– Каков размер пошлины? - спросил Гейбриел.

Его щеки уже не так сильно горели, а мысли переключились на насущные проблемы. Если проявленного им хладнокровия перед лицом противника недостаточно для того, чтобы обидчики прекратили издевательства, то ему придется попросту игнорировать их насмешки. Здесь от него потребуется изрядная доля дипломатии. И несмотря на то что дальнейший разговор обещает принести Гейбриелу очередную порцию унижения, придется взять себя в руки.

Барлоу окинул взглядом сверток, мысленно прикидывая соотношение лепешек и булочек. Булочки его не особенно соблазняли, потому что они чаще всего бывали с изюмом. Однако от сдобной булочки без изюма Барлоу не отказался бы. Изюм, в конце концов, можно выковырять и оставить другим, а булочки забрать себе. Пендрейк и Харт хотя и будут недовольны, но смолчат и согласятся на то, что он им оставит. Он ведь архиепископ - главное лицо в «Ордене». Его решение окончательно.

– Давай-ка сюда свой куль, - приказал он Гейбриелу.

– Что, весь? По-моему, это чересчур, вы не находите?

Барлоу совершал чистый грабеж, хотя Гейбриел и промолчал. Впрочем, подобный поворот событий не стал для Гейбриела неожиданностью. Уже три недели Компас-клуб наблюдал, как члены «Ордена» собирали дань со своих школьных товарищей в Хэмбрик-Холле. Их жертвами становились те мальчики, которые получали посылки из дома. Выследив такого беднягу, епископы шли за ним, пока не предоставлялась удобная возможность отобрать у него добычу. Обычно речь шла о деньгах, но бывали и исключения.

Юный мастер Хили расплатился своим любимым командиром армии оловянных солдатиков. Реджинальду Арноуту приказали отдать томик стихов Блейка в переплете из тонкой кожи с золотым тиснением. Смертельный удар они нанесли Бентли Ванкуверу. Ему пришлось расплатиться дюжиной открыток, изображающих невообразимые в своей греховности сцены любовных утех. Естественно, открытки французские. Их ему подарил накануне тринадцатилетия старший брат. Несчастный Бентли успел лишь бросить беглый взгляд на свое сокровище по дороге с почты и сразу же, настигнутый передовым отрядом «Ордена», достал тщательно спрятанные открытки и отдал своим мучителям. Бедняга Бентли был безутешен.

Именно тогда Гейбриел решил, что настала пора действовать. Избиение Барлоу участники Компас-клуба отвергли как заведомо бесполезное действие. Когда Гейбриела удалось все-таки убедить в этом, он сам предложил воспользоваться собственной посылкой из дома для справедливого возмездия.

– Не думаю, что стоит отдавать вам все, - рассудил Гейбриел. - По-моему, хватит и нескольких лепешек.

Лорд Барлоу картинно изогнул бровь.

– Да ты просто наглый сопляк. - Он обвел глазами совершенно пустынный двор. - Твои друзья прячутся где-то неподалеку, поэтому ты такой храбрый?

Друзья. Напоминание о том, что у него есть друзья, заставило Гейбриела улыбнуться, возбудив в нем сравнительно новое, и, как он успел убедиться, довольно приятное чувство. Он и не знал, что можно так страдать от одиночества. Гейбриел жил совершенно один в своей комнате, если не считать тортов, пирожных и печенья, которые он прятал под кроватью и в письменном столе. Никто, кроме его матери, даже не догадывался, как он скучает по Брейдену и вообще по друзьям.

– Моих друзей нет поблизости, - сообщил Гейбриел, быстро принимая скорбный вид. - У них важные дела, они сейчас заняты.

– А ты не врешь? Действительно заняты?

– Да.

– Это был риторический вопрос. Я не ждал ответа.

– Понятно.

– Похоже, твои мозги заплыли жиром.

– Извините, что? - Пальцы Гейбриела вновь сжались. Чтобы первым не пустить в ход кулаки, он твердил про себя свое обещание как молитву.

– Так у тебя и уши жиром затянуло?

Ангельское личико Гейбриела хранило безмятежное выражение, и лишь темные глаза глядели зорко и настороженно. Не стоило и пытаться напускать на себя грозный вид. Гейбриел еще не овладел подобным искусством. Да и задача не из легких для мальчика с пухлыми щеками и намечающимся вторым подбородком на круглом нежном лице. Он не боялся принять вызов, хотя епископов трое против одного и он неизбежно потерпит поражение. Неожиданно Гейбриелу пришло в голову, что члены «Ордена» могут не удовольствоваться тем, что у него в руках, и потребуют большего. Догадка заставила его взять себя в руки.

– Дайте мне пройти, - невозмутимо произнес Гейбриел. В ответ Барлоу поднял обе руки вверх и кивнул своим сообщникам, приглашая их принять участие в расправе.

– Давай сюда сверток, Свист.

Гейбриел нахмурился. Неужели Барлоу и вправду только что назвал его Свистом?

– Ист, милорд. Друзья зовут меня Ист.

– Меня твое имя абсолютно не волнует, поскольку я не отношусь к числу твоих друзей. Я буду звать тебя Свист. - Барлоу протянул руку. - А теперь давай сюда сверток. Я питаю слабость к сладким лепешкам, а глядя на тебя, начинаю подозревать, что они очень даже недурны.

– Не думаю, что они вам понравятся.

Барлоу промолчал, устав пререкаться, и к тому же испытывал легкое разочарование, что им так и не удалось спровоцировать Уитни на какой-нибудь опрометчивый поступок. Двигаясь в своей плавной манере, напоминающей движения кобры, Барлоу ощупал сверток, просунул пальцы под бечевку, а затем мгновенно вырвал сверток из рук Гейбриела и подбросил его в воздух. Мальчик рванулся за свертком, но Пендрейк, самый длинный из всех, успел подхватить добычу и, поднять ее высоко над головой, так что Гейбриел, как ни старался, не мог дотянуться до свертка.

Внезапно осознав всю нелепость своего положения, Гейбриел опустил руки, поднятые вверх, как будто все еще сжимал в руках сверток. Он потер глаза и смахнул горькую слезу, которую ему все-таки удалось из себя выжать.

Барлоу отступил с насмешливой улыбкой, благосклонно кивнул и протянул руку в великодушном жесте, означающем, что Гейбриелу разрешено беспрепятственно пересечь двор.

Гейбриел молча удалился. Он знал, что сейчас одержал победу. Хотя и иного сорта. Он намеренно предпочел битве стратегию, которая исключала применение силы. Может быть, именно в ней и заключался путь Мастера?

Все четверо членов Компас-клуба стояли в верхнем, обшитом темными панелями коридоре Ярроу-Хауса, когда Барлоу выскочил из своей комнаты и, с трудом сохраняя равновесие, побежал к холлу. Пендрейк и Харт неслись вслед за ним, буквально наступая на пятки. На мгновение они задержались, озираясь вокруг. Все трое вели себя как безумные, глаза их бешено сверкали, руки тряслись. Ноги, казалось, плясали сами собой, пока их владельцы соображали, что делать дальше. Поглощенные своими неприятностями, они не обратили внимания на небольшое сборище в дальнем конце коридора. Но даже если бы они и заметили стоявшую там четверку, то вряд ли бы узнали. Солнечный свет, проникающий сквозь цветное стекло окна, отбрасывал причудливые отблески на стены, отчего лица Норта, Саута, Уэста и Иста, стоящего дальше всех от окна, превратились в темные контуры.

Попытавшись открыть сначала одну дверь, потом другую и обнаружив, что все они заперты, епископы поспешили вниз по лестнице в холл нижнего этажа, надеясь найти избавление там. Однако, к своему изумлению, они выяснили, что комнаты Пендрейка и Харта тоже закрыты.

– Что же нам теперь делать? - спросил Харт, согнувшись пополам. В его голосе слышался явный испуг.

В кишках у Пендрейка разразилась настоящая буря - урчало так громко, что звуки слышали и другие епископы, хотя им было не до того. Каждого беспокоил свой собственный желудок.

Характерные утробные звуки, напоминающие раскаты грома, вызвали прилив веселья у четырех заговорщиков из Компас-клуба. Впервые после утреннего нападения на Иста друзья заулыбались. Наконец-то их долготерпение вознаграждено.

Первым их увидел Барлоу. Его поведение тут же изменилось. Архиепископ попытался сохранить видимость достоинства. Он сделал несколько шагов на полусогнутых одеревеневших ногах, плотно сжимая ягодицы.

– Ты? - воскликнул он, изумленный появлением Иста на территории частных владений «Ордена». - Что ты здесь делаешь?