— И все же я думаю, — ответила миссис Доскер, — что ваш медиум по оружию мог бы попытаться. — Она раздраженно пошелестела своими микродокументами.

— А как насчет вашего? — резко спросил генерал Доубровский. — Эта ваша девушка, Топчева?

— Насколько мне известно, — сказала миссис Доскер, — она… — Она помедлила, ей, вероятно, тоже посоветовали не быть до конца откровенной.

— Умерла, — резко выпалил генерал Нитц.

— О, нет, — воскликнула миссис Доскер, испуганно взглянув на него — так учитель баптистской воскресной школы бывает шокирован непристойным словом.

— Нагрузка, должно быть, убила ее, — лениво сказал Нитц.

— Нет, мисс Топчева всего лишь… всего лишь в шоке. Но тем не менее, она полностью понимает, что происходит. Она сейчас находится под воздействием транквилизаторов в Институте имени Павлова в Нью-Москве, и в настоящее время не может работать. Но она не умерла.

— Когда? — спросил ее один из сокомов, некая нулевая величина мужского пола. — Она скоро выйдет из состояния шока? Хоть приблизительно?

— В течение нескольких часов, мы надеемся, — с чувством произнесла миссис Доскер.

— Хорошо, — сказал генерал Нитц неожиданно живым голосом. Он потер руки, скривил лицо, показав свои желтые неровные зубы. Обращаясь к Ларсу, он произнес: — Паудердрай, мистер Ларс, Ларс, или как там вас, — я очень рад, что вы пришли сюда, действительно. Я знал, что так и будет. Люди, подобные вам, не могут оставаться в подвешенном состоянии.

— Такого рода люди… — начал было Ларс, но генерал Бронштейн, сидевший на противоположном от Доубровского конце стола, бросил на него такой взгляд, что он немедленно замолк. И, Боже мой, — покраснел.

Генерал Нитц сказал:

— Когда вы в последний раз были в Фэрфаксе, Исландия?

— Шесть лет назад, — ответил Ларс.

— А до этого?

— Никогда.

— Вы бы хотели съездить туда?

— Я бы поехал куда угодно. Я бы поехал хоть к самому Богу. Да, я был бы рад поехать туда.

— Прекрасно, — кивнул генерал Нитц. — Она должна уже выйти из шока, скажем, к полуночи по вашингтонскому времени. Да, миссис Доскер?

— Именно, — ответила представитель БезКаба, несколько раз кивнув головой, похожей на огромную бесцветную тыкву на толстом стебле.

— Вы когда-нибудь пробовали работать с другим медиумом по оружию? — Специалист по носителям — и это мог быть только спец по носителям — обратился к нему.

— Нет. — К счастью, Ларсу удалось произнести это ровным голосом. — Я был бы рад соединить свои способности и многолетний опыт со способностями и опытом мисс Топчевой. Кстати… — Он помолчал немного, пытаясь найти политический подтекст, чтобы закончить свою фразу. — Я уже размышлял о том, что подобное объединение было бы высокоэффективным для обоих блоков.

Нарочито небрежно генерал Нитц сказал:

— У нас есть этот психиатр в Клинике Воллингфорд. Сейчас нам предложили трех новых медиумов по оружию — я правильно образовал множественное число? Нет, которые еще не совсем проверены, но которых мы могли бы привлечь. — С внезапной резкой прямолинейностью он обратился к Ларсу: — Вам это не понравится, мистер Ларс, вам это все покажется ненужным. Поэтому мы пока обойдемся без вас. Временно.

Правая рука генерала Нитца сделала какое-то тикообразное движение. В дальнем конце комнаты молодой офицер-адьютант наклонился и щелкнул видеоприбором. Разговаривая в закрепленный на горле микрофон, офицер связался с людьми, не присутствующими в комнате, затем, выпрямившись, махнул рукой по направлению к видеоприбору, показывая, что сейчас все должно быть готово.

В видеоприборе показалось лицо, мистический источник сущности человека. Экран слегка подрагивал — сигнал был передан с довольно далекой точки с помощью спутника.

Указывая на Ларса, генерал Нитц спросил:

— Может наш парень поломать голову вместе с вашей девочкой? На видеоэкране глаза находящегося на огромном расстоянии лица внимательно рассмотрели Ларса, в то время как стоящий у микрофона молодой офицер переводил.

— Нет, — сказало лицо с экрана.

— Почему нет, маршал? — спросил Нитц.

Это было лицо самого главного человека и властелина в Нар-Востоке, Председателя Центрального Комитета Коммунистической Партии и Секретаря БезКаба. Человек на экране, высказавшийся против такого соединения, был советский маршал Максим Папонович. И этот человек, власть которого была безгранична, произнес:

— Мы должны держать ее в стороне от средств массовой информации. Она, знаете ли, больна. Я сожалею. Жаль. — И похожий на кота Папонович со скрытым огнем в глазах наблюдал за реакцией Ларса, словно читая его давно расшифрованный и хорошо известный код.

Почтительно приподнявшись, Ларс сказал:

— Маршал Папонович, вы делаете чудовищную ошибку. Мисс Топчева и я могли бы найти какой-нибудь выход из положения. Разве Советский Союз не хочет найти какое-нибудь решение в создавшейся отвратительной ситуации?

Лицо, явно ненавидящее его, продолжало противостоять ему с экрана.

— Если мне не разрешено сотрудничать с мисс Топчевой, — сказал Ларс, — то я обеспечу безопасность Запад-Блока и затем распрощаюсь со всем этим. Я прошу вас изменить свое решение ради защиты миллиардов людей в Нар-Востоке. И я готов публично осветить попытку соединения наших отдельно взятых талантов, независимо от того, каковы будут выводы этого формального Правления. У меня есть непосредственный выход на средства массовой информации — например, репортеры Счастливого Бродяги. И ваш отказ…

— Да, — оборвал его маршал Папонович. — Мисс Топчева будет в Фэрфаксе, Исландия, в течение следующих 24 часов.

А на его лице было написано: «Вы заставили нас сделать то, что мы, собственно, и собирались сделать. И вы взяли на себя всю ответственность. Таким образом, если последует провал, то в этом можно будет винить вас… Итак, мы выиграли. Спасибо».

— Благодарю вас, маршал, — сказал Ларс и снова сел. Ему было совершенно наплевать, был ли он игрушкой в чьих-нибудь руках или нет. Главное для него было то, что в течение следующих суток он наконец мог встретиться с Лилей Топчевой.

Из-за деликатной психической болезни мисс Топчевой Ларсу бессмысленно было прямо сразу ехать в Исландию. И, таким образом, у него было время, чтобы осуществить проект, предложенный Марен.

Лично, а не с помощью видеофона, он добрался до посольства Советского Союза в Нью-Йорке, вошел в арендованное за огромную сумму современное здание и у первой же девушки за столом спросил об Акселе Каминском.

Казалось, все посольство обезумело. Преобладало смятение, как будто весь штат возводил надолбы или дружно жег папки с документами, или, по крайней мере, перемешался за чайным столом на манер «Алисы в Стране Чудес». Кто-то получает чистую чашку, решил Ларс, наблюдая, как советские официальные лица, большие и маленькие, пробегали мимо, а кто-нибудь и грязную. Руководство, несомненно, получает первое из двух. Большинство, состоящее из простофиль, обнаружит себя замененным при таких неблагоприятных обстоятельствах.

— В чем дело? — спросил он неуклюжего прыщавого штатского, который сидел, быстро просматривая то, что вблизи оказалось снимками неизвестного происхождения, сделанными КАСН.

На штампованном английском молодой человек пропищал:

— Было заключено соглашение с ООН-3 ГБ об использовании офисов на первом этаже как места для обмена информацией. — В добавление к этому, радуясь, что можно прервать работу, не дающую никакого практического результата, он сказал: — Естественно, настоящим местом встречи будет Исландия, а это все для обычных дел. — На его нечистом лице было выражено явное неудовольствие от этого половодья навалившихся на него новых забот. Не неизвестный спутник волновал этого мелкого клерка во вселенной официального. Однообразие работы, навязанное ему сложившейся ситуацией, ситуацией, размышлял Ларс, которая, возможно, затянет молодого человека на многие годы в свои мучительные неразрешимые проблемы.