Хотя, если подумать, может, она не успевает — в те четыре часа, которые ребенок отводит себе на отдых?

От этих мыслей о судьбе ребенка я растрогалась.

— Ладно, золотые будешь должен. Пойдем.

И мы отправляемся в поход по ночному музею. Под ногами у нас скрипят черепки:

— Обрати внимание на пол: мы идем по осколкам фарфора, произведенного в Вечной империи Ци во времена династии Ян, — сухим тоном дипломированного историка я принимаюсь комментировать экспозицию. — Вот здесь — династия Мян, тут — династия Фу. Упавшее зеркало — образец искусства династии Пинг. В этой витрине — образцы брабансского фарфора, который по своим качествам значительно уступает цинскому…

— Тогда зачем его выставили в музее? — задает справедливый вопрос ребенок, и я рассудительно отвечаю:

— Наверное, чтобы на фоне брабансского наш родной кавладорский фарфор выглядел поприличнее.

Мальчик внимательно рассматривает на витрину, в которой фарфоровые пастушки пасут фарфоровых овечек, и соглашается.

— Так как, говоришь, тебя зовут? — ненароком интересуюсь я, попутно комментируя собрание геологических пород из Тривернских гор с северо-востока Кавладора.

— Арден.

— Арден, Арден… Какое-то знакомое имя… Так, кажется, какого-то короля звали? Тебя что, в честь него назвали?

— Ну да, — ответил ребенок, покраснев от смущения. — В честь папиного дедушки…

До меня спустя некоторое время доходит, почему мальчик столь нахально посмел забраться именно в Королевский музей.

— Так ты что — местного короля отпрыск? Принц Арден? Я думала, ты постарше. Вроде бы недавно объявляли о твоей помолвке… — задумчиво протянула я.

— Нет, женился папин троюродный брат, тоже Арден, только не принц, а герцог. Четыре года назад.

— А еще раньше объявляли о смерти какого-то Ардена… — я снова с подозрением принюхиваюсь к принцу. нет, характерный запах нежити не ощущается… Или у меня внезапно обоняние отказало?

— Это тот самый прадедушка, — нетерпеливо отмахивается ребенок, изучая со всех сторон огромный медный самородок весом в семьдесят восемь фунтов, обнаруженный в Тривернских горах старателями клана Анкенштрек в год Белого Бишопа.

— А был еще Арден, который женился на какой-то Елизавете, — копаюсь я в воспоминаниях.

— А… это вообще какой-то стародавний предок.

— Эй! — припомнила я, — А еще какой-то Арден проиграл в карты Пелаверинскому герцогу провинцию Луаз! — и очень-очень строго посмотрела на отрока, чтоб он понял, насколько отрицательно я отношусь к азартным играм.

— А это вообще был не Арден, а король Ранн. Вы что-то перепутали. Король Арден Девятый как раз выкупил Луаз у Золотых герцогов… А я, когда унаследую королевство, буду Арденом Тринадцатым.

— Ты — Тринадцатый, твой папаша — Гудеран Десятый… Надо же, как быстро летит время! Не успеешь оглянуться — все короли поспешат обзавестись трехзначным порядковым номером!.. И куда катится этот мир? Послушай, твое высочество — а ты уверен, что принцам можно шататься по ночам демоны знают где, да еще в одиночку? Почему вас не ищут, не ловят? Не запирают в комнате с обитыми мягким войлоком стенами?

— Все ушли в Оперу — мама, папа, дядя Роскар, тетя Ангелика. На премьеру, — поясняет рассудительный ребенок. — А сестер и меня не взяли, вроде как мы еще маленькие. Анна и Дафна отправились спать, а я решил сходить в музей.

— Действительно, в другое время некогда… Вот дракон, три сотни лет назад обитавший в Южном Шумерете на высоте семнадцати тысяч локтей над уровнем моря, — проходим мы в следующий зал. Я как можно непринужденнее вытаскиваю обломки метлы из челюстей драконьего скелета. Тот недовольно трясет хвостом (хорошо, что любопытный королевский ребенок смотрит при этом в другую сторону). — Обратите внимание на представленные в соседней витрине зубы, чешую, деревянный каркас, имитирующий размах крыльев… Здесь модель огнедышащей железы, масштаб один к ста, — осторожно, не трогайте руками! Модель действующая. Вот в пробирке — образец драконовой крови…

— Чёрная.

— Если бы ты осматривал экспонаты в естественном солнечном освещении, ты бы увидел ее истинный свет. Ой, прости, твое высочество… — спохватываюсь я, что позабыла о вежливости.

— Что вы, сударыня, можете обращаться ко мне без лишних формальностей. Меня и так во дворце круглые сутки все, кому не лень, этикетом мучают… Так значит, на свету кровь дракона другого цвета?

Я ласково потрепала принца Ардена по плечу:

— Приходи завтра утром — увидишь.

Мальчик смотрит на меня с неизменно любопытным выражением мордашки.

— А вас как зовут?

— Ядвига, — приседаю я в реверансе, — работаю здесь ночным сторожем. По совместительству. Обрати внимание на сей обширный деревянный постамент. Видишь?

— Ну, да… — скромно протянул мальчик, рассматривая деревянный помост — зачаток экспозиции.

— Подготовлен специально для гидры. Чтобы, значит, посетители музея могли сравнить строение родов Draco и Hydrae, а говоря попросту, чтоб не путали обыкновенную живущую в болотах да подземных пещерах тварь с парящим в поднебесье величественным и загадочным разумным существом. Подданные Вечной Империи Ци считают, что на Вселенском Драконе — или, по их собственной версии, Вселенском Змее, держится всё мироздание, и очень обижаются, что драконов не уважают. Сокровища у них, бедняжек, крылатых, — я, если ты не понял, говорю не о цинцах, а о драконах, — отнимают, подвиги рвутся совершать за их счет… Вот цинцы и напоминают, что есть полезный зверь гидра — победить сложно, победителю честь и хвала, а вреда для мироздания гораздо меньше… Да уж. Так вот, здесь, на этом постаменте, должны были разместить скелет гидры. Но, понимаешь ли, победить такую зверюгу в единоборстве… проблематично и не всем героям под силу…

— Знаю! Мне дядя Роскар говорил! И мамин папа, дедушка Аэлифарра, рассказывал! У гидр внутри такое зернышко есть, в котором особое вещество вырабатывается! И когда гидру ранят, это вещество ее мгновенно вылечивает! Регенерация называется!

— Умный у тебя дедушка…

— Он придворный маг короля Иберры! — похвастался ребенок. Я поспешила немного испортить ему настроение:

— Правильно, правильно… И раз обычным — и даже магическим — оружием гидру не победить, решились на очень жестокий поступок: уморить ее голодом. Алхимики, чтоб ты знал, и большинство магов, который у алхимиков научились эксперименты ставить, — иногда так очень немилосердные существа. Вот здесь, в этом шкафу, — я распахнула перед мальчиком дверь подсобного помещения, — собраны скелеты тех экспериментаторов, которые хотели путем голодания получить скелет гидры. Ой, опять все в кучу перемешалось, — я поморщилась при виде трех останков, рухнувших в общую кучу. Череп одного из троицы экспериментаторов посмел клацнуть на меня зубами, и я поспешила прикрыть подсобку. — Ну ладно. Идем дальше.

Так, зал фносской флоры нам не интересен, он вообще только кентавров привлекает… А вот, посмотри — чучело обезьяны из личного обезьяньего питомника Императора Ляо Вечной Империи Ци, — и как им, бедным цинцам, не надоедает именовать страну полным названием? — я разворачиваю принца к следующей витрине, небрежно направляю его взгляд на экспонируемые редкости: — Вот леопард из далекого восточного царства Бирмагутта; цинская змея-намордник, песчаная змея-погремушка из Эль-Джалада, а вот эта пухленькая, белая, похожая на гигантского червяка прелесть — змея съедобная. Здесь у нас живут… э-э… в этой витрине собраны представители северной живности: буренавский волк серый обыкновенный, полярная сова с острова Одиле, риттландский лемминг, ворон величественный, подвид королевский; здесь южная фауна — лисица ушастая, удав жёлтый ужасный, жаба-мачо, хорь чернокнижника смеющийся…

— Может быть, хорь смеющегося чернокнижника? — осторожно поправляет мальчик. Я спешу внести поправки:

— Нет, увы. Когда какой-то умник из Университета королевства Ллойярд придумывал название бедняге, он заметил сначала хозяина хорька. А уж потом, когда состоялись похороны, обнаружили, что хорек постоянно хихикает…