Сопротивляющихся врагов становилось все меньше, все реже слышались предсмертные крики. Многие сдавались в длен. Остро пахло человеческим потом и смертью, а над ельником, над озерком и волоком не спеша поднималось красное солнце, словно бы напитавшееся кровью.

У большого озера Нунгоша, в урочище, отсиживался Ажлак, не так давно посланный Келагастом для пригляда за воинами на Утячьем озерке. Хитер был наволоцкий староста — сам не пошел с отрядом Звеяра, верного человека послал. Но и Ажлак не лыком шит оказался. Ждал-поджидал неведомого послуха у камня — не дождался, да и решил к Нунгоше идти, там на холме, близ урочища, стоял под старой сосною огромный замшелый камень с неведомыми знаками. Издалека видны и холм, и сосна, и камень всяко заметить можно. Однако Ажлак на холм не торопился — знал, что в недавней битве погибли все воины Звеяра, и сам Звеяр, и разбойный воевода Охрям, один чернобородый тать Крадуш спасся, предупредил и теперь отправился в Наволок, на Пашу-реку, к Келагасту. Ажлак тоже решил было пойти с ним, да раздумал — нужно было встретиться-таки с соглядатаем. А как же иначе вызнать, что замышляют неведомые, прикинувшиеся купцами вои?! Потому, проводив Крадуша, и сидел Ажлак в урочище, прятался за темными елями, внимательно поглядывая на холм. Солнце уже встало, но тепла еще не было, стоял такой час, когда ночная прохлада только-только начинает уступать теплым лучикам солнца, еще клубится в низинах туман, а трава такая росная, что кажется, ступи — и утонешь! В бледно-голубом небе ходили белые набухшие облака и сизые небольшие тучки, видно, собирался дождь, хотя, конечно, налетевший ветер мог и развеять тучи… и так же мог и нагнать. Ажлак хмуро посмотрел в небо, пригладил лысину и недовольно сплюнул — не хотелось бы возвращаться в Наволок по дождю, путь-то не близкий. Да и как еще возвращаться придется? Узнать бы — ведают ли враги прямой путь к Паше-реке болотами, лесами, речушками? Вряд ли. Им для того хороший проводник нужен. Есть у них такой? Может быть… А может, и нету. Тогда в обход пойдут, обратно, по Воложбе, к Сяси, Комариной речке. Вот бы и славно! Эх, помогли бы боги, зря, что ли, принесли им в новом капище достойную жертву — красивую дочку куздеца Рауда. И ведь как хитро принесли! Кинули труп в кустах, крест оставили. Ажлак усмехнулся — нет теперь никакой обители у «людей креста»! Сожжена Келагастовыми людьми обитель, поклонники распятого Бога убиты. Туда им и дорога, нечего лесных людей смущать. У лесных людей — «метци-людикад», — чай, и свои боги имеются. Те самые, древние, о которых напоминал Ажлак Келагасту. Скупой, жестокий, хитрый Ажлак — бывший пирозерский волхв. Были, были когда-то времена — Ажлак их еще помнил, — когда процветало капище на Пир-озере, когда окрестная весь, устрашенная могуществом Злого духа, приводила к жертвенникам своих самых красивых дев. Ушло то время, казалось бы, безвозвратно — слишком уж умные стали лесные люди, многие начинал» торговать с Ладогой, ездили на ярмарку, дивились на чужих людей, потом у себя в лесах хвастали, рассказывая о поездке. Так и забывалась древняя вера. От Пир-озера ушли люди. Кто в Куневичи подался, кто на Шугозерье, подальше от злых духов и их жестоких жрецов. Ажлак понимал, кто виновен в этом. Конечно же, пришелец Никифор и «люди креста»! Это они мутили люд в дальних селениях, высмеивая древних богов, сея семена недоверия. Это они подговорили не давать больше пирозерским жрецам дев. Это они… Тьфу! Ажлак снова сплюнул и выругался — грязно желтая слюна попала ему на бороду. И тут же недовольная гримаса его сменилась торжествующей улыбкой — уж больно хорошо все получилось с дочкой кузнеца. Одной стрелой двух зайцев убили — и подставили поклонников Распятого, и принесли старым богам хорошую Жертву. Волхв ощерился, последнее время чувствовал — древние боги набирают прежнюю силу. Не чувствовал даже — знал. Недавно во сне явился ему чернобородый волхв с темными пронзительными глазами; улыбаясь, стойл волхв на старом пирозерском капище, а вокруг, на колах и деревьях, в муках корчились жертвы.

«Я помогу забытым богам, — громко произнес волхв. — А они помогут мне. Знай, Ажлак, — скоро все возродится! Знай и верь».

Засмеявшись, исчез волхв, а сам Ажлак, проснувшись, уселся на лавке, Покачивая лысой башкой. Не понимал — отчего такое было видение?

А потом, дня через три, услыхал зов. Тот самый чернобородый волхв с пронзительным взглядом звал его к себе, в старое капище. Звал не одного — с жертвами. Вот и стал задумываться Ажлак, а где ж их, жертвы, взять? Одна надежда — на Келагаста. Силен был наволоцкий староста, силен, жесток и коварен. Но еще коварнее сделался он под влиянием Ажлака, а уж сам Ажлак все чаще пел с голоса, являвшегося во сне. Вот и сейчас… "

Ажлак, раздвинув высокие папоротники, пристально взглянул на вершину холма. Там у камня замаячила сутулая фигура воина в кольчуге и шлеме, Рыжеватые волосы его на висках, по старой варяжской моде, были заплетены в косы, спускавшиеся на грудь. Оглянувшись по сторонам, чужак внимательно осмотрел выбитые на камне рисунки и задумчиво покрутил головой, словно бы ждал кого-то.

Ажлак решился. Быстро поднялся на холм, обошел камень орешником, выбрался из-за сосны.

— Не ты ли потерял, человече? — Он протянул на ладони бронзовую овальную фибулу с выбитым на ней молотом.

Варят с кривой улыбкой достал из-за пояса точено такую, же застежку.

— Вижу, корчмарь Ермил Кобыла имеет друзей даже здесь, в дальних лесах.

Ажлак ничего не ответил, лишь улыбнулся в ответ и, еще раз оглядевшись, жестом пригласил незнакомца следовать за собой. Тот кивнул, соглашаясь, — в самом деле, не стоило маячить на столь видном месте. В урочище, среди разросшихся папоротников и темных елей, и состоялась беседа. Узнав о том, что во главе неведомых воинов идет сам Вещий князь, Ажлак нахмурился.

— Ничего, — усмехнулся варяг. — Не так уж и много с ним воинов. Основная часть дружины осталась в Ладоге.

Известие это тоже не особо обрадовало пирозерского волхва. Ну, не вся дружина с князем, так и той, что есть, вполне достаточно…

— Нет, недостаточно, — невежливо перебил соглядатай. — Да, для того, чтоб разгромить разбойную сотню, сил хватит, а вот на что-то большее… — Он нехорошо засмеялся. — Пусть ваши устроят засаду где-нибудь на Паше-реке.

— Где? — удивленно переспросил Ажлак. — Они что, не знают прямого пути к Наволоку?

— Конечно, не знают, — хмыкнул варяг. — Откуда им знать? Проводник, ладожский тиун Найден, хорошо ведает путь по здешним реками к Итилю. Что же касается северной стороны, то тут он ничем не поможет князю. Да и Хельги не пойдет по болотам, предпочтет уже знакомый путь, пусть даже и более длинный. Вы вполне успеете подготовить засаду… Только… — Предатель замялся. — Только сначала предупредите меня.

— Предупредим, — кивнул Ажлак. В глазах его внезапно потемнело, всего лишь на какой-то миг, но, распахнув веки, волхв уже знал, какая именно засада будет поджидать дружину Вещего князя. И здесь совсем не нужны воины, надобны лишь древнее заклятье, хорошая жертва и помощь волхва с пылающими вселенской Тьмою очами.

— Мы встретимся с тобой у впадения Капши в Пашу — широкую реку, — сказал волхв на прощанье. — Там приметное место. Вызовись в ночную сторожу и жди челнока. Мои люди найдут тебя. Будь готов. — Ажлак отвернулся.

Варяг не уходил, переминаясь с ноги на ногу.

— Ты, видно, хочешь получить от меня серебро? — догадался жрец. — Увы, я не ношу его при себе. Но там, в Келагастовых землях, ты получишь все, что тебе было обещано, и даже сверх того, если поможешь нам в одном деле.

— В каком еще деле? — недовольно буркнул предатель.