Неужели она сделала ужасную ошибку? Дома, совсем упав духом, она поднялась в спальню, чтобы переодеться для работы. Как только она опустилась на постель, собираясь снять туфли, как к ее ноге прижался Король Генри. Она погладила его шелковистую голову.

— Правильно ли я поступила? — спросила собаку Карли.

«Конечно, правильно, — с горечью ответила она самой себе. — Сначала он говорит, что любит меня, что никогда не испытывал ничего подобного, а потом предлагает только половину себя».

У нее перехватило дыхание, и по щекам потекли горячие слезы. Генри сочувственно заскулил. Она обняла собаку за шею.

— Вот ты меня любишь всем сердцем. Правда, дружок?

И, уткнувшись в подушку, она дала волю долго сдерживаемым рыданиям.

Когда самое худшее было позади, Карли посмотрелась в зеркало и увидела красные, воспаленные глаза и распухшие щеки. На работу идти в таком виде было нельзя.

Чувствуя себя прогульщицей, она набрала номер «Карусели». Ответила Кэтлин.

— Я не появлюсь до полудня, — извиняющимся тоном сообщила Карли. В горле у нее стоял комок, она говорила с трудом.

— Ты заболела, Карли-Энн? Судя по голосу, у тебя простуда.

Карли забеспокоилась. Неужели Кэтлин поняла, что она провела полчаса, обливаясь слезами?

— Нет, со мной все в порядке.

— Мы ужасно заняты, — озабоченно проговорила Кэтлин. — Ты же знаешь, как это бывает по пятницам.

— Приеду, как только смогу, — пообещала Карли. — Мне придется заняться неотложным делом.

Неотложным делом была она сама. Прежде чем снова показываться на людях, надо прийти в себя. Иначе она не сможет работать.

Положив трубку, она переоделась в спортивный костюм и кроссовки, посадила в машину Короля Генри и поехала на пляж.

Когда она вылезла из машины, то увидела, что и песчаный берег, и море с лениво поднимающимися волнами затянуты пеленой густого тумана. Она вдруг поняла, что еще совсем рано — около девяти. Но за предыдущие два часа случилось столько, что ей казалось, будто прошел целый день.

Хотя был самый разгар прилива — только узкая полоска песка оставалась не закрытой водой, — пляж казался странно безлюдным. Вдали, в поднимавшемся тумане виднелись неясные очертания людских фигур. Кто-то выходил из воды.

Влажный соленый воздух холодил лицо, но Карли было удобно и уютно в теплом костюме. Он согревал тело, но не душу. Внутри она чувствовала ледяной холод. Как она будет жить без Джонатана? Перед ней возникла череда бесконечных дней и ночей, серых и беспросветных, как туман.

Когда Элен дарила здание, она хотела вручить ей и Джонатана. Карли почувствовала, что слезы снова подступают к глазам. Почему она не смогла удержать его?

Она прогнала слезы и побежала по твердому песку, утрамбованному волнами. Если она должна что-то потерять, то почему именно его? Почему не здание? В мгновенном озарении она осознала, что истинным даром Элен был ее сын. Это было самое главное, все остальное не имело значения. И здание не имело значения — просто безделушка, которую Элен использовала для достижения цели.

Почему Карли допустила, чтобы мелкое недоразумение по поводу собственности привело к разрыву с любимым человеком?

«Потому что мне не нужна половина человека, не нужна жизнь без будущего», — твердо ответила она. Но боль не отступала.

Из тумана вынырнула женщина в ярко-красном костюме, бежавшая ей навстречу. Как и Карли, она придерживалась узкой полосы песка у самой воды. Потянув Генри за поводок, Карли сместилась вправо, чтобы освободить место. Слишком поздно. Она узнала тонкие черты лица и белокурые волосы Шейлы Вэйд.

Карли в смятении огляделась, ища способа избежать встречи. Она чувствовала себя такой несчастной, что ей не хотелось ни с кем разговаривать, и меньше всего с Шейлой. Справа была набережная, слева океан. Ничего не оставалось, как двигаться вперед.

Может быть, Шейла ее не узнает. Или скажет «привет» и пробежит мимо.

Но нет. Улыбаясь и помахивая рукой, та остановилась прямо перед Карли.

— Значит, вы тоже бегаете здесь по утрам. Это так замечательно, правда? — Хотя Шейла тяжело дышала, от нее веяло бодростью и хорошим настроением. — Я открываю магазин только в десять именно для того, чтобы иметь возможность вот так начать день.

Карли глубоко вздохнула. Рядом с этой жизнерадостной женщиной она казалась себе старухой.

— Нет, я обычно бегаю неподалеку от дома. Я первый раз приехала сюда в будний день.

Шейла весело рассмеялась.

— Вот почему мы с вами не встречались. — Она вытянула вперед левую руку. На среднем пальце сиял крупный бриллиант. — Я хотела дождаться понедельника, чтобы вам показать, но раз уж так получилось…

Широко открыв глаза, Карли смотрела на сверкающий камень.

— Вы помолвлены — У нее сжалось сердце. — И кто же этот счастливчик?

Шейла подняла руку, полюбовалась кольцом.

— Кинопродюсер из Голливуда. — Она захихикала, и это казалось странным при ее изысканной внешности. — Наконец я нашла человека, которому нужна все двадцать четыре часа в сутки.

Карли подумала: «Значит, Джонатан ошибался в отношении Шейлы. Она тоже не может довольствоваться половиной человека».

— Вы уже сказали об этом Джонатану? Он считает вас самым близким другом.

Не сводя глаз с кольца, Шейла мягко ответила:

— Да, он был первым, кому я сказала. Подозреваю, что я сильно облегчила его положение, когда начала встречаться с другим. С тех пор как мы перестали… видеться, мы стали близки по-другому. Как друзья или родственники.

Карли колебалась. Имеет ли она право спросить Шейлу об ее отношениях с Джонатаном? И действительно ли она хочет знать, что между ними происходило?

«Да», — решила она наконец. То, что она узнает, поможет ей разобраться в собственных представлениях об этом человеке.

— Почему вы прекратили отношения с Джонатаном?

Лицо Шейлы стало серьезным.

— После того как я провела столько времени в одиночестве, пока он путешествовал в горах со своей ужасной собакой или колесил по всему миру, работая на «Геркулес», я стала мечтать о человеке, который хотел бы видеть меня рядом все время.

— Значит, вы с Джонатаном не были связаны никакими обязательствами?

Шейла запрокинула голову, и из ее горла вырвался странный сухой смешок.

— Во всяком случае, не друг перед другом. Когда она произносила эту фразу, волна с шумом разбилась о берег, и Карли не расслышала последних слов.

— Если обязательства не друг перед другом, то перед кем же?

— Перед самими собой, разумеется, — ответила Шейла. — У него — «Геркулес» уик-энды на природе в одиночестве, а у меня — магазин, театральное общество, поездки за границу.

— Вы имеете в виду, что ему нужна женщина, которой будет достаточно половины его?

Губы Шейлы изогнулись в удивленной усмешке.

— Что ж, можно сказать и так. Я думаю, что на самом деле ему нужна женщина, которая бы не слишком приближалась к нему. Он одиночка и ценит свое одиночество. — Она с сочувствием взглянула на Карли. — Я не пытаюсь совать нос в ваши дела, но надеялась, что вы поможете ему пробить брешь в стене, которую он построил вокруг себя.

— Значит, он и вам говорил о стене? Шейла снова улыбнулась.

— Говорил. Мне кажется, это один из пунктов его кодекса чести. Честная игра по правилам Джона Найта. Он предупреждает вас о стене, а если после этого вы продолжаете с ним встречаться, то не его вина в том, что вам больно.

Шейла взглянула на часы.

— Мне пора. Увидимся в понедельник. Она улыбнулась, помахала рукой, и ее красный костюм растворился в тумане.

После того как они расстались с Шейлой, Карли еще долго сидела на песке, там, где ее не могли достать набегавшие волны. Король Генри лежал у ее ног, а она думала о Джонатане и двух прошедших месяцах. В каком-то смысле это было самое счастливое время в ее жизни. Но с самого начала между ними существовал барьер. Когда-то она думала, что этот барьер — собственность, ее противодействие советам Джонатана. Но теперь она знала, что дело в нем самом.