— А я никогда не думал об англичанах как о врагах, — озадачено произнёс я.

— А что знает человечество? Новое поколение молодёжи, Андрей, учится по новым учебникам. И нет науки темнее, чем история. Средневековый учёный Скалигер попытался выстроить события в хронологическом порядке. Но как это сделать? Вот, например, в Европе до прихода Батыя разные народы в разных странах и городах вели разные летоисчисления. Каждый город у них считался отдельным королевством и имел свою королевскую династию. И первый год их нового летоисчисления начинался со времени начала правления новой монаршей фамилии, вошедшей на престол. Менялась фамилия — начиналась новая эра. Как тебе такое?

— Это бардак какой-то! — мне с трудом верилось в подобное. — А порядок?

— Порядок? Когда Батый шёл по Европе, то встречал города и поселения только по берегам морей и рек. Даже в больших городах народ жил в нищете! Но в каждом городе сидел свой король, и была своя власть, ходили свои деньги. Европа того времени была малозаселённой территорией. И жители городов и посёлков понятия не имели, что делается за пределами городских стен. Для них соседние страны оставались ещё большей тайной, чем сегодня космос для землян! А кто привёл бы к порядку разрозненные города и княжества, если не было ни радио, ни телевидения, ни Интернета, ни единой власти? Батый ставил эту власть. Он закладывал монастыри и нёс в Европу христианскую веру — веру в единого Бога. В народе Батый известен ещё под другим именем — Иван Калифа. Иван, Василий — это царственные имена в миру. Калиф — царь-священник, управляющий и государством и церковью.

— Подождите… На Руси был князь Иван Калита. Калифа — такого я не слышал.

— Тут вариации, о которых я уже упоминал, в прочтении славянских и греческих текстов. Буквы «Т» и «Ф» пишутся похоже, и прочитываются историками по-разному. А единой системы или правил прочтения исторических текстов до сих пор нет. Посмотри сохранившиеся документы: слова прописывались без гласных, иногда предложение вмещалось в одно слово на строке без интервалов и знаков препинания. Даты и цифры прописывались буквами. В разные века не существовало единой школы правописания. Как никогда не было единых правил написания подобных текстов. Как читать и оценивать такие летописи? Порой невозможно совместить два документа, написанных двумя разными авторами, но повествующих об одном и том же событии. Лишь с XVI века документы начинают приводить к какому-то порядку. Учёный Скалигер проделал большую работу в этом плане.

— И Скалигеру удалось что-то сделать?

— что-то удалось… — вздохнул старик, посмотрев в окно. — Он лишь немного ошибся, прибавив к возрасту цивилизации десять лишних веков от начала летоисчисления. Да и средние века у него описаны, мягко говоря, не совсем верно.

— Вот это да — целое тысячелетие! А может, он выполнял чей-то заказ?

— Вполне вероятно, — согласился старик. — В России с далёких времён ещё до прихода к власти Чингизхана вёлся свой календарь. Ордынскую хронологию можно считать самой точной. Если бы Романовы сохранили её! Она канула в века вместе с Великой Тартарией. Были уничтожены ценнейшие документы. Истинная их ценность заключается в том, что они показывали в деталях совершенно своеобразный взгляд на мир и на жизнь в нём, взгляд, которому на протяжении тысячелетий следовала человеческая цивилизация высочайшего уровня развития.

— И кто же, по вашему мнению, Апполинарий Эрастович, мог создать Тартарию? Вы ведь согласны со мной, что одному человеку такое не под силу?

— А ты никогда не задумывался, Андрей, почему Китай называется Поднебесной Империей, а многие фараоны звали себя сынами Бога?

— Вы хотите сказать, что это Бог создал Тартарию?

— Нет, я просто хочу сказать, что огромное государство со сложной системой управления и подчинённости создали те, кто знал, как это сделать и как этим управлять! — Старик растопырил пальцы, коротким движением руки причесал спутанные волосы и снова вздохнул, замолчав надолго.

— Пришельцы? — наконец догадался я. — Вы говорите о них?

— Можно и так их назвать. — старик не отрывал взгляд от окна. Что он там увидел?

— Пришельцы из космоса? — я тоже посмотрел в окно, но не увидел ничего, кроме тяжёлого тёмно-серого неба. — Оттуда, из далёкого космоса?

— Нет. Не из космоса.

— А откуда?

— Об этом поговорим завтра, — старик, пытаясь побороть подступающую зевоту, смотрел в окно. — Поздно уже.

— Но тогда почему они дали такому большому государству развалиться? — я хотел продолжать беседу.

— Потому что они ушли до того, как начался распад Тартарии, — старик перевёл взгляд на меня. В его глазах я увидел столько тоски, что мне стало не по себе.

— Ушли, — тихо повторил старик.

— Бросили своё детище и просто ушли? — не верил я.

— Почему бросили? Они оставили архитектурные памятники, храмы, веру в единого Бога и много ещё чего.

— Но ушли все? — не отставал я.

— Почти все.

— Почему?

— Всё имеет свой конец, Андрюша. Завтра поговорим, — старик улёгся на кровать и закрыл глаза. — Устал я сегодня.

— Да, красивая сказка!.. — я с восхищением смотрел на соседа. — Умеете вы рассказывать, Апполинарий Эрастович! Я прямо почти поверил…

Глаза старика открылись, и он стал смотреть в одну точку на потолке. Казалось, что моё желание слушать его больше не интересовало. Я понял, что на сегодня разговор окончен. Неужели обиделся? Вроде, ничего такого я не сказал… Но сколько узнал интересного! Будет, о чём задуматься.

Заканчиваю писать. Санитары выключают в коридоре свет.

Вторник

Ночью я услышал, как сосед поднялся с кровати. Мне не спалось, и я открыл глаза. Старик стоял у окна и смотрел на звёзды. Его долговязая фигура с высоко поднятой головой в обрамлении оконной рамы напоминала когда-то виденную мной картину о молящемся старце. Старик стоял так очень долго. Наконец мне самому захотелось посмотреть, что так привлекло его внимание.

— Не помешаю? — тихо спросил я, осторожно подойдя к старику сзади и заглядывая через его плечо на улицу.

— Ты не спишь? — вместо ответа безразлично поинтересовался старик.

— Не спится, — пожал я плечами. — А вы чего?

— Устал, — тяжело вздохнул старик.

— Устали?..

— Жить устал, — бесцветно произнёс старик. — Долго…

— Не надо так говорить, — попытался успокоить я его. — У каждого на Земле свой срок. Только Бог знает, кому и сколько отмерено…

— Бог? — усмехнулся старик и полуобернувшись кинул на меня пронизывающий взгляд с хитрым прищуром. — Бог-то, он всё знает… А ты в Бога веришь?

— Почти поверил… На Афганской… — произнёс я, с удивлением понимая, что память понемногу возвращается. Значит, я был на Афганской войне! Конечно! Я был солдатом на Афганской войне! Я это вспомнил!

— Вижу, не веришь по-настоящему…

Старик не договорил и отвернулся. А мне так захотелось узнать, что могли означать его последние слова и усмешка? И вдруг я понял, что сам, без посторонней помощи вспомнил не только про Афганистан.

— Апполинарий Эрастович! — чуть не заорал я от радости во весь голос. — Я вспомнил! Я всё вспомнил!

— Ну и хорошо. Не кричи. Пошли спать, сынок, — ещё раз взглянув на звёзды, тихо произнес старик, положив мне на плечо большую тёплую ладонь. Его прикосновение подействовало успокаивающе, а в слове «сынок» послышалось столько доброты, что мне стало ещё теплее.

— Вы обещали рассказать о пришельцах, — напомнил я.

— Сегодня ещё не время.

Старик повернулся и пошёл к кровати. Я озадаченно двинулся за ним.

— Завтра к тебе придёт следователь, — как бы между прочим, сообщил укладывающийся спать сосед. — Не подписывай больше никаких бумаг. Ты и так лишнего на себя взял.

Я хотел спросить — откуда вам это известно? Но сосед произнёс:

— А теперь всё — спать. Все вопросы — завтра.

Я радовался тому, что память стала возвращаться уже не короткими отрывками, а целыми периодами прожитых лет, и думал, что не засну до утра, выстраивая воспоминания согласно жизненной очерёдности, но мои веки сами собой стали тяжелеть. «Надо обязательно спросить старика, как меня зовут…»— успел подумать я и уснул.