Он мчался на восток, а совсем не в сторону аэропорта, чувствуя себя так, будто с его плеч свалился невыносимый груз. Господи, как же он ненавидел свою безупречную британскую семью. Но еще больше он не выносил жизнь здесь, в Америке, которая могла свести с ума любого человека, страдающего клаустрофобией.

Родня Шефера, оставшаяся в Англии, тоже могла считаться идеальной. У Джеффри было два старших брата, которые всегда учились на «отлично» и служили образцами для подражания всем остальным школьникам. Отец Шефера работал военным атташе, и семье приходилось много путешествовать по всему земному шару, пока Джеффри не исполнилось двенадцать лет. Вот тогда они и осели в Гилфорде, в тридцати минутах езды от Лондона. Там-то Джеффри начал совершенствоваться в своих детских шалостях, к которым имел склонность уже с восьми лет.

В центре Гилфорда располагалось несколько исторических зданий, над которыми Джеффри с непонятным рвением тренировался в проявлениях вандализма. Он начал с больницы, где лежала его умирающая бабушка. Шефер разрисовывал стены неприличными рисунками и снабжал их соответствующими надписями. Затем он перенес свое внимание на Гилфордский замок, Гилд-холл, королевскую школу и собор. Постепенно он стал писать более пространные вульгарные комментарии и рисовать огромные пенисы, раскрашивая их в яркие тона. Он не давал себе отчета в том, почему ему нравится портить по-настоящему красивые вещи, но это было так. Ему нравилось совершать подобное, но еще больше он любил испытывать то ощущение безнаказанности, которое приносили ему такие поступки.

Вскоре Шефер был переведен в школу в Рэгби, но и там его выходки продолжались. Затем мальчик посещал колледж святого Иоанна в Кембридже, где серьезно занялся философией и японским языком, что, правда, не мешало ему соблазнять всех понравившихся женщин. Когда в двадцать один год Шефер отправился служить в армию, все его друзья оказались немало озадачены. Его лингвистические способности были сразу же замечены, и Шефера направили в Азию, где он вышел на новый уровень и начал играть в свою знаменитую игру.

Джеффри остановился у ночного магазина, чтобы выпить чашечку кофе, – три чашечки, если быть совсем точным. Кофе он выпил без молока и положил в каждую порцию по четыре куска сахара. При этом, когда Джеффри направлялся к кассе, он допивал уже последнюю.

Кассир-индус бросил на него подозрительный взгляд, но Джеффри лишь расхохотался прямо в лицо этому бородатому выродку:

– Ты что же, подумал, что я стану красть кофе стоимостью в семьдесят пять центов? Идиот! Ты, жалкий, ничтожный паки!

Он швырнул деньги на прилавок и быстро вышел из магазина, чтобы не задушить урода прямо на месте, что он, Шефер, в принципе мог сделать с легкостью.

После этого он направился в северо-восточную часть Вашингтона, где обитала большая часть среднего класса, в район Экингтон. Проехав университет Галлодет, он начал узнавать улицы. В основном здесь располагались двухэтажные жилые дома с виниловой внутренней обшивкой, выстроенные из красного кирпича, зачастую выкрашенные в ярко-синий цвет, что всегда вызывало возмущение и отвращение Джеффри.

Он остановился у одного из кирпичных домов с небольшим садом, на Аланд-Террас возле Второй улицы. Здесь имелся просторный гараж, а фасад дома его предыдущий жилец украсил двумя белыми бетонными котами.

– Привет, киски, – улыбнулся Шефер, чувствуя облегчение. Сейчас он начинал «заводиться», его настроение становилось маниакальным. Но ему нравилось это ощущение, он не мог перестать наслаждаться им. Итак, наступало время продолжить игру.

Изрядно потрепанное фиолетовое с синим такси стояло в гараже, рассчитанном на две машины. Шефер пользовался этим автомобилем уже четыре месяца. Такси обеспечивало ему анонимность, делая Джеффри почти что невидимым повсюду, куда бы он ни хотел попасть в Вашингтоне. Он называл такси своей «машиной кошмарного сна».

Шефер аккуратно пристроил «ягуар» рядом с фиолетово-синей развалюхой, а потом почти бегом взлетел на второй этаж. Оказавшись в квартире, он тут же включил кондиционер и первым делом выпил черного кофе с большим количеством сахара.

Затем он принял свои таблетки, как послушный и примерный мальчик. Торазин и либриум. Бенадрил, ксанакс и викодин. Он уже в течение многих лет по-разному комбинировал сочетания допингов и снотворных средств, составляя свои собственные наркотические «коктейли». Поначалу это был метод проб и ошибок, но постепенно Джеффри научился правильно подбирать ингредиенты. Ну как, Шефер, тебе уже лучше? Конечно, спасибо.

Сначала он попробовал читать свежие газеты, затем каталог всевозможных кожаных и резиновых изделий крупнейшей оптовой компании из Амстердама. Так и не сосредоточившись на тексте, Джеффри сделал двести отжиманий, потом несколько сотен приседаний, с нетерпением ожидая наступления темноты.

Без четверти десять он начал готовиться к выходу в город. Пройдя в маленькую пустую ванную, пропахшую дешевым освежителем воздуха, Шефер внимательно изучил свое отражение в зеркале.

И остался доволен. Даже очень. Особенно его радовали светлые густые волнистые волосы, которых он никогда не потеряет. Харизматическая, почти электрическая улыбка. Ясный взгляд голубых глаз, которым позавидовал бы любой киноактер. Великолепная физическая форма для сорокачетырехлетнего мужчины.

Шефер начал с контактных линз. Он так часто пользовался ими, что мог делать это практически на ощупь. Впрочем, это занятие являлось частью его искусства перевоплощения. После этого он нанес коричневый театральный грим на лицо, шею, кисти рук и запястья. Джеффри не скупился, и когда грим покрыл его шею, она стала казаться мощнее, чем была на самом деле. Темная шапочка скрыла светлые пряди волос.

Он еще раз критически осмотрел себя: из зеркала на него глядел самый настоящий черный. Особенно естественным этот чернокожий казался при тусклом освещении. Неплохо, совсем неплохо. Прекрасный образ для выхода в город, особенно если учесть, что этим городом станет Вашингтон.

Так пусть же игра начнется. Четыре Всадника…

В половине одиннадцатого Шефер спустился в гараж. Он осторожно обошел «ягуар» и приблизился к фиолетово-синему такси. В этот момент Джеффри уже мысленно представлял себя в своей фантастической игре.

Из кармана брюк он достал три не совсем обычных игровых кости. Они имели по двадцать граней с цифрами вместо точек. Такие обычно используют в фантастических играх.

Джеффри держал кости в левой руке и долго перебирал их в ладони.

В «Четырех Всадниках» существовали свои, вполне определенные правила: здесь все зависело от того, как лягут кости. В результате у человека рождалась безумная, фантастическая мысль. Четыре игрока в разных уголках земного шара как бы состязались друг с другом. Никогда раньше в мире не существовало такой игры или хотя бы отдаленно напоминающей ее.

Шефер уже мысленно приготовил для себя очередное приключение, хотя всегда можно было выбрать альтернативный вариант. Очень многое зависело от костей.

И в этом таился основной смысл: произойти могло все, что угодно.

Джеффри сел в такси и завел двигатель. Всемогущий Господь, как же ему не терпелось поскорее начать игру!