— Забыли, как это делается? — Рейф поднялся на локтях, повернул голову и посмотрел на нее.

В его голосе звучали одновременно и вызов и поддразнивание. Как лучше ответить?

— Конечно, нет.

— Вы отправили Еву читать учебник. Может быть, и вам, доктор, стоит подготовиться. Вспомнить мышцы…

— Я была лучшей студенткой анатомического класса, и я не забыла ни единой мышцы, нерва или кости, — парировала Холли.

Она ведет себя как школьница, а не как врач, который видел великое множество мужских тел, в том числе и абсолютно голых. Конечно, эти тела принадлежали пациентам больницы, и ее совершенно не влекло к ним.

Холли попыталась успокоиться. Не стоит выставлять себя полной дурой. Массаж. Это все, о чем он просил. От нее требуется только сделать массаж.

Она врач и способна управлять своими чувствами. В студенческие годы в Мичигане об ее умении контролировать себя ходили легенды. Холли не позволит глупым импульсам толкнуть ее на глупый поступок.

Массаж. Она может его сделать. И ничего больше.

Холли устроилась на коленях на кровати рядом с ним. Начав с шеи, она медленно обрабатывала напряженные, будто стянутые в узел мышцы. Раздался стон, похожий на рычание. Боль в спине? Закусив губу, Холли последовательно продвигалась к плечам.

Вскоре она поняла, что, стоя на коленях рядом с ним, она не может дотянуться до противоположного плеча. Пришлось забраться на его широко раскинутые ноги. Она старалась не замечать, что грубая ткань его джинсов трется об ее голые ноги. Когда она наклонялась вперед, ее просторная ночная рубашка немного задиралась.

Мелькнула мысль: надо о чем-то говорить, прервать сладострастное молчание.

— Наверное, ммм, мне следует взять лосьон. Профессиональные массажисты обычно пользуются такими средствами. Но здесь у меня нет лосьона, только ночной крем для лица. По-моему, он сгодится и для других частей тела… — Она поняла, что начала заговариваться, и лицо ее вспыхнуло.

Сохраняй спокойствие, сосредоточься на мышцах, представь, что ты сдаешь экзамен по анатомии, приказала себе Холли. Произноси мысленно название и функцию каждой мышцы.

Полезный способ отвлечься, но он не помогал. Возбуждала и поза: она сидела на нем, расставив ноги, и постепенно теряла голову.

— Придется сделать перерыв, — чужим голосом произнесла она. — У меня устали руки.

Она сказала правду, но не всю. Холли чувствовала такой внутренний жар, какой не испытывала ни разу в жизни. Если она сейчас не встанет, если она не уйдет…

— А как быть с мышцами груди? — Голос Рейфа звучал сдавленно и словно издали. — После таких нагрузок они тоже дают о себе знать.

Рейф лежал с закрытыми глазами. Напряжение, стягивавшее его тело, не имело никакого отношения к реке и плаванию. Ничего подобного он в жизни не испытывал. Прикосновение нежных пальцев к коже, ее поза с широко расставленными ногами, крепкие ягодицы, двигавшиеся взад-вперед, умелые движения привели его в состояние, близкое к эротической нирване.

— По-моему… — Слова застряли у Холли в горле, когда он неожиданно перевернулся на спину. Хорошо, что у него закрыты глаза и он не видит, как она уставилась на его возбужденную плоть, обтянутую джинсами.

— Иди ко мне, — хрипло пробормотал он, открыв глаза и поймав ее взгляд. Глаза у Холли горели. — Давай, Холли, закончим то, что мы начали. — Он нежно притянул ее к себе.

Она сознательно обманывала себя, что их физический контакт закончится на массаже. Конечно, он мог иметь в виду только массаж. Но теперь Холли видела в его глазах голод, который испытывала сама. Она перестала искать разумный смысл в каждом движении и подчинилась ему.

Холли положила руки ему на грудь, проскользнула ладонями к плечам и начала молча их массировать. Рейф лежал спокойно, едва дыша.

Потом ее пальцы опустились к животу и описали несколько кругов. Теперь никакого терапевтического массажа, пальцы изучали его тело и дразнили соски.

В щелочку между ресницами Рейф наблюдал за ней. Ему было так удивительно хорошо, что он не останавливал ее. Но он не сможет долго пассивно принимать ее ласки. Его руки нашли под широченной ночной рубашкой ее ноги. Сначала он погладил ляжки с внешней стороны, а затем переключился на атласную кожу внутренней. Холли оставалась неподвижной, не способная ни пошевелиться, ни заговорить. Его большие ладони мяли и ласкали ее, вызывая между ногами почти невыносимое пламя. А он обвел пальцами края бикини и обхватил ягодицы. Сердце у Холли сначала остановилось, а потом, когда он стал гладить ее между ног, пустилось в бешеный бег. Рейф видел, как она возбуждена, какое наслаждение ей приносит то, что он делает с ней, как сильно она хочет его. Он убрал руки, и Холли разочарованно вздохнула.

— Все в порядке, малышка. Я только хочу освободить тебя от этой штуковины, — нежно успокоил ее Рейф.

Она автоматически подняла руки, помогая ему, хотя вряд ли до ее сознания дошли его слова.

Несколько мгновений оба лежали тихо. Рейф на спине, Холли в одном бикини на нем. Она чувствовала, как его глаза поглощают ее, словно впитывают груди, живот, ноги.

— Какая ты красивая, — прошептал он.

Он гладил и сжимал ее груди, будто изучая их нежную округлость, потом перешел к тугим бутонам сосков.

Холли в чувственном трансе беспомощно стонала, погрузившись в удивительное, незнакомое наслаждение.

Рейф спустился ниже к талии, и в животе у нее запылал костер. Его пальцы двигались очень осторожно, будто она такая хрупкая, что нуждается в особом обращении.

Может быть, и в самом деле?

— Ты напряжена, Холли. — Его голос точно окутывал ее. — Не нервничай.

— Я не хочу быть напряженной, — с трудом сглотнула она. — Но я… не часто этим занимаюсь.

— Хочешь, чтобы я перестал? — спокойно спросил Рейф.

Тело, проснувшееся и возбужденное, от такого предложения будто взорвалось. Она посмотрела Рейфу в глаза. Потемневшие, с утонувшими в черноте зрачками, они излучали желание и страсть. Но если бы она сказала — все, хватит, он бы встал и ушел. Она это твердо знала.

Ее единственный сексуальный опыт оказался неудачным, а его последствия унизительными. Как-то раз с группой ребят из старших классов школы она оказалась вечером в пятницу в пустом загородном доме. От выпитого пива голова пошла кругом. Холли дала волю сексуальному любопытству и вошла в спальню с одним из старшеклассников. Этот парень был звездой школы — атлет, прекрасные отметки. К несчастью, секс оказался болезненным и унизительным испытанием. В результате ее первый любовник, если можно его так назвать, не позвонил ей, не назначил нового свидания и даже не здоровался, когда они встречались в школьных коридорах.

Обиженная Холли стала отказываться от участия в вечеринках и сосредоточилась на учебе. Так продолжалось и в колледже, и в медицинской школе. Травмирующее воспоминание о собственной юности помогало ей находить общий язык с трудными подростками, которые нуждались в понимании и совете.

— У тебя вид маленькой напуганной девочки. Не бойся меня, Холли. Не бойся.

Успокаивающее звучание его голоса подействовало гипнотизирующе. Она легла рядом с ним и закрыла глаза. Он убрал волосы у нее с шеи, целовал и покусывал нежную кожу, а руки гладили спину сверху вниз.

Но вместе с умиротворением вернулась и способность рассуждать. Как можно быть такой глупой? — думала Холли. Взрослая женщина, а ведет себя как взволнованный, нервный, импульсивный подросток. Она снова готова отбросить всякую осторожность и здравый смысл и отдаться мужчине, которого знает меньше одного дня. И который тоже не сказал ни единого слова о любви.

Конечно, она бы и не поверила, если бы он сказал. Не такая уж она доверчивая и наивная. Они едва знают друг друга. Ни о привязанности, ни о верности не может быть и речи. Только секс. И хотя он обещает фантастическое наслаждение, Холли поняла, что ей не нужно такое испытание.

— Рейф, я не могу этого сделать, — выдохнула она. — Пожалуйста. Прости меня.