"Из зала Воинской славы вы выходите на площадь Скорби. На этой площади стоит монумент — склонившаяся над смертельно раненым сыном фигура матери. В скульптуре выражена глубокая скорбь и протест всех женщин против войны, уносящей миллионы жизней". Так развернута одна из важнейших ритуальных площадок советской страны. Ленинский курган-мавзолей ("сердце нашей Родины") воплотился в апофеозе Мамаева кургана.
Поэтические, изобразительные и прочие художественные и культурные тексты советского времени создают адепты того же мифа, в который посвящались участники мемориальных ритуалов. Собственно — участники ритуалов и адепты мифа — одни и те же люди. Представление о советском народе как о мистическом целом, где каждый является только частью и именно потому — бессмертен, одна из ведущих тем литературы военного и послевоенного времени.
Посвящение в миф, прямым следствием которого была интериоризация императива общественного служения, происходило в ритуале, воспроизведенном на множестве ритуальных площадок, пространственная реализация которых разворачивалась в соответствии с мемориальным каноном.
Воинская доблесть исторической России, гибель за Отечество основывалась на вере в святость мученической христианской кончины и в радость вечной жизни в царствии небесном. В советском мифе все не так: убиенные воины и невинные жертвы советских времен, воплотившись в бронзу и бетон, угрюмо ждут от живых возвращения долга: живи за другого
. О том, что вопрос — "я умер за тебя, какой ты?" — нашел отклик в сердцах посвященных в пионеры масс свидетельствуют и мои собственные впечатления, определенные пионерским детством, и рассказы моих сверстников
Идеология остается сама собой до тех пор, пока она конструируется и пропагандируется властью. Когда же она становится идеологией масс, определяющей картину мира этих масс, она превращается в мифологию. Инструментом такого превращения идеологии в мифологию оказывается ритуал. Ритуальное действо, в отличие от иных социальных процедур, в том числе и репрессивных, непременно имеет добровольную «часть», поскольку оно направлено на преобразование внутреннего пространства его участников (собственно, на их душу). Открытие своего внутреннего пространства для такого внешнего преобразования необходимо добровольный акт. Таким образом, и мифологическая реальность (картина мира) принимаемая адептами, и социальная реальность, сооружаемая ими по законам принятого на вооружение мифа (социальная практика), есть результат свободного выбора посвящаемого. Идея служения людям, основанного на долге перед мертвыми
, чью жизнь ты доживаешь и чье дело ты продолжаешь — культурный императив. Он формировался посредством советских мемориальных ритуалов, мифологическими образцами которых оказывались разные лица: степень их бессмертия была различной, но предписывающая (и суггестивная) сила одной и той же.
Советский человек оказывался перед чреватым неврозом противоречием: для того, чтобы стать бессмертным, нужно остаться в памяти народной. Для того, чтобы в ней остаться, нужно совершить акт служения общему делу. В предельном случае этот акт состоит в созидании собственной смерти. Смерти особенной — красной, и — на миру. В конечном счете оказывалось, что для того, чтобы избежать смерти (стать бессмертным), нужно погибнуть
Этим выводом заканчивается интереснейшее исследование С.Б.Адоньевой, которое мы привели с большими сокращениями. Посмертная “справедливость” в светском исполнении, как видите, мало отличается от посмертного воздаяния, берущего своё начало хронологически самое позднее — от Заратуштры. И в религиозном «воздаянии» и в светском, толпа призывается подчиняться системе, возглавляемой иерархами, вставшими между толпой и Богом.
Эхо восточных иллюзий в современном мире
Многие скажут: это всё в прошлом, нынешнее молодое поколение не верит ни в Христа
, ни в советские мифы. Внешне это выглядит примерно так. Но мифологизированное религиозным и светским периодами мировоззрение людей никуда не делось. Поскольку же со второй половины XX века мы живём в новом информационном состоянии (изменилось соотношение эталонных частот биологического и социального времени) — к началу XXI века давление социальной среды на людей стало таково, что те самые жизненные личностные ритуалы, которые ещё недавно навязывались государственной системой и были общими, стали совсем «добровольными» и частными, “атомизировавшими” общество в некое подобие светского политеизма. Каждый из толпы как бы «добровольно» выбирает себе понравившийся ему культ (в настоящее время таковых — множество и они размножаются в темпе соответствующем частоте изменения базовых прикладных технологий) и какое-то время живёт мифом этого культа, поддерживая соответствующий эгрегор. Затем интересы могут «добровольно» измениться и культ будет поддерживаться другой
Но при этом все культы (их сборка в единое целое — единую сложнейшую ритуальную систему светских «ценностей») управляются через средства массовой информации (СМИ). В СМИ в целом проводится целенаправленная политика по поддержке в современном обществе всего спектра культовых интересов — но таких интересов, которые уводили бы толпу от вопросов всеобщей справедливости вообще подальше на частные интересы. Задача современных СМИ и их хозяев — держать сознание толпы в постоянном интересе увлечения чем-либо
,[372] чтобы эта толпа ни в коем случае не осталась наедине со своей совестью, вне зоны действия СМИ и Интернета
.[373] Если захват психики людей СМИ «пожизненный», то задумываться о смысле жизни и о вопросе «справедливости» времени и возможности не остаётся. Так «множеством интересов», предоставляемых хозяевами текущего политического обеспечения, “живёт” большинство толпарей в современном западном мире.
Вышеизложенный принцип современного личностного “атомизированного” мифотворчества создаёт иллюзию полной свободы у многих граждан
[374] — особенно у тех, кто не стеснён в материальных средствах. Но, как мы уже говорили выше, у всего необъятного спектра «возможностей», «интересов» и «занятий» есть хозяева, которые следят за концептуальным соответствием всего спектра, транслируемого через СМИ
.[375] Концепция, проводимая всем спектром СМИ — библейская — современная разновидность библейского программного обеспечения с теми же старыми целями
.[376] Видимость (иллюзия) полной свободы обеспечивается множеством создаваемых и доступных возможностей современного толпаря (особенно это свойственно большим городам) «заниматься тем, что ему нравиться».
Необъятность с позиции личностного сознания даже малой части современного спектра возможностей масскультуры создаёт иллюзию божественности
[377] тех, кто стоит за современными достояниями технократии со всеми её «удобствами». Это обусловлено тем, что в психике каждого от рождения существует бессознательное ощущение того, что Бог обладает неограниченными возможностями и бессознательная тяга к Богу, дающего настоящую свободу. Но масскультура такова, что она издревле отлучает людей от осознанной религии веры Богу, ориентируя психику людей на всевозможные ритуалы-имитации возможностей Бога. Просто в настоящее время эта имитация приняла формы, соответствующие этапу технократического “развития” общества.