"Может гастролеры? Заехали в чужой район, на бутылку сшибают.. "
При случае следовало расспросить о них коллег. Домодедовские опера должны были тут всех знать.
Патрули подвели его к машине.
Со стороны все выглядело обычно: стражи порядка конвоировали бомжа или пьяного, а, может, и находящегося в розыске опасного преступника...
Сержант открыл заднюю дверцу.
- Забирайся...
Качан мельком оглядел машину.
Обычный патрульный "жигуль".
На водительском месте никого не было. Машину вел один из этих двоих. Рация была включена, оттуда, не переставая, выдавалась текущая оперативная информация. Патрули находились на дежурном приеме и были в курсе всех криминальных новостей и передвижений соседних постов..
Качана сунули на место позади шофера. Старлей отстегнул браслет на левой кисти Качана, замкнул на металлической ручке под крышей салона. В каждом экипаже придумывали свое. В их линейном управлении до этого пока не додумались.
"Чтобы пристегнть обычного задержанного?! Это уж слишком круто!"
- Может ни к чему, командир?..
- Помолчи, целее будешь...
Качан впервые взглянул на происходящее серьезно.
"Непонятно, что у них на уме..."
С такими следовало быть осторожнее. Качан представлял себе эту публику. Они вполне могли вывезти из города и высадить гденибудь в лесу. "Пусть выбирается на своих двоих..."
Наиболее оборзевшие так и поступали в отношении бомжей, цыган, проституток...
Теперь он рад был, что не сказал им, кто он.
Убоявшись ответственности, такие могли решиться на все.
Патрули вели себя странно. У них явно были какието планы в отношении его.
- Будешь шуметь... - старлей, стоя у открытой дверцы, ткнул его стволом в висок. - Замочу и брошу тут, на рельсы...
Угроза выглядела не пустой.
- И в жизни никто ничего узнает. Так?
Качан не ответил.
Как розыскник он не мог не признать его правоту:
"Глухой час. Труп под платформой. Сотня версий. Наши пути - мои и старлея с сержантом - нигде раньше не пересекались. Никаких причин для убийства: ни месть, ни ревность... На них никогда не выйдут. Ни одному розыскнику в голову не придет..."
Вот и очередной висяк к предстоящей Коллегии по нераскрытым убийствам...
- Д о г н а л?!
- Да..
Он был нужен им для какого-то серьезного разговора.
Старлей опустил пистолет, свободной рукой что-то достал из кармана.
Сержант стоял тут же, оба не сводили с Качана глаз. Старлей протянул руку:
- А ну! Быстро! Откуда у тебя это?
- Не вижу!
Старлей сунул ему к лицу прямоугольный листок плотной бумаги.
- Как к тебе это попало?
Одной рукой он все сжимал "макаров", во второй белела визитная карточка.
На этот раз Качан прочитал ее:
"Коржаков Евгений Иванович"...
- Говори быстро! - старлей бросил визитку на сиденье рядом, свободной рукой передернул затвор.
- Хочешь поплохому?! - Старлей приблизился к нему вплотную.
Качан бросил взгляд на площадь. Несколько одиноких прохожих тянулись к ларькам.
Борьке показалось, он узнал Николу.
"Никола, наверняка, сообщил, что мы не встретились. Возможно, меня уже ищут!.."
3.
После звонка Николы Игумнов первым делом связался с Домодедовской милицией.
Фальшивый заявитель из МВД - подполковник Черных - и его неудачная попытка подставить ночной наряд под удар Коллегии на время ушли в сторону. Игумнов сразу забыл о них.
- Алло, дежурный...
Поговорить с домодедовским дежурным не удалось. Трубку снял помощник, ничего вразумительного о готовящейся на станции разборке он сказать не мог.
- Я доложу ответственному, когда приедет...
- И еще. Там, на станции, наш старший опер. Качан... Пусть его объявят по перронному радио.
- Это мы сейчас.
Прошли еще полчаса. Качан так и не объявился.
Оставалось ждать и одновременно готовиться на случай, если старший опер оказался в гуще начинающейся в Домодедове разборки. Для начала следовало еще заранее, сейчас, определить возможный состав ее участников.
Игумнов задумался.
Никола сообщил про две бригады. Одна была связана с нигерийскими наркокурьерами, вторые - частные охранники неизвестной фирмы. Сюда входили и те двое, с которыми Никола ехал в электричке от Нижних Котлов. Эти выслеживали первых..
Мосул Авье на переходном мосту, скорее всего, ждал третью команду партнеров по наркобизнесу.
Впрочем, у Игумнова были и до этого сообщения на африканца. Они поступили от другого его помощника, точнее помощницы.
Агент Игумнова - Ксения работала "по иностранцам". Еще в январе, беседуя с соотечественниками, Мосул Авье в ее присутствии вставил в разговор название знакомой станции. Он упомянул "Домодедово"...
Компания тусовалась в Конькове на пересечении Островитянова и Академика Волгина - в студенческом общежитии нигерийцев. Там в тот раз языки развязались полностью.
Из осторожности Игумнов не вписал название станции в сообщение. Как и подозрения Ксении по поводу пистолета и наркотиков, находившихся в тот момент у ее нигерийских приятелей в общежитии.
Игумнов записал лишь десяткую часть намеков и разговоров.
Предосторожность шла от его, Игумнова, опыта.
Любое сообщение с упоминанием наркобизнеса или огнестрельного оружия немедленно попадало на контроль Вверху. Потом ни с Игумнова, ни с его помощницы уже не слезли бы...
И вот этой ночью данные его помощницы неожиданно получили подтверждение. Никола тоже говорил об Африканце и о Домодедове.
Данные агентов совпали.
Ни о чем не подозревавший Качан оказался в самом эпицентре событий...
Игумнов взглянул на часы, набрал номер телефона.
- Алло!
- Я слушаю...- У телефона была Ксения, она уже спала: - Чего так поздно, начальник?!
Они работали вместе несколько лет. Сотрудничество их началось почти сразу после ее совершеннолетия.
- Как ты?
- Я в порядке... - У Ксении был молодой свежий голос.
- Догадываюсь.
Отношения их за все это время претерпели различные изменения - от самых близких до чисто служебных. Сейчас в них снова заметно наступало потепление. Дело шло к весне...
- Что-нибудь срочное?
- Ты както говорила об африканце и Домодедово...