Она собралась было снова отвернуться, но Гейб поймал ее за руку.

– Я не позволю тебе лежать и делать вид, что ничего не случилось. Я же знаю, это не так. Лучше расскажи мне все. – Он улыбнулся, потом тем же ласковым тоном, что и прежде, добавил: – Пожалуйста.

Кассандра готова была растаять, но понимала, что делать этого нельзя. Они заключили соглашение: она изображает невесту Гейба, он списывает ей арендную плату за квартиру за полтора года. Нельзя упускать такую выгоду, рискуя своим признанием поставить их обоих в неловкое положение, что помешает успешно завершить игру.

– Пожалуйста, – повторил Гейб, пожимая ей руку.

По всему телу Кассандры разлилось упоительное тепло. Сердце ее учащенно забилось. Именно такое чувствуешь, решила она, когда не только любишь сам, но и пользуешься взаимностью. Именно этого недоставало их отношениям с Джефом. Именно это, такое чувство, такое стеснение в груди, такое сладостное тепло, вызванное одним лишь прикосновением, искала она всю жизнь. Теперь Кассандра поняла, почему она ждала, почему не соглашалась довольствоваться меньшим... но, увы, ответное чувство, которое она будто бы ощущала в Гейбе, было лишь составной частью разыгрываемого ими спектакля.

Переведя взгляд со своих стиснутых рук на лицо Гейба, Кассандра не увидела затуманенных любовью глаз – скорее, на нем видна была решимость. Гейб был намерен узнать причину ее настроения. Это чувство согрело душу Кассандры, хотя свидетельствовало лишь о двух вещах. Во-первых, ей не удастся отделаться пустыми отговорками; во-вторых, добрые чувства Гейба могут и не иссякнуть. Сейчас все его внимание принадлежит ей, и в ее силах сохранить это положение.

Значит, она должна дать ему половинчатый ответ, так как, видит Бог, всей правды сказать не может. Но несколько минут, которые потребуются для разговора по душам, она сможет наслаждаться его обществом, убедив себя, что Гейб испытывает к ней какие-то чувства. Кому это повредит? И почему бы не вкусить хоть крохи счастья? В конце концов, ей нужно всего лишь немного человеческого участия, она вовсе не собирается соблазнять Гейба.

– Ну хорошо, если тебе так хочется знать, – медленно проговорила Кассандра. – Я соскучилась по дому.

Похоже, ответ его озадачил.

– Соскучилась по дому? – с любопытством переспросил он.

– Понимаешь, Гейб, это твой дом... Твои родные. В магазинах и в кино мы встречаем только твоих знакомых.

Ощутив со всей силой накатившую на нее тоску, Кассандра замолкла. Только теперь, высказавшись вслух, она осознала, насколько это верно. Любить мужчину, не отвечающего взаимностью, было бы вдвое легче, если бы можно было найти сочувствие у родных или друзей. А сейчас Кассандра чувствовала себя совершенно одинокой. Покинутой.

– Я никогда не встречала Рождество без своих родителей, – прошептала она. – Наверное, это глупо, ведь мне двадцать пять лет, но я скучаю по ним.

– Ну что ты, – сказал Гейб, обнимая Кассандру. – Нисколько это не глупо. Знаешь, – добавил он, прижимая ее к себе, – я открою тебе одну тайну. Я тоже ни разу не встречал Рождество вдали от родных.

Эти слова ничуть не удивили Кассандру. Она улыбнулась, и улыбка заставила ее почувствовать, что ее щека прижата к его груди – обнаженной груди. А на ней лишь тонкая шелковая рубашка. Кассандру захлестнули одновременно неприличные и приятные мысли, за которыми сразу же последовал страх. Неподдельный панический страх. Нельзя прижиматься к обнаженной груди любимого человека. Это не просто глупо, но и опасно.

Кассандра отодвинулась от Гейба.

– Спасибо за попытку утешить, – нервно поблагодарила она. – Но я больше не хочу взваливать на тебя свои неприятности.

Гейб успел схватить ее прежде, чем она улеглась.

– Мне это нисколько не в тягость, – произнес он с некоторым раздражением. – С чего ты взяла, что твои проблемы мне в тягость? Мы ведь связаны воедино.

– Да, конечно, – согласилась Кассандра, чувствуя, как становится беспомощной пленницей вихря эмоций, сочетающих обыкновенную человеческую озабоченность с более субъективными чувствами, и прежде всего откровенно плотскими желаниями. – Но тоска по дому не является частью нашего договора.

– Черта с два, – все более распаляясь, возразил Гейб. – Если бы не наш договор, ты бы не находилась здесь, следовательно, не тосковала бы по дому.

– Ну ладно, твоя взяла, – сказала Кассандра, с беспокойством чувствуя, что пора заканчивать этот разговор. Она понятия не имеет, что так вывело Гейба из себя, но ни в коем случае нельзя испытывать его терпение, особенно сейчас, когда сама она так уязвима. Каждый квадратный дюйм ее кожи горит. Каждый палец ноет от желания прикоснуться к Гейбу. Его губы притягивают ее взгляд, пробуждая воспоминания о поцелуях. Все это просто безумство, решила Кассандра, потихоньку отодвигаясь от Гейба, потому что никогда прежде ее с такой силой не влекло к мужчине. Потому что она по-настоящему любит Гейба. Потому что сейчас он ведет себя так, будто по-настоящему любит ее...

– Проклятье, ты доведешь меня до отчаяния! – воскликнул Гейб, хватая Кассандру за руку и привлекая к себе.

Кассандра инстинктивно выставила вперед руки, и, когда ее мягкие ладони уперлись в жесткую щетину волос, их взгляды встретились.

Гейб вздрогнул.

Кассандра поежилась.

И в тот самый миг, когда ее руки напряглись, задерживая движение, Гейб склонил голову, ища ее губы, а она жадно потянулась к нему.

– Нам нельзя позволять себе это, – прошептала Кассандра в последний миг перед тем, как их губы встретились.

Но, еще не договорив, она знала, что дальше последует неизбежное. Еще когда Гейб начал участливо расспрашивать ее, словно она и в самом деле ему небезразлична, какое-то необъяснимое чувство полностью лишило ее контроля над собой. Никогда прежде не испытывавшая подобного, Кассандра тем не менее знала, что это страсть. Чувство ни с чем не сравнимое и прекрасное, и она в отчаянии подумала, что оно никогда не повторится. Вряд ли ей захочется испытывать столь ошеломительный взрыв эмоций с другим.

Слишком это необычное, совершенное и восхитительное чувство, чтобы поблекнуть со временем. И слишком необычное, совершенное и восхитительное, чтобы пренебречь им.

Когда Гейб начал покрывать поцелуями ее шею, Кассандра поняла, что еще немного – и останавливаться будет поздно. Судорожно вздохнув, она все же позволила себе роскошь провести ладонями по плечам Гейба, вниз по спине, по мускулистой груди. Собственная реакция на прикосновение к нему оказалась настолько мощной и ошеломительной, что Кассандра почувствовала, как теряет рассудок. Мозг ее словно отключился, в то время как все нервные окончания ожили. Краски стали ярче, поцелуи – более страстными, прикосновения – пронизывающими насквозь.

Но тут в голове у нее мелькнула последняя связная мысль. Этой предостерегающей мысли оказалось достаточно, и Кассандра резко раскрыла пылающие страстью глаза. Если сейчас допустить естественное завершение, Гейб поймет, что она любит его; притворяться дальше будет бессмысленно.

Медленно, превозмогая себя, она взяла Гейба за руку, не давая ему прикоснуться к своей груди.

– Не надо, – шепнула она.

Он изумленно взглянул на нее.

– Не надо?

Кассандра кивнула. Отодвинувшись от Гейба, она перекатилась на противоположный край кровати и закрыла глаза, даже не призывая сон, так как сегодня ночью заснуть ей вряд ли удастся. Она смогла сделать трезвый шаг, потому что любит Гейба. А он, несмотря на страстные поцелуи, не произнес ни слова о любви, даже не притворился, что любит, как положено в подобных обстоятельствах.

Теперь нет никаких сомнений относительно его чувств к ней. Значит, необходимо как можно скорее расстаться с ним.

Просыпаясь на следующее утро, Гейб был счастлив. Это было первое осознанное им чувство. По-настоящему счастлив. Счастлив, как не был никогда на его памяти.