Посмотрев на жемчужины и монеты, отрок осторожно завернул их в тряпицу. Засунул за корни и вздрогнул, услыхав за спиной девичий голос:

— Чего это ты тут делаешь, а?

Обернулся — позади, в овраге, стояла девица в одной поддернутой до колен рубахе из выбеленного холста — темноволоса, смугла, тонки, станом, глаза — словно искорки, на вид лет на пять Кудеслава постарше, и вообще приятна. Никакой угрозы от девицы не исходило.

— Тебе какое дело, чего я тут? — хмуро буркнул отрок.

— Да так, — Девушка улыбнулась, отбрасывая волосы за плечи. —– Эвон, спина-то у тебя раскровянена. Дай-ко приложу подорожник.

Кудеслав повел плечом.

— С чего это ты такая добрая?

— Саму когда-то били, — потупив глаза, негромко сказала девица. Вскинув голову, приказала: — Слезай, говорю! Помогу.

Подорожник и впрямь оказался тем, что и надобно было отроку. Рубцы на спине постепенно переставали саднить, боль утихла. Девица между тем набрала из ручья воды в кадки. И зачем, спрашивается? Колодца, что ль, во дворе нет?

— А здесь вода слаще, — обернувшись, пояснила дева. — И, схватив кадки, с натугой полезла наверх. Видно было, как на тонких смуглых руках ее набухли синие жилы.

— Постой. — Кудеслав нагнал ее и решительно отобрал кадки. — Дай теперь я помогу.

Девчонка лишь улыбнулась, отдавая отроку тяжелую ношу. Двор, куда они пришли, оказался невелик и угрюм. Слишком уж высок был частокол из тонких осиновых кольев, настолько высок, что загораживал солнце.

— Никак не попрошу мужа, чтоб переставил, — кивнула в сторону кольев дева. — Ну, чего стал? Входи.

Громыхнув цепью, во дворе зарычала собака. Огромный такой пес… Кудеслав попятился.

— Не бойся, не укусит, — сказала девчонка. — Кадки к амбару поставь… Эй, эй, куда ж ты? Возьми-ка лепешек! Ешь, ешь, вкусные… Квасом запей. Да бери еще, по пути перекусишь… Хозяин-то твой кто?

— Варяг Торольв.

— А, Торольв Ногата, знаю. Купчина изрядный. С чего это он так тебя?

Кудеслав не ответил.

— Ты вот что. — Прощаясь, девушка подошла ближе. — Если уж сильно забижать будет, приди. Попрошу мужа — в обиду не даст. Да со временем и нам рукастый слуга сгодится… Как звать то тебя?

— Кудеслав. А муж твой кто?

— Найден, тиун наместничий. — Девушка гордо тряхнула волосами.

— Наместничий тиун?! — ошарашенно переспросил отрок и поспешно покинул двор. Ну их, этих тиунов, от них простому человеку, уж ясно, добра вовек не дождаться. Вот так попал! Хорошо, убрался вовремя. Хотя, конечно, девчонка эта вроде не злая. Как хоть ее зовут, запамятовал… А ведь она говорила. Вроде как ягоду — Малина… Или Малена…

Спустившись в овраг, Кудеслав натянул высохшую рубаху, набрал в кадку песка и, поднявшись на холм, зашагал обратно в усадьбу. Мимо орешника, мимо заросшей чертополохом и репейником пустоши, так и не застроенной после давнишнего пожара, мимо кузницы Онфима Лося, мимо небольшой усадьбы Вячки-весянина, мимо мастерской стекольных дел мастера Твердислава, что умеет вытягивать из стеклянной нити хрупкие цветные браслетики, которые так нравятся девам. Кудеслав неожиданно улыбнулся — нет, все ж таки эта Малена хорошая. И, говорит, в скором времени ее , супругу, тиуну, понадобятся слуги. Вот бы к ним! Хотя, конечно, кто его знает, что за человек этот тиун? Вообще-то, хозяин Торольв говорит — умный, а он редко кого хвалит. Отрок перевел взгляд на Волхов — у пристани покачивались на волнах ладьи: вчера пришли и купцы, и дружина самого князя. Вот бы посмотреть на дружинников, да не отпустит без дела Ногата. Он, кстати, и сам туда направился, к старому своему знакомцу, варяжскому купцу Гнорру, по прозвищу Ворон. Гнорр этот Кудеславу не нравился — заезжал к Торольву прошлый год, — вислоусый, носатый, с недобрым рыскающим взглядом — и впрямь ворон. Добра от такого не жди. Ну, да то все дела хозяйские. Пора бы и о своих подумать — ворота-то еще не чищены.

Отрок прибавил шагу и едва успел угнездиться у ворот с кадкою, как со стороны кузницы послышался стук копыт — возвращался хозяин. За конем бежал Евмал… и еще один незнакомый отрок, на вид чуть помладше Кудеслава.

— Еще один раб, — на бегу шепнул Евмал, — Хозяин купил у Ворона.

Судя по довольному лицу Торольва, нового раба он приобрел за вполне приемлемую цену. Спешившись, Ногата передал коня Евмалу, что-то негромко приказал подскочившему с поклоном Тужиру и, вспомнив, не поленился проверить ворота. Оценил все — и показную старательность Кудеслава, с высунутым от усердия языком яростно натирающего песочком медную полосу, и сам песок, взятый явно не с дороги, а специально принесенный откуда-то в кадке. Хмыкнул одобрительно, почесав пузо, бросил:

— Как почистишь, покажешь новому рабу хижину и расскажешь о наших порядках. — Ногата усмехнулся. — Можешь и спину свою показать, чтоб знал раб — спуску ему не будет.

— Исполню, господине, —– оторвавшись от работы, поклонился отрок.

Ладожский ярл Снорри был рад, очень рад, Хельги ясно видел это — Снорри ведь не умел скрывать свои мысли. Еще только услыхав о появлении ладей, велел челяди готовиться к пиру, ждал, ждал князя, давнего своего сотоварища и друга. Даже Ирландца — на что уж недолюбливал, а все ж и его Снорри принял с душою. Видно было — тяжеловато приходится парню, ведь совсем молод еще был ладожский ярл. Впрочем, не так уж и молод: двадцать петь — возраст далеко не юноши, но умудренного опытом мужа.

—– Прошу в мои хоромы, конунг. — Снорри показал рукой на крутой холм с детинцем. — Клянусь Велесом, сегодня они не уступят на пиру чертогам самого Одина! К вашему приезду я велел зажарить быка.

— Пир — это хорошо, — улыбнулся Хельги. — Но — не возражаешь, если прежде мы побеседуем с тобой и твоим тиуном?

— Наверное, опять о торговых делах. — Снорри вздохнул, — И дались они тебе, конунг? Снова будете считать беличьи шкурки да ромейские монеты, что-то высчитывать да выгадывать, словно озабоченные барышом купцы, и это вместо того, чтоб почувствовать в руке жаждущий вражьей крови меч, а под ногами — качающуюся палубу драккара!

— Будет еще тебе меч, — засмеялся князь. — А вот драккар не обещаю — негде развернуться на здешних речках. Говорят, наволоцкий староста Келагаст мутит воду в дальних лесах?

Снорри нахмурился, бросил;

— Не знаю, Келагаст ли, а только явно мутит кто-то. Я ведь и без тебя пошел бы с верной дружиной в леса, конунг!

— И кого бы нашел?

— А кто попался бы под руку, — усмехнулся наместник. — Главное, чтоб остальные боялись, попритихли, затаились в страхе, чтоб вовремя платили дань, не жгли погосты да не грабили купеческие караваны на дальних волоках.

— Уже и до этого дошло? — вскинул глаза Ирландец, — Однако наши враги совсем обнаглели.

— Да, пора их проучить, — Снорри азартно схватился за меч. — Не так давно я с дружиной прошелся по ближним лесам. Думаю, местные нидинги надолго это запомнят. Хотел, не дожидаясь тебя, конунг, податься и в дальний поход — да ждал, покуда подсохнут пути.

— В дальний поход? — усмехнулся князь. — У тебя ведь не так уж и много воинов.

— Зато каждый смел, как настоящий викинг!

Хельги переглянулся с Ирландцем и попросил молодого наместника позвать тиуна. Найден — высокий, сероглазый, серьезный, с небольшой кучерявой бородкой, — войдя в горницу, молча поклонился.

— Желаем знать наши доходы, — вскинул глаза князь. — И самым подробным образом.

Снорри зевнул и прислушался к звону мечей — во дворе тренировались гриди.

— Вот что, друже, — Хельги потеребил его за рукав, — прикажи страже проследить за ходом торгов. Особенно что касается «живого товара». Мой сотник Вятша поможет твоим людям.

— И сами бы справились, — обиженно протянул Снорри.

— Справились бы, не сомневаюсь, — кивнул князь. — Да вот только Вятша знает, кого там искать.

— А я и сам с ним проедусь. — Наместник неожиданно улыбнулся. — Засиделся здесь, в хоромах… Отпустишь, князь? О делах тебе Найден расскажет.