заметил со смехом: "Демарат! Какие слова слетели с твоих уст! Тысяча воинов будет биться со столь великим войском! Ведь ты говорил, что сам был царем этого народа, так сможешь ли сейчас один устоять против десяти? Если весь ваш народ действительно таков, как ты его описываешь, то тебе-то, их царю, следовало бы, по вашим законам, выйти против двойного числа врагов. Ведь если каждый спартанец стоит десяти моих воинов, то можно ожидать, что ты равноценен по крайней мере двадцати моим воинам. И тогда я поверю, что ты говоришь правду. Если же они силой и статностью такие же люди, как и ты и другие эллины, с которыми мне довелось общаться, то вы только похваляетесь. Смотри, как бы такие речи не оказались пустым хвастовством. Рассуди же по всему вероятию и разумно. Возможно ли, чтобы 1000, 10 000 или даже 50 000 воинов, к тому же одинаково свободных и без единого начальника, могли устоять против столь великого войска? Ведь если у них 5000 воинов, то у нас на каждого спартанца придется свыше 1000. Конечно, будь они под начальством одного человека (по нашему персидскому обычаю), то из страха перед ним они могли бы выказать сверхчеловеческую храбрость и под ударами бичей напали бы даже на численно превосходящего врага. Напротив, представленные самим себе, они, конечно, не в состоянии совершить ничего подобного. А мне думается, что эллины, даже численно равные, с трудом устоят против одних персов. Только у нас, однако, действительно есть то, о чем ты говоришь; правда, встречается это довольно редко: среди моих копьеносцев есть такие, что могут легко справиться сразу с тремя эллинами. Ты ничего этого не знаешь и поэтому болтаешь много вздора!".

104. На это Демарат ответил так: "Царь! Я уже заранее знал, что мои правдивые слова придутся тебе не по душе. Но так как ты велел мне быть совершенно искренним, то я и говорил тебе так о спартанцах. Тебе самому, впрочем, прекрасно известно, как я именно теперь люблю спартанцев, которые отняли у меня царские почести и наследственные права, сделав лишенным родины изгнанником. Родитель же твой принял меня и дал средства для жизни и кров. Ведь не дело разумному человеку отвергать столь великие благодеяния, но, напротив, следует высоко ценить и проявлять благодарность. Я не стану утверждать, что могу сражаться ни с десятью, ни с двумя противниками, а добровольно я не вступил бы даже в единоборство. В случае же необходимости или если бы меня ожидала великая награда за победу, я с превеликим удовольствием сразился бы с одним из тех воинов, которые, по твоим словам, могут сражаться сразу с тремя эллинами. Так дело обстоит и с лакедемонянами: в единоборстве они сражаются столь же храбро, как и другие народы, а все вместе в бою они доблестней всех на свете. Правда, они свободны, но не во всех отношениях. Есть у них владыка - это закон, которого они страшатся гораздо больше, чем твой народ тебя. Веление закона всегда одно и то же: закон запрещает в битве бежать пред любой военной силой врага, но велит, оставаясь в строю, одолеть или самим погибнуть. Если эти мои слова кажутся тебе пустой болтовней, то впредь об остальном я ничего тебе не скажу. Впрочем, да будет все, царь, по твоей воле!"84.

105. Так отвечал Демарат, а Ксеркс, обратив весь разговор в шутку, вовсе не разгневался, но милостиво отпустил его. После этого Ксеркс назначил Маскама, сына Мегадоста, наместником Дориска, сместив [прежнего наместника], поставленного Дарием. Затем царь повел войско дальше через Фракию на Элладу.

106. Маскам же, которого Ксеркс оставил наместником, проявил себя прежде таким превосходным правителем, что царь только ему одному посылал дары, как самому лучшему сатрапу из всех поставленных им самим или Дарием. Посылал же он дары ежегодно. Впоследствии такие же дары посылал потомкам Маскама и Артоксеркс, сын Ксеркса. Ведь еще ранее, до этого похода, были поставлены наместники по всей Фракии и Геллеспонту. Все эти фракийские и геллеспонтские наместники после этой войны были изгнаны эллинами. Маскама же в Дориске им не удалось изгнать и поныне, несмотря на неоднократные попытки. Поэтому-то правящий персами царь всегда посылает ему упомянутые дары.