Эдмонд возвращался домой усталый и засыпал почти сразу. Он полностью отдался работе и с головой ушел в дела. Наладились отношения с Патриком, даже отец снизошел до некоторых знаков внимания и уважения.

Отличное утро. Сегодня он увидит ее. От одной мысли о предстоящей встрече ему становилось хорошо, словно волна счастья окатывала с головы до ног.

На улице раздались два коротких пронзительных сигнала: «мерседес» Патрика уже стоял у ворот.

— Ты готов, герой-любовник?

Да, определенно, стоит чаще бывать на работе, тогда даже Патрик с самого утра улыбается.

— Как она? — Эдмонд спустился по лестнице и сел в машину.

— Уже, наверное, встала и собирается на работу. Я кое-что усовершенствовал в процессе нашей слежки.

— Интересно, что?

— Теперь мы сможем точно знать, что и кому она говорит. Микрофон на ее шляпке.

Эдмонд удивленно повернулся к другу.

— Как тебе это удалось?

— Даже не спрашивай. Я шел за ней почти два квартала, пока удалось прикрепить его. Место, конечно, ненадежное, но это лучше, чем ничего.

Машина уже неслась по дороге.

— Она села за столик в одном кафе. Мы как раз успеем.

Они и вправду успели. Элен сидела на прежнем месте и ела тосты, запивая их кофе.

— Ну, какого ты теперь о ней мнения? — Эдмонд довольно улыбнулся, надеясь, что Патрик уже смягчился.

— Мои подозрения остаются в силе, — сухо ответил тот. — Может быть, сегодня она должна встретиться с хозяином.

В этот момент к Элен подошла женщина. Они разговорились. Эдмонд и Патрик слышали весь разговор, исключая несколько первых фраз. По мере рассказа Эдмонд становился все мрачнее.

Конечно, он без труда узнал историю их отношений, даже понял, зачем Элен лжет: ей не хотелось нелепо выглядеть в глазах подруги. А вот Патрик все понял не так.

— Да я гляжу, ты у нее не один был.

Элен ни разу за время рассказа не упомянула имя своего поклонника, и Патрик решил, что речь идет еще о ком-то.

— Любовь, любовь, — сказал он, покачивая головой. — Ей нужны деньги, вот и все.

— Нет. — Эдмонд покачал головой. — Она рассказывает обо мне.

— Не знал, что у тебя жена в Австралии и двое детей, — ехидно заметил Патрик.

— Это она придумала, — возразил Эдмонд. — И еще много чего тоже. Ей просто стыдно за меня. — Он опустил глаза. — Стыдно признаться, что полгода провела с человеком, который ее потом бросил. Кому приятно рассказывать такие вещи. Она права.

Патрик перестал улыбаться.

— Но ты же не бросил ее. Еще не бросил. Может быть, в твоих словах есть доля правды, мы поступаем не очень честно, но в определенных обстоятельствах…

— Никакие обстоятельства не дают нам права так поступать, — перебил его Эдмонд. — Ты и сам прекрасно это понимаешь.

Патрик пожал плечами.

— В любом случае мы обязаны довести проверку до конца. Я разговаривал недавно с одним приятелем, и он рассказал похожую историю. Только там дело закончилось почти трагически: беднягу похитили, вывезли из города и два дня держали в каком-то сарае. Кроме того, ты сам дал мне неделю.

— А я и не отказываюсь от своих слов.

Оба замолчали. Между тем Элен рассталась с подругой и пошла на работу.

Эдмонд прекрасно ее понимал. Она старалась быть со всеми любезной и обходительной. Но Патрик опять сделал неправильный вывод.

— По-моему, она не сильно расстроена.

Через большие окна было видно, как Элен берет заказ у бородатого мужчины лет пятидесяти. Он улыбался ей, и она кокетничала в ответ.

— Я бы даже сказал, совсем не расстроена, — добавил Патрик.

— Ты ничего не понимаешь, — равнодушно сказал Эдмонд.

Патрик и вправду не мог понять, что кокетство — всего лишь ширма, стена, за которую пытается спрятаться оскорбленная женщина.

«Ты этого не понимаешь»… Господи, сколько раз их с Патриком разговоры начинались этой фразой! Да и заканчивались, впрочем, тоже.

Они слишком разные.

— Давай не будем спорить, — миролюбиво предложил Патрик. — Сидеть без дела смысла нет, так что давай вернемся к концу ее смены и посмотрим, что она будет делать дальше.

Так и поступили. День прошел в обычных заботах, а в начале восьмого друзья уже возобновили наблюдение с облюбованного заранее места.

Некоторое время сидели молча.

— Когда заканчивается смена? — прервал молчание Патрик.

— Наверное, в восемь или в девять вечера, но я точно не помню.

Эдмонд вслушивался в каждое брошенное Элен слово, ловил каждый звук, одновременно пытаясь представить, что она делает, с кем разговаривает. Разлука давалась ему тяжело, и он уже не раз корил себя за то, что согласился с планом друга.

А вот Патрику вскоре надоело сидеть, ничем толком не занимаясь. Сначала он сделал несколько звонков, потом почитал какой-то экономический журнал и, наконец, достал из «дипломата» папку с предусмотрительно захваченной пришедшей за день почтой.

Патрик был безразличен к женщинам и просто не замечал их. Он не обращал внимания на то, что они меняют прически, цвет волос, духи, одежду. И поэтому Элен не произвела на него никакого впечатления.

— Тебе кто-нибудь хоть раз в жизни нравился? — спросил Эдмонд неожиданно.

Патрик посмотрел на него, как на сумасшедшего.

— Нет, хвала богам, меня еще никто ни разу не поймал в свои сети. Надеюсь, этого не случится в ближайшие годы.

— Так вот как ты их воспринимаешь, — усмехнулся Эдмонд. — Для тебя любая девушка или женщина уже враг. Изначально. Существо, которого нужно опасаться.

— Наверное, да, — кивнул Патрик, — скорее всего так и есть. Мне они не внушают доверия. У них свои интересы, а у меня свои. Кроме того, женщины по определению менее благородны, чем мужчины. Они уступают нам в физической силе, в умственных способностях, а потому пытаются уравнять шансы, используя хитрость, обман, кокетство.

— А по-моему, к ним надо относиться, как к цветам, — с мечтательной улыбкой проговорил Эдмонд, не спуская глаз с окон бара, за которыми двигались трудноразличимые силуэты. — Нежным и хрупким. Наш долг оберегать их, защищать, помогать им.

— Романтик. — Патрик потянулся. — Ты законченный, неисправимый романтик. А романтик в наше время почти то же самое, что слабоумный. Ты хоть раз в жизни смотрел на что-нибудь трезво? Женщины опасны. Они все прирожденные актрисы, интриганки. Никогда не знаешь, что взбредет им в голову. Они коварны и охотятся на таких глупцов, как ты. Увольте, я умнее.

— Это тебе кажется. Да, женщины изворотливее мужчин, тут ты прав. Но это происходит из-за недостатка мужского внимания. Если бы их любили, ни одной бы не пришло в голову плести интриги.

— Э, нет! — Патрик сделал многозначительный жест рукой. — Их любили, о них заботились много веков подряд. И что? Они захотели независимости.

— Так ты у нас женоненавистник, — улыбнулся Эдмонд. — Интересно послушать точку зрения столь дремучего…

— Стоп! — Патрик поправил микрофон. — Там, похоже, что-то происходит. Она вроде бы переодевается. И, по-моему, очень торопится.

Эдмонд поднес к глазам бинокль, но так и не смог обнаружить Элен в заполнившей бар толпе.

— Выйдет с черного хода, — уверенно сказал он. — Здесь не проедем, надо объехать и свернуть чуть подальше.

— Хорошо.

Патрик завел мотор и уже дал задний ход, чтобы развернуться, как вдруг Элен показалась в дверях бара. Она на ходу крикнула что-то хозяину и побежала по улице, придерживая рукой шляпку.

— Вот она, — указал Эдмонд и подался к стеклу.

— Что могло случиться? — озабоченно спросил Патрик. — Часто у нее такие непредвиденные обстоятельства?

— Первый раз. — Эдмонд пожал плечами. — Слушай, предложи подвезти ее. Все выяснишь.

— А что? — встрепенулся Патрик. — Прекрасная мысль. Только вот тебе придется выйти.

— Я спрячусь на заднем сиденье. Лягу, чтобы не было видно, и накроюсь курткой. И накинь на меня еще свой пиджак.

Патрик остановил машину. Эдмонд перебрался назад и устроился на полу между сиденьями.