Ранней осенью 1866 года Чэдуик Осборн, лейтенант в отставке, выехал из Салема и направился в Орегон. Все его имущество уместилось в двух седельных сумках, которые везла вьючная лошадь, привязанная к гнедой. Из оружия у Осборна остались винтовка и армейский кольт новой модели. Осборн ехал один по безлюдным и незнакомым местам.

Ему было хорошо одному. Еще по дороге к Ричмонду Чэд Осборн решил, что отдохнет от людей. Спутники только бы мешали ему. Сейчас он наслаждался тишиной и свободой: останавливался, где хотел, и продолжал путь, когда хотел.

Осень уже вступила в свои права. Листва кленов, растущих в туманных ущельях, позолотилась; оттенки всех цветов сливались в причудливые картинки медленно угасавшей природы. Ночью было свежо, подмораживало, утром, когда солнце пригревало, холмы курились дымками испарений.

К холму прилепился шалаш, возле него, опустившись на колени, охотник свежевал тушу убитого медведя. Рядом Чэд заметил сохшую на длинных палках шкуру еще одного уже ободранного животного. Когда он подъехал ближе, охотник, запачкав окровавленными руками колени, разогнулся — это был индеец. В руке он держал нож. Дикарь: длинноволосый, в мокасинах и в рубашке, заляпанной грязью. Рядом лежало допотопное ружье. Видно было, что индеец обрадовался встрече, он с удовольствием начал беседовать с незнакомцем.

— Далеко идете?

— В Каньон Сити, — ответил Осборн.

— О да! Люди в погоне за золотом отправляются вверх по реке. Вы знакомы с местностью, да?

Осборн покачал головой.

— Я впервые в Орегоне, приехал сюда только неделю назад из Фриско. Я здесь никого не знаю, и меня это беспокоит.

— Да… — Лицо охотника расплылось в улыбке, и обнажились желтые зубы, очевидно, у него родилась какая-то мысль. Потом он бросил взгляд на незнакомца: худощавый, даже под гражданским костюмом чувствовалась военная выправка офицера; ботинки из бизоньей кожи, ветронепроницаемая куртка, револьвер в кобуре, винтовка на коленях. Он посмотрел в лицо Осборну и еще шире улыбнулся.

— Какой дорогой вы едете?

— Может быть, что-нибудь посоветуете?

«Отшельник» пожал плечами. Он махнул рукой, в которой держал окровавленный нож.

— Лучшая дорога — к Метолиусу. Проедете ущельем, увидите впереди слева кучу угольного мусора, тогда поворачивайте на север. Будет река — это Метолиус. Идите вниз по течению к Коуверу, где в реку впадает Дешутес, оттуда на северо-восток, на военную дорогу.

Осборн вникал в объяснения, кивая головой. Охотник продолжал:

— Это лучший путь. Метолиус — граница индейской резервации. Уэскосы — мирное и дружелюбное племя. Здесь вам опасность не грозит. Но Дешутес — страна снэйков. Будьте начеку и не разжигайте ночью костра. Честно говоря, ехать лучше в темное время, а днем — прятаться.

Осборн усмехнулся.

— Вы слегка преувеличиваете, не так ли?

— Думайте и поступайте как вам нравится. Но лично я ни за что через Дешутес не поехал бы. Разве вы не слышали о Паулине? — Он произнес это имя — «Пау-о-лина».

Чэд Осборн повторил его и нахмурился:

— Боюсь, что нет.

— Вы о нем еще услышите и даже раньше, чем достигнете ближайших гор. Этот дьявол безнаказанно правит всем Восточным Орегоном. Он нападает и на краснокожих, и на белых, и на индейские стойбища, и на ранчо фермеров. И никто не знает, когда наступит его черед.

Осборн поморщился:

— Ну, военные должны что-нибудь сделать.

— Обещали. В прошлом году несколько отрядов с обозами перешли через горы — готовили операцию против Паулина, но в последний момент из Военного департамента привезли приказ — отозвать основные силы, оставить только два поста и нескольких волонтеров… Но они ничего не могли сделать.

Чэд Осборн видел, что охотник говорит правду. Но не собирался отступать.

— Спасибо за информацию. Я все запомнил.

— Кровожадные снэйки будут обязательно охотиться за скальпом белого человека, и их наверняка привлекут две хорошие лошади. — Он пошел к шалашу и, обернувшись, добавил:

— Если не боитесь, то поезжайте.

Осборн на минуту задержался, наблюдая, как тот сдирал шкуру со второй туши.

— Я буду крепко держать голову на плечах, — пообещал Осборн и поехал прочь.

«Странный какой-то парень, — думал он. — Наверно, слишком долго жил один, без людей. А я сейчас? Мне двадцать восемь, я здоров, но мне хочется побыть одному. Во всяком случае, я не собираюсь возвращаться из-за каких-то индейцев. «

Военную дорогу построили недавно, примерно год назад, так ему рассказали во Фриско. На дороге было безлюдно. Позади остались глубокие ущелья, ели и кедры, клены и пышные заросли папоротников. Впереди расстилалась иная земля. Здесь, далеко друг от друга, высились красные стволы сосен, освещенные ярким солнцем, они, казалось, пылали изнутри. Пыльная дорога вилась среди деревьев; вскоре Осборн увидел огромную кучу золы, уже засыпанную щепками, все было так, как рассказывал охотник.

Повернув на север, он обнаружил впереди реку, ее гладь блестела холодно и ярко. На берегу Осборн разбил лагерь на ночь, ему удалось поймать форель на крючок, и он с удовольствием полакомился ею.

По правому берегу Метолиуса проходила тропа, утром он двинулся по ней на север. На фоне голубого неба вдали вырисовывалась снежная вершина горы. Река делала изгиб на восток, лес кончился, и Осборн очутился в ущелье, где сливались воедино два бурных потока — Метолиус и Дешутес. Там, на холмах, деревья стали голые: но здесь было еще по-прежнему тепло.

Осборн нашел брод, проехал по каньону и очутился на плато, где постоянно дули сильные ветры, от которых ковыль стелился по земле. Пустота и безлюдность этих мест поражали человека. В ушах свистел ветер, стало холодно. На западе на горизонте темнели очертания гор, кое-где на вершинах виднелся еще прошлогодний снег. Скоро новые снега укроют горы, а пока в морозном воздухе и голубоватом небе чувствовался запах осени.

Осборн не забыл зловещих слов охотника. Внешне все выглядело мирно и спокойно, но он хорошо знал, как может быть обманчива тишина, он вспомнил, как однажды угодил со своим отрядом в засаду, к счастью, что часть солдат тогда отстала.

Но Осборн хотел узнать эту землю; ехать скрыто, днем прятаться, а выходить только ночью, нет, это его не устраивало, тем более, что никаких признаков опасности он еще не встретил.

Он подстегнул лошадь, продолжая пытливо осматривать местность.

Несколько антилоп выскочили из зарослей, животные пересекли тропу и быстро исчезли за холмом. От неожиданности Осборн натянул поводья и инстинктивно потянулся за винтовкой, пока понял, что это были всего лишь антилопы. Больше ему за целый день никто не встретился, только высоко в небе с распростертыми крыльями парил орел, но и он вскоре скрылся за горизонтом.

Однако Осборн разбил лагерь под сенью тополей подальше от тропы, где могли проехать люди. Он распряг лошадей и отпустил их пастись. Не разжигая огня, Осборн поужинал и выкурив трубку, лег и завернулся в одеяло, прислушиваясь к окружающей его тишине. Звезды казались крупнее, чем за перевалом, словно постоянные ветры раздували эти небесные угли, отчего весь небосвод мерцал неясным голубоватым светом. Чэд Осборн долго не мог уснуть и все смотрел вверх на звезды, чувствуя, как одиночество давило его душу. Он уже не думал об индейцах, опасность нападения казалась выдумкой. На этой необъятной земле человек может, наконец, прийти в себя после ужасов и кошмаров войны…

На второй день он увидел индейцев. Они появились неожиданно и застали Осборна врасплох. Чудом он успел нырнуть в заросли можжевельника, пригнулся в седле, сердце бешено стучало в груди. Осборн видел, как вниз по склону двигались темные силуэты всадников. Он разглядел сбрую, перья, луки через плечо и винтовки на коленях, гривы коней развевались на ветру. Индейцы перемещались бесшумно. Когда они скрылись, Осборн с трудом поверил, что это были живые люди, а не призраки. Однако покалывание в сердце и мокрая от пота рубашка свидетельствовали о том, что он встретился с живыми индейцами. Осборн выпрямился в седле, от напряжения болели мышцы, он снял с предохранителя кольт и сунул его в кобуру.