— Вы, наверное, и имени его не знаете?

— Нет. Так уж вышло.

Флавия призадумалась, потом спросила:

— Скажите, а что именно пропало из этой комнаты?

— Из этой? Так… дайте сообразить.

— Может, картина? — предположила она, указывая на темный прямоугольный след на деревянной панели.

— Ах, да, да, наверное! Портрет? Прадедушки, что ли?.. Или, может, его отца? А может, то была наша прабабушка?.. Я, знаете ли, как-то не обращал внимания.

Вот уж действительно, не обращал.

— Хорошо. А вот этот пустой пьедестал? Что на нем прежде стояло?

— Бюст. Огромный безобразный бюст, вот что там стояло. Я, знаете ли, хочу использовать эту подставку для цветочного горшка.

— И описать его вы, конечно, не можете?

— Но ведь я только что описал, — обиженно произнес полковник. — Сразу бы узнал его, если бы только увидел.

«Шансов никаких», — подумала Флавия.

— Тогда придется разослать запрос на бюст, большой, безобразный, пол неопределенный, — саркастически заметила она. — Могу я поговорить с вашей служанкой?

— Это еще зачем?

— Вполне обычное поведение для простого вора — наведаться в дом перед его ограблением. Ну а самое удобное в данном случае — это представиться торговцем антиквариатом.

— Так вы хотите сказать, он приходил на разведку? Вот пройдоха! — воскликнул Альберджи, сердито раздувая щеки. — Сейчас же позову эту идиотку служанку! Как знать? Может, она тоже в его шайке.

Флавия изо всех, сил старалась разубедить его, отговорить от мысли, что существует некое международное сообщество воров-домушников. Она пыталась доказать, что проникнуть в дом в отсутствии хозяев, разбив окно, невелика хитрость, и для этого вряд ли требуется помощь кого-то из домашних.

Да и сама служанка, согбенная едва ли не пополам старуха лет восьмидесяти, мало походила на пособницу гангстеров. Стоило только увидеть это жалкое создание, как у Флавии тотчас возникло ощущение, что ничего путного от нее не добиться. Такой уж сегодня выдался день.

Молодой человек, сказала служанка — уже неплохо для начала, — но потом показала на полковника, мужчину под шестьдесят, и добавила, что, очевидно, тот был в возрасте хозяина. Ход с ее стороны весьма остроумный: Альберджи сразу приосанился, он был доволен.

После долгих и терпеливых расспросов Флавии удалось установить, что злодею было от тридцати до шестидесяти, он был среднего роста и не имел каких-либо особых примет.

— Волосы? — спросила она.

— Правильно, — ответствовала служанка. — Волосы у него были.

— Я имею в виду, какого цвета?

Старуха затрясла головой. Она понятия не имела. Замечательно. Флавия сердито захлопнула блокнот, сунула его в сумку и сказала, что ей пора.

— Если честно, полковник, боюсь, вы должны навсегда распрощаться с коллекцией. Нет, время от времени мы находим кое-что из украденного, и если отыщем, обязательно вам позвоним. Единственное, что могу сейчас посоветовать, это следить за аукционными каталогами. Вдруг узнаете какую-нибудь из своих вещей. Если узнаете, сразу же сообщите нам.

Альберджи в порыве давно позабытой галантности распахнул перед Флавией дверь. Церемонию прощания испортило визгливое душераздирающее тявканье, затем поток грубой брани — откуда ни возьмись вылетела крохотная собачонка, едва не сбив полковника с ног. Очевидно, это была та самая «злая собака», о наличии которой предупреждала вывеска на воротах.

— Убери отсюда животное, — приказал Альберджи служанке. — Кстати, это какая из них?

Старуха с неожиданной бойкостью подскочила к собачонке, подхватила ее на руки, прижала к груди и начала нежно поглаживать.

— Ну тихо ты, тихо, — бормотала она. — Чего расшумелась? Брунеллески, сэр. Ну знаете, та, что с беленьким пятнышком и катарактой на одном глазу.

— Мерзкие маленькие твари, — буркнул полковник и окинул собачонку кровожадным взглядом, будто прикидывал, можно ли из нее приготовить гуляш.

— Нет, она-то вообще славненькая, — сказала Флавия, не преминув отметить, что слух и зрение оказались у служанки не так уж и плохи. — Вот только имя у нее какое-то странное.

— Дядя их тут развел, — мрачно сообщил полковник. — Иначе бы давным-давно избавился от этих тварей. Он, знаете ли, был человеком искусства, вот и давал собачкам дурацкие имена. Есть еще одна, по кличке Бернини.

— Что ж, прекрасно, — сказал Боттандо, когда Флавия вскоре после девяти вернулась в офис.

Она хотела оставить здесь записи, чтобы с самого утра секретарша могла распечатать их, потом собиралась поехать домой, понежиться в ванной и просидеть весь остаток вечера у телевизора, упиваясь жалостью к себе. По телевизору никогда не показывали ничего стоящего, смотреть его — самый лучший способ скоротать время.

— Я так ждал твоего возвращения. Для тебя есть кое-что интересное.

Флавия окинула шефа подозрительным и недовольным взглядом. Похоже, он пребывал в прекрасном расположении духа, и по опыту она уже знала, что это не сулит ей ничего хорошего.

— Что такое?

— Видишь ли, я тут о тебе думал, — продолжил он. — А все из-за твоего друга Аргайла. Он просто из головы не выходил.

Не было более верного способа вызвать у Флавии раздражение, заявив, что о ней думали исключительно из-за Джонатана Аргайла. Она громко фыркнула в ответ и стала раскладывать бумаги на столе, даже не поднимая головы.

— Это — убийство и кража. В Лос-Анджелесе. Знаешь, там из-за всего этого поднялся нешуточный шум. Репортаж даже попал в выпуск вечерних новостей. Ты видела?

Флавия холодно ответила, что никак не могла видеть, потому что провела последние несколько часов за городом, в пустопорожней болтовне с двумя старыми идиотами. А потом добавила, что уже жалеет о том, что зашла по дороге домой в офис. Но Боттандо проигнорировал эти ее слова.

— Нам звонили из американской полиции. Мужчина по фамилии Морелли. Что удивительно, говорит по-итальянски. Причем сносно, иначе бы я его просто не понял…

— Ну и?..

— Хотят, чтобы мы помогли им в задержании подозреваемого, человека по фамилии ди Соуза. Тебе такой известен?

Флавия терпеливо объяснила, что нет, неизвестен.

— Странно. Он жил здесь долгие годы. Мерзкий старый мошенник. Получается, что они с Морзби поспорили из-за Бернини, ди Соуза контрабандно вывез этот бюст из страны. И вот теперь Морзби убит, Бернини исчез, ди Соуза — тоже. И они полагают, что последний вылетел в Италию. Самолет прибывает в Рим примерно через час. Они хотят, чтобы мы его арестовали и переправили обратно в Америку.

— А при чем здесь наше управление? — возмутилась Флавия. — Почему они не обратились к карабинерам?

— Из-за бумажной волокиты. Ко времени, когда все службы по международным связям покончат с формальностями, самолет можно будет сдавать на металлолом. Твой друг Аргайл посоветовал обратиться к нам. Неплохая идея. Этот парень быстро соображает. Не могла бы ты…

— Пожертвовать ужином и проболтаться весь вечер в Фьюмичино? Нет.

Боттандо нахмурился.

— Не знаю, что это на тебя нашло. Последние дни ты просто сама не своя, — сказал он. — Что, черт возьми, происходит? Это совершенно на тебя не похоже. Плохое настроение, раздражительность, нежелание делать что-либо. Ведь в другой ситуации ты бы просто вымаливала у меня такую работу. Ну, если настаиваешь, можешь вернуться к прежней. Снова заняться чисто исследовательскими изысканиями. У меня в управлении достаточно полицейских, могу поручить это им.

Флавия уселась за письменный стол и мрачно взглянула на шефа.

— Простите, — произнесла она. — Знаю, что последние дни всех вас достала. Хандра навалилась, не хотелось ничем заниматься. Конечно, я съезжу в аэропорт. Арестую кого-нибудь, может, это хоть немного взбодрит меня.

— Отпуск тебе нужен, вот что, — заявил Боттандо. Для него это было универсальным средством от всех болезней и недомоганий, сам он прибегал к нему при первой же возможности. — Сменить обстановку, подышать чистым воздухом.