Они подошли к ветхому, унылому зданию, и сторож, подозрительно оглядев девушек, впустил их внутрь; потом он дал им зажженные свечи, сообщил, что "наверху лежит новенький", и девушки стали подниматься по широкой лестнице.

На четвертом этаже они отперли дверь и, помедлив немного, вошли в длинную комнату с рядом окон по левой стене и одним окном в глубине. Комнату освещали лишь звезды да принесенные девушками свечи. В полумраке они разглядели два больших продолговатых стола и несколько маленьких, скамьи и стулья, пару скелетов, висящих на стене, умывальник; кое-где на столах под покрывалами лежали какие-то бесформенные предметы.

Окна были открыты, и прохладный ночной ветерок свободно гулял по комнате, поскрипывая створками окон и приподнимая по временам края белых покрывал. Но как бы ни были сильны запахи ночи, даже они не в состоянии были изгнать из комнаты ясно ощутимый запах тлена.

На мгновение девушки замерли в дверях. Сама по себе комната была им достаточно знакома, но ночь придает любому помещению загадочный облик; особенно таинственным казался этот временный приют непогребенных человеческих останков, куда в любую минуту могли влететь на легких крыльях ночного ветерка блуждающие души их покойных владельцев.

Из окон, поверх крыш более низких строений, девушкам видно было стоящее напротив колледжа высокое здание, в верхнем этаже которого, по-видимому, размещался танцевальный зал. Его окна тоже были открыты, и оттуда доносились визги терзаемой кем-то скрипки и уханье гобоя, а иногда и тягучий голос распорядителя; в освещенных квадратах окон мелькали силуэты танцующих пар.

- Интересно, - проговорила Руфь, - что подумали бы танцующие там девицы, если бы увидели нас или узнали бы, что неподалеку от них находится такое место?

Она говорила вполголоса, а когда девушки подошли к длинному столу, стоявшему посередине комнаты, то невольно прижались друг к другу. На столе лежал прямой продолговатый предмет, покрытый покрывалом: это, видимо, и был тот самый "новенький", о котором упомянул сторож. Руфь сделала шаг вперед и чуть дрогнувшей рукой откинула покрывало. Обе испуганно отшатнулись. Перед ними лежал негр. Его черное лицо упорно не хотело покрываться восковой бледностью и пугало своим уродливым сходством с лицами живых. Руфь побелела как полотно, а ее подруга прошептала:

- Уйдем отсюда, Руфь. Мне страшно.

То ли от колеблющегося света свечей, то ли от застывшего на лице мертвеца выражения предсмертной муки, но казалось, что лицо негра сердито нахмурилось: "Мало вам того, что вы всю жизнь мучали и преследовали чернокожего, так вам еще нужно было вытащить его из могилы и послать своих женщин кромсать на куски его тело!"

Кто он, этот мертвец, один из тысяч, которые умерли вчера и обратятся в прах завтра, - кто он, чтобы противиться стремлению науки использовать на благо людям его уже никому не нужные останки?

Конечно, Руфи и в голову не могли прийти такие мысли, но на мгновение жалость и скорбь сменили на ее лице выражение страха и отвращения, она почтительно прикрыла лицо негра покрывалом, и девушки направились каждая к своему столу. Около часа они работали молча, но все время ощущая благоговейный страх от близости смерти, в то время как совсем рядом ключом била жизнь - слышалась веселая музыка и беззаботный смех.

Когда наконец они вышли из жуткой комнаты и, заперев за собой дверь, очутились на улице в толпе прохожих - только тогда по охватившему их облегчению они поняли, в каком нервном напряжении находились все это время.

ГЛАВА XVI

ОБРАЗЦОВЫЙ ЖЕЛЕЗНОДОРОЖНЫЙ ИНЖЕНЕР.

ИЗЫСКАТЕЛЬСКИЕ РАБОТЫ У ПРИСТАНИ СТОУНА

gildag07.gif

Todtenbuch, 117, I, 3*.

______________

* Я пришел. "Строй дорогу" - слова, выражающие мою суть (мое имя). "Книга мертвых", 117, 1, 3 (египетск.).

Пока шла весна и Руфь была поглощена своими занятиями, Филип и его друзья продолжали жить в "Южном". Главные подрядчики уже закончили переговоры с государственными и железнодорожными чиновниками, а также с подрядчиками помельче и отбыли на Восток. Но Филипа и Генри задержала в городе болезнь одного из инженеров, у постели которого они поочередно дежурили.

В одном из писем Филип рассказал Руфи о их новом знакомом - полковнике Селлерсе, гостеприимном и задушевном джентльмене, искренне заинтересованном в процветании своего края и в их собственных успехах. Им еще не представился случай побывать "у него дома", в северной части штата, но полковник часто обедал с ними, поверял им по секрету свои планы и, по-видимому, испытывал к ним большое расположение, особенно к его другу Гарри. Правда, он почему-то никогда не имел при себе наличных денег, но зато вел очень крупные операции.

Переписка между Филипом и Руфью, столь по-разному занятых, была не слишком оживленной; Филип посылал длинные письма, а получал в ответ короткие, - правда, насыщенные меткими замечаниями; так, например, о полковнике Селлерсе Руфь написала, что такие люди по крайней мере раз в неделю обедают в их доме.

Выбранная Руфью профессия очень удивила Филипа, и хотя он подробно разбирал этот вопрос в своих письмах, но не смел и намекнуть ей, что боится, как бы увлечение медициной не помешало осуществлению его самых сокровенных планов. Он слишком уважал Руфь, чтобы возражать против ее решения, и готов был отстаивать его перед всем светом.

Вынужденная задержка в Сент-Луисе начинала беспокоить Филипа. Деньги его быстро таяли, к тому же ему не терпелось поскорее заняться делом и самому убедиться, сможет ли он нажить состояние или хотя бы получить какую-нибудь должность. Подрядчики предоставили молодым людям право присоединиться к изыскательским партиям, как только они смогут уехать из города, но больше ничего для них не сделали, оставив их, по сути дела, лишь с весьма туманными надеждами на лучшее будущее.

Зато Гарри был вполне счастлив. Он очень быстро перезнакомился со всем городом, начиная от губернатора штата и кончая официантами в отеле. Жаргоном дельцов с Уолл-стрит он владел в совершенстве, разговаривал со всеми так, словно был важной персоной, и с увлечением погрузился в изучение земельных и железнодорожных спекуляций, которыми был насыщен самый воздух Сент-Луиса.

Полковник Селлерс и Гарри беседовали целыми часами и даже днями. Гарри сообщил своему новому другу, что скоро выезжает в изыскательскую партию, работающую на линии Солт-Лик - Пасифик, но что вовсе не это его настоящее дело.

- Как только начнется строительство дороги, мне вместе с одним человеком предстоит получить большой подряд; а пока я хочу побродить с геодезистами и присмотреть хорошие земли и участки под железнодорожные станции.

- Самое главное - это знать, куда вложить капитал, - поддакнул ему полковник. - Я знавал людей, которые потеряли деньги только потому, что сочли ниже своего достоинства прислушаться к совету Селлерса. А другие прислушались - и нажили огромные состояния. Уж кто-кто, а я эти края знаю, изучаю их вот уже двадцать лет. На карте штата Миссури нет такого местечка, которого бы я не знал как свои пять пальцев. Когда вы захотите пристроить немного деньжат, - доверительным тоном продолжал полковник, - дайте знать Бирайе Селлерсу. Вот и все.

- Ну, сейчас у меня на руках не так уж много денег, но если с пятнадцатью или двадцатью тысячами долларов здесь можно сделать что-нибудь, то в нужную минуту я смогу собрать такую сумму.

- Это уже нечто, уже нечто - пятнадцать или двадцать тысяч... скажем двадцать, для начала, - задумчиво проговорил полковник, как бы подыскивая мысленно какое-нибудь дельце, которое можно было бы затеять с такой пустячной суммой. - Вот что я вам скажу, мистер Брайерли, но помните, я говорю это только вам. Я давно держу про запас один небольшой проект. Вернее, он выглядит небольшим на бумаге, но у него большое будущее. Что вы скажете, сэр, относительно города, выросшего за два года будто по мановению волшебного жезла Аладдина - да еще в таком месте, где его возникновение так же неожиданно, как появление маяка на вершине Пайлот-ноба? А земля, на которой будет выстроен город, может стать вашей собственностью! Это вполне осуществимо, вполне осуществимо!