– Я не делал этого!

Я отозвал лейтенанта в сторону и напомнил ему, что наша сторона не убивает беспомощных военнопленных.

– Каких, к дьяволу, беспомощных, сэр! Прошу прощения! – взорвался Хельм. – Я видел, как крысы наводняли город и пожирали людей живьем!

– Тем не менее, здесь есть госпиталь, – сказал я ему, – и мы доставим туда этого парня, генерала, между прочим, – я высказывал всего лишь свою догадку, но ведь эта красная полоса должна была что-то означать! – А там узнаем, что они могут сделать.

Я вернулся обратно, чтобы еще раз взглянуть на покинутый танк. Вонь меня чуть не доконала, но нам нужна была информация. Устройство внутри оказалось знакомым – точь-в-точь ранняя стереотипная модель челнока для путешествия по Линиям. Это показалось мне странным. Даже приборная доска выглядела знакомо: большой измеритель силы М-К поля – слева, шкала измерения энтропии – справа, а прямо по центру – шкала темпоральных матриц. Интересно: это было явно содрано с наших собственных первых машин. Я слез вниз и, вернувшись, рассказал об этом Хельму.

Он кивнул:

– Логично. Трудно ожидать, чтобы кучка крыс сама могла создать такую технологию.

А как насчет разбивателей? – напомнил я ему. Он отмел мое возражение:

– Наверное, украли у кого-нибудь еще.

Из лестницы и брезента, прикрепленных к борту танка, мы устроили носилки и положили на них бесчувственного йлокка. На улице нам попалось несколько храбрых горожан, осмелившихся выйти посмотреть, что происходит. Нас они сторонились, едва увидев наш груз. В госпитале мы вызвали настоящий переполох. Там было полно горожан. Некоторые пришли туда с небольшими травмами из-за падений и тому подобного, но большинству просто хотелось, чтобы их успокоили. Они неохотно пропустили нас, и молодой интерн со значком, на котором было написано его имя – «Доктор Смовия», подошел поближе и принюхался.

– Слышал я этот запах от нескольких таких существ, – заметил он. – От мертвых. Очевидно, какая-то инфекция.

Он освободил небольшое пространство и подозвал сестру, чтобы она разрезала одежду его нового пациента. Обнажилась серая крысиная шкура, и он принялся за обычную процедуру ощупывания и простукивания.

– Температура на десять градусов выше нормальной, – заметил он. – Удивительно, что он еще жив. Но, с другой стороны, он же не человек.

Он подозвал коллегу, взял анализ крови и отправил его в лабораторию, а потом сделал генералу укол, от которого тот, похоже, успокоился.

– Надо сбить температуру, – пробормотал врач. Вопрос был теперь чисто техническим, он был поглощен своей работой не меньше, чем если бы лечил мэра. Он забрал куда-то моего подопечного, а нас попросил (или, скорее, приказал нам) подождать.

Через полчаса он вернулся очень довольный.

– Вирус, – сказал он с удовлетворением. – Сейчас разрабатываем противовирусное средство. Должна подойти стандартная вакцина.

Мы с Хельмом нашли, где умыться, и отправились искать ленч. Смовия поспешно удалился – ему не терпелось вернуться к работе.

– Неудивительно, что эти крысы совсем не могут воевать, полковник, – сказал Хельм. – Они больны.

Он кивнул, соглашаясь сам с собой.

– Сколько раз мы видели, что они лежат мешками. Теперь все понятно. Послушайте, полковник, – продолжал он, – вы не думаете, что это как в той книге: они заразились здесь какой-то болезнью, с которой не могут справиться?

– Нет, не думаю. По-моему, они уже были больны, когда сюда попали. Может быть, они из-за этого ушли из дома. Эпидемия.

– Надеюсь, мы этого подхватить не сможем, – заметил Хельм.

Больничная столовая была закрыта, поэтому мы снова вышли на улицу, отыскали киоск с горячими сосисками и взяли каждый по две, с хлебом и с горчицей. Прихватив их с собой, мы вернулись в госпиталь, где, оказывается, меня уже искал доктор Смовия.

Он показал мне заткнутую пробкой пробирку – гордый, как молодой отец.

– Я выделил вирус и создал его культуру, – сказал он мне. – Содержимое этого сосуда, – добавил он, – может смертельно заразить тысячи. – Его лицо выразило озабоченность. – Но, конечно, я буду его тщательно охранять во избежание такой катастрофы.

– А как насчет лечения? – поторопил я его.

– Достаточно простое, – удовлетворенно отозвался он. – Мы можем сделать больным инъекцию, и в считанные часы они совершенно выздоровеют.

– Мы находимся в состоянии войны, вы не забыли об этом?

– Конечно, помню, полковник, но иметь возможность прекратить эпидемию и не воспользоваться ею… – Он замолк. Ему явно раньше не приходило в голову, что я могу не пожелать лечить захватчиков.

– Полковник, – начал он неуверенно, – нет ли возможности… Если бы я мог попасть в их родной мир, то через несколько часов мора их уже не стало бы.

– Много у вас этой культуры вируса? – спросил я у него.

– Нет, но нетрудно получить ее столько, сколько требуется, теперь, когда мне известен вирус. Но почему? Моя вакцина…

– Вы и правда рветесь вылечить этих крыс, а доктор? – вслух размышлял я.

– Соображения гуманности, – начал он. – Конечно, мы с ними воюем и должны действовать осторожно.

– Если я смогу получить разрешение отправиться в расположение йлокков, – уверил его я, – я позабочусь, чтобы вы поехали со мной.

Его благодарность была очень бурной. Я оборвал его излияния вопросом:

– Вы ведь сможете снова получить эту культуру? Тогда вы не будете возражать, если я оставлю себе эту.

– Но зачем? – отозвался он. – А, конечно, вы хотите иметь сувенир. Берите на здоровье. Только, ПОЖАЛУЙСТА, будьте крайне осторожны. Она чрезвычайно заразна, хотя, конечно, не для нас, но если ее случайно прольют среди йлокков…

– Понимаю, – успокоил я его.

Он был так доволен! У меня не хватило духу дать ему понять, что я собираюсь обмануть его.

– Если я снова вам понадоблюсь, доктор, я буду в штабе, – добавил я, поворачиваясь, чтобы уйти.

На улице было полно мертвых йлокков, а те живые, которых мы видели, бежали от групп вооруженных горожан, а не за ними.

Вернувшись в штаб-квартиру, я по радио, которое раздобыла Барбро, связался с главным штабом в Стокгольме. Мне ответил перепуганный голос лейтенанта Сьелунда, сообщившего, что ситуация выходит из-под контроля.

– Их просто дьявольски много – слишком много, полковник! У них огромные потери, но они все-таки наступают! Штаб-квартира в осаде, так же, как и дворец, и Риксдаг, и практически весь внутренний город. Я не знаю, сколько мы еще сможем сопротивляться. Барон фон Рихтгофен ведет речь о контратаке на их собственную Линию, но у нас нет обученных войск, чтобы осуществить транссетевое вторжение, сэр! Я тревожусь… Подождите, сэр…

И все. Или мое радио скисло, или… Думать об «или» не хотелось. Будь у меня еще несколько секунд, я сказал бы Сьелунду о вакцине и о том, как мы можем ее применить.

– Очень обидно, – согласился Хельм. – Нам надо что-то делать, и побыстрее!

– Сделаем, лейтенант, – ответил я.

Я вызвал доктора Смовию к себе и, когда он прибыл, спросил его, действительно ли он готов отправиться в путешествие, чтобы помочь разрешить ситуацию.

Он был полон энтузиазма.

– Но как мы сейчас сможем отсюда выбраться? – поинтересовался он. – Даже если бы нам удалось выйти из города и пробраться через линию фронта, нам придется долго идти пешком до Стокгольма.

– Мы не пойдем пешком, – сказал я ему. – Пожалуйста, захватите с собой полевой набор, с помощью которого можно будет получить еще культуру вируса.

– Но зачем? – удивился он вслух. Он ушел, разговаривая сам с собой.

– Что мы будем делать, полковник? – спросил меня лейтенант. – Вы рассчитываете вырваться отсюда на одном из тех школьных автобусов, которые вы сюда привели, или как?

– Или как, – ответил я ему. – А сейчас, Хельм, свяжитесь-ка со всеми нашими командующими подразделений.

Услышав треск динамиков, я вышел в холл, направляясь к комнате Барбро, и чуть не столкнулся с ней.