Если бы Мельба не рассказала мне, что она подслушала, как Уилладетта называла Джейкоба «этот старый козел, за которого я вышла замуж», я бы подумал, что вдова действительно вне себя от горя.

Уилладетта сумела взять себя в руки и прошествовала мимо нас с Присциллой. На какую-то секунду мне показалось, что Присс собирается подставить Уилладетте подножку. По-моему, в голове страдалицы мелькнула та же мысль – проходя мимо падчерицы, она вдруг подпрыгнула и понеслась вскачь.

Вблизи Уилладетта являла еще более любопытное зрелище. Даже если бы она решила принять участие в конкурсе клоунов, то и в этом случае ее наверняка упрекнули бы в злоупотреблении косметикой. Синие тени толстым слоем покрывали веки до самых бровей, разглядеть которые можно было только под микроскопом – многолетнее знакомство с пинцетом не прошло даром. Если выражаться точнее, то брови Уилладетты были несколько лысоваты.

Восполнить недостаток волос над глазами Уилладетта решила избытком волос вокруг глаз. Их окаймляли невероятно длинные и неестественно черные ресницы. К сожалению, глаза Уилладетты были мелковаты, отчего создавалось впечатление, что на ее веках примостилась пара пушистых гусениц. Рот она подвела темно-красным карандашом толщиной в добрых три миллиметра, и издалека губы казались пухлыми, если не сказать надутыми. Однако вблизи становилось ясно, где именно заканчивались настоящие губы.

Несмотря на такое количество косметики или, может, именно из-за этого лицо Уилладетты не выглядело привлекательным, но, оглянувшись, я убедился, что ни одного из присутствующих мужчин это не интересует. Их глаза не поднимались выше черных искрящихся бус.

Даже Верджил, который сторонился женщин с тех пор, как пару лет назад его оставила жена Дорис, выглянул из комнаты и словно завороженный уставился на подпрыгивающие черные бусы. Казалось, он впал в транс, зачарованный ритмичным подскакиванием черных искр. Уилладетта промчалась мимо застывших зрителей и остановилась перед Верджилом.

– Шериф, скажите, что это неправда… – Голос ее дрогнул.

Она тряхнула рыжим «начесом» и прижала ко рту платок. Актриса из Уилладетты была что надо. Скорее всего, Верджил не ожидал, что Уилладетта именно на нем остановит свой выбор. Когда она заговорила, его взгляд все еще был прикован к бусам. Осознав этот факт, Верджил побагровел и принялся озираться, словно его застигли за просмотром порнофильма.

– Мне очень жаль, мэм, – пробубнил он, упираясь взглядом в пол.

Думаю, Верджил все же имел в виду недавнюю кончину Джейкоба, а вовсе не свой пристальный интерес к бюсту Уилладетты. Но до конца я не уверен. Что бы шериф ни имел в виду, других слов oт него, очевидно, не требовалось, поскольку вдова проворно бросилась ему на шею и безутешно зарыдала.

– О, шериф! – стенала она. – О-о-о, ше-ери-иф!

Казалось, Верджил вот-вот тоже расплачется. Он словно аршин проглотил, похлопывал Уилладетту по спине и что-то сипел, а лицо его все больше напоминало крупную свеклу. Могу поклясться, что даже его седые волосы стали розоватого оттенка, а глаза бешено вращались, рыская по сторонам.

Верджил напрасно беспокоился. Совершенно очевидно, что если ему не доставляет удовольствия держать рыдающую Уилладетту, в коридоре хватит добровольцев, готовых пообниматься со вдовушкой. Джеб, Фред и Р.Л. придвинулись поближе на тот случай, если шериф решит вверить Уилладетту кому-нибудь из них.

– Такой удар, – всхлипывала страдалица. – Та-а-ак-о-ой уда-а-ар!

– Ну… ну… ну… – пробубнил Верджил, и глаза его завращались еще быстрее.

Умеет наш шериф найти подход к женщинам.

Глаза Верджила зыркнули в мою сторону, но я благоразумно уставился в потолок. Возможно, я был не прав, но мне казалось, что миниатюрная Уилладетта способна доставить гораздо больше беспокойства, чем она того стоила. А если подумать, сколько с недавних пор она стала стоить, то беспокойства выходило выше крыши. Однако Р.Л., похоже, не был столь расчетлив, так как придвинулся еще ближе, оттеснив братьев Гунтерман. Я, разумеется, не сомневался, что Р.Л. всего лишь стремится в трудную минуту поддержать и утешить мачеху, как и подобает заботливому пасынку. Лизбет, видимо, испытывала те же чувства. Стартовав одновременно с Р.Л., она опередила его на целых полсекунды.

– О, Уилладетта! – вскричала Лизбет, простирая руки. – О, бедняжка!

Ну, не знаю. Может, публика до сих пор изо всех сил сдерживала слезы, а может, просто никому не пришло в голову заплакать, пока Уилладетта не подала им эту идею. Как бы то ни было, внезапно из глаз Лизбет хлынул водопад.

Уилладетта оторвалась от шерифа и бросилась к Лизбет. На скорбном лице Верджила читалось несказанное облегчение. Повиснув на плечах Лизбет, Уилладетта зарыдала еще громче.

– Разве это не ужасно? – рыдала вдова. – Разве не ужасно?

Я должен был с ней согласиться. Ужасно – самое подходящее слово. Лизбет старательно лила слезы. Выходило не так убедительно, как у Уилладетты, но мне кажется, за мужественную попытку ее все же следовало похвалить.

– О да! – всхлипнула Лизбет. – И это случилось так… так внезапно! Р.Л. едва успел войти, как зазвонил телефон и Присс сообщила эту жуткую новость. Такой удар, такой удар!

– Удар! – повторила Уилладетта. Она осеклась и пристально посмотрела в лицо Лизбет. Ей пришлось изрядно запрокинуть голову, поскольку жена пасынка была сантиметров на двадцать выше. – Кстати, Джейкоб успел составить новое завещание?

Глаза Лизбет вновь наполнились слезами.

– Нет, – прорыдала она, тряся из стороны в сторону белокурым бетоном. – Нет, не успел!

Эти слова вызвали у вдовы новый скорбный вопль. Честно говоря, мне показалось, что после этой короткой беседы их рыдания стали куда более искренними.

– Бедняжка, бедняжка, – ворковала Лизбет. – Как только я узнала эту жуткую новость, то сразу же подумала о тебе. Какой ужасный удар. У меня просто не слов, как жаль…

И эта женщина несколько мгновений назад называла Уилладетту «маленькой жадной шлюшкой»? Эти слова почему-то заставляли усомниться в искренности Лизбет. Не надо быть гением, чтобы понять, с какой стати Лизбет вдруг решила, что маленькие жадные шлюшки – весьма подходящая для нее компания. Лизбет всегда обладала прекрасным нюхом на самые лакомые кусочки, а Уилладетта, которая только что стала главным держателем акций птицефабрики Вандеверта, несомненно, была весьма лакомым кусочком.

Я оглянулся на Присциллу. Казалось, ее вот-вот вырвет. Она шумно откашлялась и пробормотала:

– Даже не знаю, смеяться или аплодировать.

Обращалась Присцилла ко мне, но я нисколько не сомневался, что скорбящие дамы все отлично расслышали.

– Знаешь что, Хаскелл, – продолжала Присс, – пошли отсюда: Я хочу поскорее повидать маму, и, кроме того, с меня достаточно театрализованных представлений.

Я удивленно посмотрел на нее. С чего это Присцилла решила объединить наши особы? Может, мне удалось убедить ее, что несколько дней ей действительно не помешает телохранитель?

Верджил тоже взглянул на Присс. Складки в уголках его рта залегли еще глубже.

– Никто не уйдет, пока я не разрешу, – угрюмо проворчал он. – Всем ясно? Я еще не со всеми побеседовал.

Интонация Верджила свидетельствовала: его жизнь все глубже погрязает в трясине трагедии. Серые глаза Присс сузились, но она ничего не сказала.

Вдова оторвалась от груди Лизбет и стрельнула в Присциллу недобрым взглядом. Саркастическое замечание падчерицы не прошло мимо ее внимания, но вот что странно – глаза Уилладетты были совершенно сухими. Неужели она израсходовала запас слез?

Взгляд Уилладетты переместился с лица Присциллы на мое. Отстранившись от захлебывающейся в рыданиях Лизбет, которая свой запас влаги еще не израсходовала, Уилладетта спросила:

– Не тот ли вы телохранитель, которого нанял Джейкоб? Аж из самого Луисвиля? – Голос ее звучал несколько воинственно для женщины, находящейся в глубоком трауре.

Шмыгнув носом и мазнув по нему кружевным платком, вдова объяснила, не обращаясь ни к кому конкретно, но скосив взгляд в мою сторону: