"Друг Боултон" давно уже снял квакерское одеяние и вышел из Собрания; проведя полную сомнений юность, он до сих пор не определил своего кредо и с удивлением поэтому смотрел на неукротимого орленка, выросшего на его квакерской голубятне. Но он не стал высказывать вслух своих мыслей. Вместо этого он заметил.

- А ты посоветовалась с матерью, какую профессию выбрать? Ведь ты мечтаешь о какой-нибудь профессии, не так ли?

Руфь уклонилась от прямого ответа, она лишь посетовала на то, что мать не понимает ее. На самом же деле эта умудренная жизнью, спокойная женщина понимала прелестную бунтарку лучше, чем Руфь сама понимала себя. Возможно, что и у матери в прошлом была своя история и что она тоже некогда билась молодыми крыльями о клетку традиций, предаваясь мечтам о новом общественном порядке и переживая тот пламенный период в жизни всякого мечтателя-одиночки, когда еще веришь, что силой одного только разума можно изменить весь мир.

На письмо Филипа Руфь ответила сразу же сердечным, однако лишенным излишней сентиментальности письмом. Филипу оно очень понравилось, - как, впрочем, нравилось все, что делала Руфь. Однако у Филипа осталось смутное впечатление, что письмо имеет больше отношения к ней самой, чем к нему. Выйдя из "Южного" прогуляться, он взял письмо с собой и на одной из самых малолюдных улиц перечитал его. Несформировавшийся и ничем не примечательный почерк Руфи показался ему своеобразным и необычным, не похожим на почерк ни одной другой женщины.

Руфь выражала свою радость по поводу успехов Филипа и уверенность в том, что его талант и мужество помогут ему пробиться в жизни. Она будет молиться, чтобы бог послал ему удачу и чтобы индейцы в Сент-Луисе не сняли с него скальп.

Последняя фраза несколько озадачила Филипа, и он пожалел, что написал ей об индейцах.

ГЛАВА XV

РУФЬ ИЗУЧАЕТ МЕДИЦИНУ.

АНАТОМИЧЕСКИЙ ТЕАТР

- Rationalem quidem puto medicinam esse debere, instrui

vero ab evidentibus causis obscuris omnibus non a

cogitatione artificis, sed ab ipsa arte rejectis.

Incidere autem vivorum corpora et crudele, et

supervacuum est: mortuorum corpora discentibus

necessarium.

Celsus*.

______________

* Полагаю, что искусство врачевания должно основываться на доводах разума и руководствоваться только неоспоримыми симптомами; все неопределенное должно быть чуждо не только серьезному вниманию врача, но и самой его профессии. Подвергать вскрытию живые тела не только жестоко, но и излишне; мертвые же тела необходимы учащимся. - Цельс (лат.).

Эли Боултон и раньше часто не без тревоги говорил с женой о Руфи. Из всех их детей она одна не хотела мириться с запретами и унылой рутиной "Общества Друзей", не проявляла ни малейшего желания принять "внутренний свет" в качестве руководства к жизни бездеятельной и пассивной. Когда Маргарет Боултон рассказала мужу о новых планах Руфи, он удивился гораздо меньше, чем она ожидала. Более того, он сказал, что если женщина чувствует призвание к медицине, пусть она и занимается ею, почему бы нет?

- Но подумай, ведь она совсем не знает жизни, да и здоровье у нее плохое, - возражала его жена. - Разве такая слабенькая девочка сможет вынести все тяготы изучения медицины, а потом напряженную жизнь врача?

- А ты не подумала, Маргарет, каково ей будет отказаться от цели, к которой она стремится всей душой? Когда она в детстве болела, ты же сама заменяла ей учителей и знаешь, какая у нее сила воли, сколько настойчивости и решительности вкладывала она в учение. Она не успокоится, пока не испытает свои силы.

- Уж лучше бы она влюбилась и со временем вышла замуж, - заявила Маргарет с непоследовательностью, свойственной не одним только женщинам. Думаю, это излечило бы ее от некоторых идей. Может, если послать ее учиться в какой-нибудь другой город, она попадет в новую обстановку и мысли ее примут совсем другое направление?

Эли Боултон чуть не засмеялся, глядя на жену с нежностью, пронесенной им через все годы их совместной жизни.

- А ты разве не помнишь, что до нашей свадьбы, еще до того как ты вошла в Собрание, ты тоже была полна всяких идей, - сказал он. - Мне кажется, что Руфь честно идет навстречу тем стремлениям, которые ты спрятала под квакерским платьем.

Против этого Маргарет ничего не могла возразить; молчание ее говорило о том, что в своем прошлом она ищет доводы против только что высказанных ею мыслей.

- Почему бы не разрешить Руфи позаниматься некоторое время? - сказал Эли. - У нас в городе недавно открылся женский медицинский колледж. Возможно, она сама скоро обнаружит, что ей не хватает общей подготовки, и согласится с твоим предложением повидать свет и поучиться в каком-нибудь солидном учебном заведении.

На этом они и порешили, и Маргарет, отнюдь не одобрявшей этого плана, в конце концов пришлось согласиться, что это наилучший выход из положения. Чтобы избавить Руфь от лишней траты сил, договорились, что она будет жить у знакомых, неподалеку от колледжа, и попытается постичь науку, которой все мы обязаны жизнью, и которая иногда словно чудом нам жизнь сохраняет.

В тот день мистер Боултон привел к обеду нового гостя, мистера Биглера из знаменитой фирмы железнодорожных подрядчиков "Пеннибеккер, Биглер и Смолл". Мистер Боултон постоянно приводил к обеду кого-нибудь, кто собирался построить новую дорогу или заложить шахту, засадить болото камышом для снабжения сырьем бумажных фабрик или основать больницу, вложить деньги в создание молотилки нового типа или открыть колледж где-то около границы заселенных земель Запада, предварительно занявшись спекуляцией земельными участками.

Дом Боултонов служил постоянным пристанищем для подобного рода людей. Они все время появлялись и исчезали. Руфь привыкла видеть их в доме с самого детства и не раз говорила, что они льнут к ее отцу, как мухи к меду. Руфь была уверена, что половина человечества только тем и живет, что вовлекает другую половину в разного рода аферы. И мистер Боултон никому не мог сказать "нет", утверждала Руфь, даже представителям общества по гравировке библейских цитат на устричных раковинах.

На этот раз мистер Биглер на протяжении всего обеда громко разглагольствовал о постройке железной дороги от Танкханнока до Янгвуменс-тауна через Рэтлснейк, которая станет не только столбовой дорогой на Запад, но и откроет выход на рынок неисчерпаемым запасам каменного угля и древесины. План действий был чрезвычайно прост.

- Мы скупаем землю, - объяснял он, - пользуясь долгосрочным кредитом, поддержанным гарантиями верных людей; затем закладываем земли и получаем достаточно денег, чтобы построить большую часть дороги. Потом добиваемся, чтобы в городах, оказавшихся на новой железнодорожной линии, выпустили акции на сумму, необходимую для завершения работ; акции мы продаем и достраиваем дорогу. Под достроенную линию частично выпускаем новые акции, что будет нетрудно, если по мере завершения работ на каждом новом участке мы будем закладывать его. Остальные акции можно будет продать, разрекламировав возможности, которые открывает в этих краях наша дорога. Затем мы продаем с большой прибылью скупленные ранее земли. Все, что нам нужно, - непринужденно продолжал Биглер, - это несколько тысяч долларов, чтобы начать изыскательские работы и уладить кое-какие дела в законодательном собрании штата; кое-кто там может доставить нам немало хлопот, надо будет повидаться с ними.

- Для начала потребуются немалые деньги, - заметил мистер Боултон, который прекрасно знал, что значило "повидаться" с некоторыми законодателями Пенсильвании, но вежливость не позволяла ему высказать мистеру Биглеру свое мнение о нем, пока он его гость. - Ну, а какие вы даете гарантии?

На лице мистера Биглера появилась жесткая улыбка, и он сказал:

- Вступив в дело, мистер Боултон, вы будете первым при дележе доходов.

Руфь не все понимала в этом разговоре, но с любопытством посматривала на очередного представителя уже известного ей типа людей. Наконец она прервала беседу вопросом: