Она машинально облизала кончиком языка губы, и Мэтью удивился, как сильно это его возбудило.

— Я… я что-то ничего не помню насчет перемирия, — проговорила она, глядя на свои забрызганные водой шорты. — Ты даже не удосужился сказать, что мне делать, после того, как я переоденусь.

Мэтью нахмурился.

— Разве Росита не подождала тебя?

— Горничная? — Саманта пожала плечами. — Да, конечно. Но ты, наверное, догадался, каково мне будет общаться со всеми этими людьми! И вместо того, чтобы быть рядом, ты отдал меня на растерзание своей матери…

— Моя мать опередила меня, — сказал Мэтью, поправляя ей прядь волос, выбившуюся из прически. — Сэм, поверь мне, я хотел быть с тобой. Но иногда бывает лучше не вмешиваться в ход событий.

Она внимательно посмотрела на него.

— Твой дед говорил обо мне? Мэтью, помедлив, ответил.

— И о тебе тоже.

— Он был недоволен тем, что ты привез меня, не так ли? — Ее губы дрогнули. — Думаю, что твоя мать тоже не в восторге от этого.

— Почему? — Мэтью подошел совсем близко к ней. — Если она сказала что-то такое, что огорчило тебя…

— Нет, она не сказала ничего такого, — перебила его Саманта, не позволив ему дать выход гневу. — Просто у меня сложилось впечатление, что… ну, что она предостерегает меня. Она намекнула, что мне не следует воспринимать тебя слишком серьезно.

— Она так и сказала? — Совсем недавно Мэтью говорил себе то же самое, однако сейчас он почувствовал, что взбешен. Как мать смеет вмешиваться в их отношения с Самантой? И что ей вообще известно о его чувствах, если они видятся всего по несколько раз в год?

— Это не имеет значения, — Саманта отстранила его руку и отвернулась. — Ой, смотри, какая красивая ракушка! В юности я собирала ракушки и делала из них браслеты.

Мэтью тяжело вздохнул.

— А ты рассказала матери, при каких обстоятельствах мы познакомились? — он продолжал свои расспросы, идя за ней следом. Его руки скользнули по ее талии. Плевать, что их могут увидеть с террасы. Ему необходимо было прикоснуться к ней, чтобы ощутить райское блаженство от тепла ее бедер.

— Мэтт! — ее протест был не слишком решительным. Просто она больше его была обеспокоена возможными наблюдателями. — Твоя мать может увидеть нас, — добавила она, когда, приподняв ей волосы, он поцеловал ее в затылок. — О, Мэтт, ну пожалуйста, не надо. Что подумает твой дедушка?

— Он подумает, что я счастливчик, — хрипло пробормотал Мэтью, встав за спину Саманты, чтобы загородить ее своим телом от виллы на берегу. Его пальцы накрыли нежные округлости ее грудей. — Девочка моя, ты чувствуешь, что ты со мной делаешь?

— Не надо, Мэтт, — чуть слышно возразила она, скорее просто автоматически, и, прижавшись к нему, ощутила, что его тело подобно сжатой пружине. Она была охвачена желанием не меньше его и почти не слышала слов, которые он шептал ей на ухо.

— Пойдем посмотрим пещеры, — выдохнул Мэтью, повернул ее лицом к себе и заглянул в ее большие тревожные глаза. — По крайней мере, там нас никто не увидит.

Саманта судорожно проглотила слюну. Мэтью, видя, как при этом дрогнула ее шея, был поражен внезапно проснувшимися по отношению к ней собственническими чувствами: она принадлежит ему, лихорадочно думал он, и только ему, а не какому-то жениху Полу. Он сам отпустит ее, когда придет время, и очень может быть, это случится не так скоро, как он раньше предполагал.

— Ну, хорошо, — хрипло произнесла она, сдаваясь, и Мэтью готов был целовать ее прямо здесь, на виду у всех. Но он сдержался. Не только из благоразумия, но потому что от близости Саманты терял контроль над собой. Он повел ее вдоль берега к пещерам.

Пещеры пронизывали оконечность мыса с обеих сторон. Это был сплошной лабиринт, состоящий из множества гротов, ходов и залов, где в давние времена скрывались пираты и разбойники. В начале прошлого века пещеры служили убежищем для крестьян, бежавших от преследования турок. Как известно, не одну тысячу греков тогда погрузили на корабли и отправили в Константинополь, где продали в рабство.

К счастью, теперь там обитали только крабы и морские птицы. На гладком, мягком песке валялись морские водоросли, а не бочонки с ромом, а своды пещер отражали только дыхание моря.

Мэтью намеревался заключить Саманту в объятия, как только они скроются от любопытных глаз. Однако ее реакция на увиденное заставила его отложить свои планы. Саманта была в восторге, узнав, что они могут пересечь мыс под землей и очутиться на другой его стороне, куда не было иного доступа. Ее восторг передался и ему, и скоро они вместе искали ракушки и восхищались прожилками мрамора на поверхности скал. Мэтью даже смеялся вместе с ней, когда выскочивший из-за камня краб-отшельник пытался ущипнуть Саманту за палец ноги.

Она радовалась с такой непосредственностью, что он не мог не поддаться ее очарованию. Это вовсе не означало, что он захотел немедленно заняться с ней любовью. Конечно, ему хотелось этого все больше и больше, и он постоянно думал об этом. Но ему было с ней так хорошо, так легко и весело, что он неожиданно для себя понял: она по-настоящему нужна ему.

Это открытие не порадовало его. Он подумал с раздражением, что позволил своему либидо заглушить голос разума. Разве ему был нужен от нее не секс в чистом виде? Как только он удовлетворит свое желание, все прочие ее достоинства, все то, что ему сейчас так нравится в ней, отойдет на задний план.

А что если нет? — шепнул ему внутренний голос. А вдруг после того, как он переспит с ней, их отношения станут глубже и прочнее? После того, что он пережил с Мелиссой, Мэтью не хотел даже думать о новом романе, боясь еще одной душевной травмы.

Внезапно он принял решение: нет, он не должен этого допустить. События выходят из-под контроля и принимают опасный оборот. Мать и дед правы: ему не следовало привозить сюда Саманту.

Мэтью посмотрел на часы. Шестой час. Все гости уже разошлись по своим комнатам, чтобы отдохнуть и переодеться к ужину. Здесь, на Дельфосе, вели праздный и размеренный образ жизни. И слишком много времени оставалось на размышления.

Повернувшись, он увидел, как Саманта, сидя на корточках возле подземного прудика, подталкивает пальцем раковину крошечного наутилуса. Эта поза открывала его взгляду соблазнительную линию ее бедер, а в том месте, где блузка, оголявшая спину, неплотно прилегала под рукой, виднелась нежная округлость одной из ее прелестных грудей.

Мэтью сжал кулаки. Сейчас ему хотелось только одного: повалить ее на песок и целовать до изнеможения. Но вместо этого он отвел глаза и нервозно выпалил:

— Может, пойдем?

— Пойдем? — Саманта легким движением выпрямилась. Ее глаза выражали смятение. — Ну да… конечно. — Она окинула взглядом пещеру. — А мы еще вернемся сюда?

— Если захочешь. — Мэтью был груб, но ничего не мог с собой поделать. Засунув руки в карманы, он зашагал к дому.

Саманта молча шла за ним, но он чувствовал, что она, так же как и он, огорчена неожиданной переменой в его настроении. Это безумие, думал он. Его эмоции не имеют к этому никакого отношения. Он хотел ее — так почему же он повел себя как идиот и не овладел ею, когда она была к этому готова?

Мэтью почувствовал облегчение, когда увидел, что на террасе уже никого нет. Только горстка слуг, убиравших посуду после чая и убиравших на ночь стулья. Они вежливо улыбались Мэтью, но он догадывался, что их с Самантой длительное отсутствие не обошлось без комментариев. Вероятно, его судили и признали виновным во всех смертных грехах, с горечью подумал он. Греки уважительно относятся к женщинам, и у них не принято походя соблазнять их, воспользовавшись удобным случаем.

— Ты сможешь найти свою комнату? — спросил Мэтью, когда они вошли в просторный вестибюль, залитый золотистым светом угасающего дня. Он уже с каким-то отчаянием думал о графине с шотландским виски, который дед хранил в библиотеке, и его сердце глухо забилось, когда Саманта покачала головой:

— К сожалению, нет.