— Сейчас же поставь меня на место, Э...

Я не успеваю договорить, потому что соскальзываю с его плеча, и он впивается своими губами в мои.

Он отстраняется, заставляя меня хватать воздух.

— А сейчас веди себя прилично.

Я улыбаюсь ему в ответ, когда, взглянув в сторону бара, замечаю Джен и её подружек, которые всё это время наблюдали за нашим небольшим спектаклем. Я усмехаюсь и перекидываю волосы через плечо. Мне очень хочется сейчас прокричать «ха-ха-ха!» и показать язык.

— Ладно, — произношу я, возвращаясь обратно к нашему столику.

Я замечаю, что Новембер пьет клюквенный сок.

— Эй, ты в порядке? — я спрашиваю её, опуская взгляд на стакан, стоящий перед ней.

— О, да! В порядке. Просто не хочу напиваться.

— Не хочешь напиваться? — спрашиваю я удивленно.

Она всегда пьет пиво, когда мы вместе, только если она не...

— Мы беременны, — говорит Ашер, гордо выпячивая грудь.

— О, Боже! Мои поздравления! — я обнимаю Новембер, а затем и Ашера. — Когда вы узнали?

— Этим утром, — Ашер обнимает её и целует в нос.

— А когда вы узнаете, кто это?

— Не в ближайшее время, — отвечает Новембер, поглаживая свой живот.

— Это мальчик, — прозносит Ашер, обвивая рукой её талию.

Тревор начинает смеяться вместе с Кэшем и Нико.

— Я позаботился о том, чтобы всё было правильно, — невозмутимо говорит Ашер, взглянув на своих братьев.

Я так сильно начинаю смеяться, что слезы выступают у меня на глазах.

— Мы знаем, милый, — отвечает Новембер, поглаживая грудь Ашера.

— Ну, неважно, кто. Мои поздравления. Это замечательно, — заявляет Тревор, обнимая Новембер и хлопая брата по спине.

Когда Тревор обращает внимание на меня, то внутри у меня что-то переворачивается. Его взгляд говорит больше, чем я хочу услышать. Я стараюсь стряхнуть это чувство.

— Это так волнующе, — восклицаю я, хлопая в ладоши. — Давайте выпьем. В смысле, ты не можешь пить, потому что ты... Ну, понимаешь, но я.. Эм... Я сейчас вернусь, — я быстро отхожу от Тревора и от его взгляда.

— Ты в порядке? — спрашивает Нико, опираясь на барную стойку рядом со мной.

— Ага, — произношу я, подавая знак бармену.

Когда она подходит ко мне, я прошу стопку текилы.

— Текила? — спрашивает Нико, хмурясь.

— Ага, — я глотаю содержимое в стопке без соли или лимона, а затем подаю знак, чтобы подлили ещё.

Как только я поднимаю следующую рюмку ко рту, чья-то рука из-за моего плеча забирает её и передаёт Нико.

— Это моё, — я строю недовольную гримасу, когда Нико выпивает стопку.

— Мы едем домой, — говорит Тревор, оборачивая руку вокруг моей талии.

— Нет, я веселюсь со всеми.

— Веселилась, пока не удрала ото всех. А теперь мы едем домой.

— Ты можешь не быть таким придурком?

— У нас есть планы на завтрашнее утро, так что нам в любом случае нужно уезжать.

— Я могу попросить Нико подбросить меня до дома, если ты уже уходишь, — предлагаю я.

— Нет, ты не можешь попросить Нико подбросить тебя до дома, — реагирует Нико, смеясь.

— Ладно, — я возвращаюсь к нашему столику, хватая сумку. — Думаю, мы уходим, — говорю я Новембер, которая сначала смотрит на меня, потом на Тревора, а после заливается смехом.

— Все нормально. Нам тоже уже пора, — отвечает Новембер, соскальзывая со своего стула. — Но мы же ещё увидимся на этих выходных на вечеринке, правда? — спрашивает она, глядя на меня, но я и понятия не имею, о чем она говорит.

— Какая вечеринка? — задаю вопрос я, затем оборачиваюсь и замечаю, как все резко притихли.

— Ох, это не вечеринка. Это... эм... барбекю, — отвечает Ашер, вклиниваясь в разговор.

— Мы будем там, — отвечает Тревор, одаривая взглядом каждого, прежде чем схватить меня за руку и увести.

— Я не знала, что мы идем на барбекю в эти выходные, — говорю ему, когда он сажает меня грузовик и пристёгивает.

— Вылетело из головы, — отвечает он, целуя меня в лоб.

— Ох, — произношу я, кладя голову на его плечо и расслабляясь, когда он заводит грузовик.

Выпитая текила дарит чувство теплоты и неясности. У меня совсем нет сил.

— Почему каждый раз, когда кто-то заводит разговор о детях, ты паникуешь?

Я резко сажусь. Я знала, что этот день настанет.

— Я уже говорила тебе, что не хочу детей.

— Я хочу детей, Лиз, и знаю, что этого хочешь и ты. Я вижу это желание на твоем лице каждый раз, когда ты держишь Джулай или даже тогда, когда ты встретилась с Карой и узнала, что она беременна.

Я хотела их. Где-то глубоко внутри нет ничего более желанного для меня, чем стать матерью. Но я не могу. Я не могу иметь детей, чтобы потом их оставить.

— Я уже говорила тебе, Тревор, что если это необходимое условие для наших отношения, то тебе лучше выйти из них раньше, чем будут вовлечены чувства.

— Скажи, что ты никогда не захочешь иметь детей.

— Я...

Я не могу этого сказать. Слова попросту застряли.

— У нас будут прекрасные малыши, а ты станешь замечательной мамой, — говорит но, целуя меня в макушку.

В животе что-то переворачивается, а руки вспотели. Я так сильно хочу сказать ему, что не хочу детей, но не могу. Когда я представляю себе образ маленького мальчика с карими глазами и длинными ресницами, прямо как у Тревора, желание сказать ему это сразу же пропадает. Я снова кладу голову ему на плечо, очищая разум от всего, кроме алкоголя, бегущего по моим венам. Когда мы наконец-то подъезжаем, я направляюсь первым делом в ванную, чтобы сменить одежду на пижаму, и иду в кровать. Когда я практически засыпаю, Тревор присоединяется ко мне, укладывая меня рядом с собой, как и всегда. Я чувствую его поцелуй в макушку и слышу, как он говорит, что любит меня, как раз перед тем, когда окончательно засыпаю.

***

— Скажи ещё раз, зачем мне нужно было надеть повязку? — спрашиваю я Тревора, который ведёт меня неизвестно куда.

Сегодня утром я проснулась одна. Дома никого не было. Сначала я подумала, что он разозлился прошлой ночью, поэтому решил порвать со мной, но, зайдя в кухню, я обнаружила там кофе, ожидающий меня, и записку, в которой говорилось, что он ушел на пробежку. Я пила вторую кружку кофе, когда он вошел в дом в белой майке, которая от пота прилипла к его телу. По дороге на кухню он снимал её, даже не подозревая, что я там, тем самым устраивая мне отличное шоу.

Я наблюдала за тем, как он вытирает волосы, лицо, а затем и грудь, не поднимая на меня глаза. Его мешковатые спортивные штаны висели так низко, что если их немного потянуть вниз, то можно увидеть всего Тревора Мейсона во всей его красе. Когда он поднял голову, и его глаза встретились с моими, он ухмыльнулся. Подойдя ко мне, он поцеловал меня в лоб, а затем пошел в прачечную. Я слышала, как он там гремел, вероятно, снимая последние части одежды. На днях он позвал меня и спросил, может ли он постирать полотенце вместе с остальными. Я позволила ему, думая, что он знает о разделении светлой одежды и темной. Ох, как же я ошибалась. Он постирал красное полотенце вместе со светлой одеждой, отчего всего его белые майки окрасились в светло-розовый цвет.

— Доброе утро, — произнес он, снова возвращаясь на кухню.

— Доброе, — ответила я, разглядывая его кубики, пока он двигался, доставая нужные ему вещи из шкафчиков.

Я понятия не имею, как нужно заниматься, чтобы достигнуть результата, как у него, но я просто обожаю смотреть на него.

— Прекрати так на меня смотреть, маленькая извращенка, — произнес он, улыбаясь.

Мое лицо покраснело.

— Прекрати ходить полуголый, — бормочу я в кружку со своим кофе, все ещё продолжая наблюдать за его телом.

— Не-а, — отвечает он, качая головой. — Мне нравится этот взгляд. — Он поцеловал меня в макушку. — Нам нужно выйти где-то через час. Будь готова, — проинформировал он меня, прислоняясь бедром к столешнице, и начал есть хлопья.

Я уставилась на него, но ответила «хорошо». После я схватила банан со стола. Очистив, я медленно всунула его в свой рот, наблюдая за тем, как его взгляд потемнел, а затем откусила большой кусок, чавкая.

— Ауч! — засмеялся он, прикрывая глаза рукой.

Я ухмыльнулась ему через плечо, выходя из кухни.

— Да, тебе нужна эта повязка, — произносит он, вырывая меня из моих мыслей.

Он прижимает меня ближе к себе. Я понимаю, что мы уже вышли на улицу. Запах цветов и тепло солнца окутывают меня.

— Я сейчас отпущу тебя, — предупреждает он, ставя меня на землю.

Я держусь за его плечи, и, когда мои ноги касаются земли, в животе возникают бабочки, а сердцебиение ускоряется.

— Эта наша первая остановка, — говорит он мне, снимая мою повязку.

Я осматриваюсь, осознавая, что мы находимся на кладбище, где был похоронен мой отец. Внутри все падает, когда я смотрю на его могилу.

— Зачем мы здесь? — я спрашиваю его, глядя на Тревор, который занервничал.

— Я хотел встретиться с ним. Ты не часто говоришь мне о нем, но я знаю, как он важен для тебя.

Я киваю в знак согласия.

— Он был моим лучшим другом, — говорю я, глядя на отцовскую могилу. — Не важно, что случалось, я могла поговорить с ним обо всем, а он меня всегда слушал. Если у меня были проблемы, он помогал мне найти их решения.

— Видно, он был хорошим человеком, — произносит Тревор, обнимая меня.

— Он был лучшим. Ты бы ему понравился, — отвечаю я ему, и слезы начинают падать по моим щекам.

— Мне бы он тоже понравился, — он берет моё в лицо в свои руки и целует каждый мой глаз. — Он одна из причин твоей внутренней и внешней красоты. Он причина того, почему я не мог не влюбиться в тебя.

Я плачу, прижимая голову к его груди. Он обнимает меня долгое время, пока дует легкий ветерок, и солнце греет нас обоих. Когда я, наконец, успокаиваюсь, он просит меня подождать его в машине, сказав, что подойдет через несколько минут. Я опускаюсь на колени перед могилой и молча посылаю папе сообщение, в котором говорю, что люблю его и скучаю. Затем, поднявшись на ноги, я целую Тревора и иду обратно к грузовику, чтобы подождать его.

С пассажирского сиденья я наблюдаю, как он тоже опустился на колени. Его губы двигаются, но я не могу различить слова. Но затем, вытянув руку, он поглаживает верхушку папиного надгробия, встает на ноги и идет к водительской двери.