— Все в порядке, можно возвращаться? — спросил я ее. — Остается всего полчаса до комендантского часа.

— У меня есть пропуск. На случай ночных радиопередач. Я бы не хотела возвращаться домой, пока не смогу убедиться, что со Сью все в порядке.

— Ничего с ней не случится. Мне, возможно, придется тащить Эрика по трапу.

Когда мы вернулись в "Гонолулу-Хауз", вечеринка была в полном разгаре. Один из офицеров присоединился к оркестру и откалывал такие номера на кларнете, что просто жуть. Толстая пошатывающаяся женщина приплясывала в центре зала, щелкая пальцами и периодически испуская возгласы. Колышущаяся цепочка танцующих мужчин и женщин, среди которых оказались Хэлфорд и миссис Мерривелл, обтекла эту женщину кольцами. Две или три неутомимые парочки тряслись в танце в углу комнаты, прыгая и крутясь в сумасшедшем молчаливом экстазе. Некоторые пары уходили.

Эрик, бесчувственный, как камень, лежал в столовой на диванчике и отчаянно храпел. Огромный негр-стюард, которого он назвал Гектором Лэндом, хлопотал над ним, похоже намереваясь что-либо предпринять, но не зная, что именно.

— Пока оставьте его в таком виде, — посоветовал я. — Если не проснется через несколько минут, я сам отвезу его на корабль.

— Да, сэр. Я просто хотел спросить его, не надо ли достать еще льда. У нас совсем кончился лед.

— Сейчас это уже не имеет значения. Не видели ли вы мисс Шолто? Молодую даму, которая на ужине была со Свэнном?

— Нет, сэр. Я не видел ее весь вечер. Может быть, она в саду.

— Давайте посмотрим там? — предложила Мэри.

Мы вышли через боковую дверь и минуту постояли на веранде, чтобы глаза привыкли к темноте. Я взял Мэри за талию, но она выскользнула из моей руки.

— Не торопитесь, — сказала она серьезно. — Я пришла на эту вечеринку выпить и потанцевать, а не для того, чтобы заняться любовью.

— Не торопиться — это хорошее выражение. В нем содержится надежда на будущее.

— Правда? Вы забегаете вперед. Впрочем, мне нравится, что вы говорите.

— Когда-то слова были моей профессией.

— В этом загвоздка. Не знаю, есть ли какая связь между тем, что вы говорите, и тем, что вы есть на самом деле. Многие военнослужащие, уехав из дому, сбились с пути. Господи, неужели я говорю как проповедник в воскресной школе?

— Продолжайте. Я как раз нуждаюсь в смягчающем влиянии женщины.

— Думаю, это относится ко всем, не только к военнослужащим. Я знаю не многих людей, которые не сбились с пути.

Было странно слышать такие слова от блондинки, которую я хотел поиметь, но ее слова дошли до моего сознания. С тех самых пор как уехал из Детройта, я чувствовал себя выбитым из колеи, а после того как мой корабль затонул, еще хуже. Иногда мне казалось, что всех нас несет по воле волн в беззвездную ночь, что мы напеваем во тьме, испытывая страх и пытаясь отпугнуть этот страх хохотом, который никого не обманывает.

С этой стороны дома веранда была без крыши. Я посмотрел на ночное небо, громадой нависшее над горами. Темные тучи на вершинах на мгновение расступились и позволили луне проплыть в разрыве, следуя за одинокой яркой звездой, как за указателем цели.

— Думаю, что у Эрика и Сью так и должно было случиться, — произнес я. — Они полагали, что все это не важно, а обернулось для обоих очень скверно.

— Интересно, будет ли она опять счастливой? — заметила Мэри.

Но я ее не слушал, так как обратил внимание на что-то возле стены дома. Присмотревшись, в свете луны разглядел Сью Шолто. Ее голова по-птичьему склонилась набок, как будто она ждала от кого-то ответа, язык шаловливо высунулся наружу. Под ее покачивающимися ногами зияло три ярда пустого пространства. Тело висело на желтой веревке, завязанной за ушами. Глаза казались крупнее и чернее, чем были при жизни.

Тучи опять сомкнулись и закрыли луну, как темные великаны, сбившиеся на дьявольском шабаше. Но Мэри все же успела, проследив за моим взглядом, увидеть то, что и я.

— Она покончила с собой! — вскрикнула Мэри неестественно высоким голосом. — Я боялась, что с ней случится несчастье. — Она ударяла друг о друга своими сжатыми кулачками, рождая пустой, бесполезный звук. — Мне надо было оставаться с ней.

— Вы не знаете, какая это комната? Отсюда ее не достанешь. — Я жестом указал вверх, и моя рука, выйдя из-под контроля, взлетела выше, чем я хотел. Мы опять посмотрели вверх. Теперь, когда луна зашла, Сью Шолто превратилась в неясную тень, повисшую над нами. В отсвете снизу виднелись только ее ноги, которые почти незаметно шевелились при повороте веревки. На одном ее чулке была дырка, и я смог различить красный блеск ее наманикюренного ногтя.

— Думаю, что это дамская туалетная комната, но не уверена.

— Оставайтесь здесь, вместе с другими. Я поднимусь наверх.

Лейтенанта Саво, корабельного доктора, я разыскал в танцевальном зале. Когда сообщил ему, что увидел, его борода священника вздернулась и успокоилась. Он помчался по лестнице впереди меня.

Дамская туалетная комната состояла из трех смежных помещений: очень хорошо освещенной комнаты, где дамы приводят себя в порядок, с зеркалами и туалетным столиком; самой туалетной комнаты — с одной стороны, и небольшой темной комнаты, в которой ничего не было, кроме нескольких кресел и диванчика, — с другой стороны. На предыдущей вечеринке доктор Саво оказывал в этой комнате помощь одной девушке и поэтому знал, что комната использовалась только в случае болезни или алкогольного отравления кого-либо из гостей.

Я нашел выключатель и увидел, что на этот раз комнату использовали для другой цели. Широкий бугристый диванчик с ситцевой обивкой был придвинут к стене под подоконник единственного окна. За его изогнутые ножки красного дерева был привязан конец желтой веревки, на которой повисла Сью Шолто. Мы втащили ее наверх через открытое окно. Это оказалось нетрудно сделать, но в резком свете старого светильника на потолке было трудно ее рассмотреть. Узел за ухом был завязан неумело, но он сделал свое дело. На ее лице не осталось ничего такого, что мог когда-то любить Эрик Свэнн.

Я пошел в другую комнату, чтобы взять полотенце и прикрыть ей лицо. В дверях центральной комнаты стояла Мэри, очень бледная и оцепеневшая.

— Она мертва, правда?

— Да, не входите туда.

Послышались шаги, и появился Эрик. Цвет его кожи был не лучше, чем у покойника, а глаза выглядели так, как будто он разучился ими моргать.

— Что-нибудь стряслось со Сью?

Мэри посторонилась, и он отстранил меня, даже не сознавая этого. Было бы неблагородно избавлять его от кошмаров. Он сказал при виде мертвой женщины:

— Дорогая, тебе не надо было делать этого. Я бы сделал для тебя все.

Потом он лег на пол рядом с ней и зарылся лицом в ее волосы, которые рассыпались по пыльному полу. Скупой плач мужчины является плохой имитацией мелодичных причитаний женщины, но его воздействие более ужасно. Надрывные рыдания породили в моей душе жалость и ужас. Я захлопнул дверь, чтобы Мэри не видела всего этого.

— Где она достала веревку? — спросил я.

— Веревка есть в каждой верхней комнате. Смотрите. — Она показала на крючок рядом с окном туалетной комнаты, где кольцами висела еще одна желтая веревка. У меня возникло инстинктивное желание схватить ее и сжечь.

— Господи, зачем же они здесь развешивают подобные вещи?

— Это на случай пожара. Единственное средство.

— Полагаю, они дают вам вместе с обедом яд на всякий пожарный случай. Вдруг вы захотите принять глоток или два между блюдами, подобно Сократу!

— Не разговаривайте так много и, ради всего святого, не старайтесь острить, — устало произнесла Мэри. — В отличие от меня, вы почти не знали Сью. — Ее шея согнулась, как стебель увядшего цветка, и я совершенно ничего не мог для нее сделать.

Младший офицер с черно-белой повязкой берегового патруля вошел в комнату, сопровождаемый четырьмя или пятью любопытными, их лица выражали явное нетерпение. Я подумал о шакалах, которые питаются падалью. Среди них была миссис Мерривелл, а также управляющий евроазиатской компанией, напряженный и заикающийся.