Мой полет домой тоже ничем не отличался от предыдущих. Самолет был наполовину пуст, и до Гонконга в моем распоряжении оставался целый ряд кресел. Мир и покой, австралийское шампанское и хороший фильм. Пока я на земле ожидал рейса на Австралию, вспомнил свою встречу с Сергеем, удивляясь, почему давно его не видел. Сергей из тех, кто входит в вашу жизнь, не спрашивая разрешения. Возможно, думал я, он шел за мной по пятам в Англии, видел, как я входил в дом Павла, ехал следом, когда я сидел на заднем сиденье мотоцикла Павла. А может быть, Сергей перестал интересоваться тем, что мне казалось интересным приключением.

Я был настороже и во время полета, и на земле, в аэропорту Кай-Так, стараясь не пропустить ничего подозрительного. Вокруг сновали, наверно, шпионы разведок разных стран, толкались тут и там, пили кофе или между полетами покупали что-нибудь в магазинчиках. Сергея нигде не увидел.

От прощального поцелуя моей Джейн на сердце было тяжело, и я никак не мог отвлечься от вычислений, как далеко в данный момент находится она от меня. Я готов был вернуться в Лондон и подметать там улицы, только бы она была рядом. Это не эгоизм: улицы должны быть подметены. И потом, мне так нужна Джейн! И вдруг... Ну, я вам скажу! Такой экземпляр мог сойти с обложки «Вог», ее белокурые волосы годились для рекламы шампуня, и она могла сниматься с парой волкодавов у величественного дома.

Она остановилась рядом со мной.

— Я не хотела бы раздавить вашу шляпу, — с улыбкой сказала она, собираясь положить свое пальто на багажную полку.

Я ответил:

— О, пожалуйста! Она заслуживает быть раздавленной хотя бы потому, что и без того абсолютна бесформенна. Вам помочь?

Нет, спасибо, она сама справится. Я поднялся, пропуская ее к креслу у окна. Она была упакована в замшу и шелк. На некоторое время все мое внимание было сосредоточено исключительно на ней.

Когда мы взлетели, она уронила перчатку и оказала мне честь, позволив поднять ее. Очень мило поблагодарила, а через некоторое время принялась болтать. Она направляется в Мандьюру навестить заболевшую родственницу. Раньше ее родственница жила в Перте, но несколько лет назад переехала на юг. Саму ее зовут Элин Гундерссон, она наполовину шотландка, наполовину исландка, однажды побывала в Перте, но никогда не была в Мандьюре. Бывал ли там я?

— О да, — ответил я, сразу же вспоминая тамошних москитов, доводивших сильных мужиков до рыданий, и залив, где всегда можно было встретиться с парочкой акул. Но клянусь, москиты атаковали быстрее и более жестоко. — Мандьюра — чудесное место, там столько рыбы и морских обитателей, — сказал я.

Она тоже любила дары моря, и мы проболтали еще часика два. Она поведала мне, как мариновать селедку в мадере, а я ей — как запекать крабов, которых она сможет наловить в заливе. Мимоходом упомянул о москитах и посоветовал достать какой-нибудь репеллент[5].

Элин пожала плечами.

— Насекомые меня не волнуют.

А я подумал: «Ну, что ж, леди, удачи вам...»

Всю оставшуюся часть полета она проспала, проснулась за час до Перта, как раз вовремя, чтобы успеть умыться и привести себя в порядок.

Очередь к иммиграционному и таможенному контролю выстроилась длинная, сидеть было не на чем, всюду приходилось стоять... Я оказался очень далеко от Элин, потому что все мужчины говорили ей: «О, пожалуйста, только после вас!» Я махал рукой, пока она не исчезла из поля зрения. В ответ — лишь легкий взмах руки.

Я вышел в зону, куда допускались встречающие. Здесь, как всегда, было душно и многолюдно. Я глубоко вздохнул и, взяв свои вещи, нырнул в толпу. Извиняясь на каждом шагу, пробирался к выходу и невдалеке увидел Сергея. Он пробормотал:

— Приятно снова встретиться.

Мы вместе пробились к выходу.

— Хорошо попутешествовал, приятель? — поинтересовался Сергей, когда мы остановились на солнцепеке, переводя дыхание. — Много выяснил, а?

— Ничего, — ответил я. — Я в том же тупике, что и прежде.

Он вздохнул.

— Итак, вся эта безумная беготня по Йоркширу оказалась напрасной. Это очень печально. Тебя подбросить?

— Спасибо, я возьму такси.

— Таксисты, — Сергей сделал неопределенный жест рукой, — слишком жадны. Они стараются урвать где только можно. Как бы там ни было, у меня здесь машина, а нам нужно поговорить. — Он крепко взял меня за локоть и пробормотал: — Сюда, сэр.

И я пошел с ним. Отчасти потому, что после полета слишком устал, чтобы спорить, отчасти потому, что он все равно заставил бы меня пойти, если бы я даже и сумел собрать силы, чтобы отказаться. Мы шли между рядами машин, пока он не указал на голубой с металлическим блеском «командор». Сергей подошел к дверце водителя, а я в это время собирался обойти машину, чтобы сесть на пассажирское место. Когда он остановился, кто-то сзади меня произнес:

— Это ваша машина, мистер Клоуз?

— Нет. — Я повернул голову. — Это... — И остановился на полуслове, потому что малый сзади меня выставил охотничий нож с черным тефлоновым покрытием. Тефлон нужен, чтобы лезвие не блестело, а главное, не цеплялось за ребра, когда нож вытаскивают.

— Не сюда, назад, — скомандовал он.

Я со страхом взглянул на Сергея, который тоже выглядел испуганным, как и я, потому что стоял лицом к лицу с Элин Гундерссон. И поскольку она улыбалась, а он нет, было достаточно ясно, что перевес на ее стороне.

Я подчинился и забрался на заднее сиденье. С другой стороны втиснулся здоровенный детина. Он достал наручники и пристегнул меня к дверной ручке, а затем вышел.

Машина тронулась, я больше не видел ни Сергея, ни Элин. Она, должно быть, представляет сторону противника, кем бы этот противник ни был. Помню, я задавал себе вопрос: откуда она может быть? Меня, наверно, преследует «Парамаунт Пикчерз» в надежде выведать тайну Питеркина или, может быть, Большой театр.

Но в этом не было ничего забавного, и я оставил ненужные мысли. Если вам интересно узнать, как себя чувствуешь, когда тебя похищают, то могу просветить: ужасно. Кроме того, минуту или две вы думаете, кто они, эти негодяи, и куда везут вас, и что будут делать, когда доберутся до места.

На переднем сиденье были двое, и я задал эти вопросы обоим вместе и каждому в отдельности. Они не ответили. Но вид окрестностей навел меня на кое-какие мысли. Мы повернули направо к Квинана Фриуэй, переехали через реку Каннинг и попали в Брентвуд. Такой маршрут означал, что мы направляемся в университет Мердок либо в Джандакот, третий по значимости аэропорт в Перте.

Мы в Джандакоте. Машина въехала на стоянку и остановилась рядом с ангаром. Через некоторое время подъехала еще одна машина, из нее вышла Элин. Сергей остался на заднем сиденье. Я повернул голову и увидел, что готовится к вылету вертолет.

Через десять минут мы были на его борту. Элин Гундерссон села впереди вместе с летчиками. Напротив меня поместился человек с пистолетом за поясом, а напротив Сергея уселся другой, с пистолетом в руке. Оба держались напряженно и настороженно, хотя это вряд ли было нужно, поскольку и меня и Сергея опять приковали наручниками.

Из-за сильного шума мой голос был едва слышен, когда я обращался к Сергею в надежде получить хоть какие-то разъяснения. Он, возможно, услышал меня, посмотрел в мою сторону, но вряд ли понял, о чем я спрашиваю.

Тем временем мы повернули на запад — центр города остался позади — и летели к северным окраинам, пока не достигли океана. Дальше, насколько я мог судить, мы летели вдоль береговой линии. Понять удалось немногое, но через час или два, взглянув в окно справа, я увидел маленький, похожий на Энеаббу городок с озерами Йарра-Йарра за ним. Я решил, что мы направляемся в сторону Джералдтона, и удивился: какие такие секреты могли храниться в Джералдтоне? Конечно, Питеркин здесь жил, но недолго, точно так же как в других городах.