Я уже говорил вам о том, что означает Его имя Иисус - это историческое, личное, человеческое имя. Потом мы с вами говорили, откуда происходит слово Христос, что значит помазанник, царь, мессия. Окинули беглым взглядом более пятнадцати веков ветхозаветной истории и подошли к самому важному.

В чем заключался смысл ветхозаветного провидения? В том, что мир не статичен, мир имеет историю, мир имеет цель, мир движется к высочайшему Откровению Бога. Этого не знала ни одна из великих религий мира. Все они так или иначе представляли себе бытие в принципе неизменным. И вот пророкам открылось, что бытие - как стрела, пущенная в некоем направлении, что полнота Божиего присутствия - это не данность, а некая цель. И поэтому они говорили о Царстве Божием. Ибо сегодня Бог не царствует полностью. Совершается физическое и нравственное зло. Смерть и преступление - это не есть царствование Бога, это есть царствование стихий и злой воли человека. Царствование Бога означает полную реализацию Его благих замыслов. Древний основатель ветхозаветной Церкви Авраам принял Бога как благо, и Моисею Он открылся как многомилостивый (по-древнееврейски рав рахами м значит "полный милосердия", полный любви и сострадания к миру). А в мире не это совсем осуществляется. Отсюда вывод, что Царство Божие есть нечто ожидаемое, грядущее. Но для этого должно было произойти высочайшее Откровение Бога миру, так чтобы Он Своей абсолютной непостижимой Личностью соприкоснулся с личностью человека. Это казалось немыслимым, казалось невместимым! Как может человек - смертный человек, ограниченный человек - познать бессмертное и безграничное? И вот это происходит в опыте пророков. Но их опыт заключался не только в том, что через них Бог говорил миру, и не только в том, что Он открывал Свою волю и открывал им нравственный закон как форму служения Всевышнему; этот опыт давал им также возможность увидеть грядущее, увидеть приближающееся явление Сущего.

В книге пророка Исайи мы читаем: "О, если бы Ты разверз небеса и сошел!"

Это напряженное ожидание, что Бог придет в мир, что Он откроется миру, что Он принесет миру Свое величайшее Откровение, когда все народы притекут к Нему, - оно либо не осуществилось и было иллюзией, обманом, либо осуществилось. Но если оно осуществилось, то мы знаем, где и когда.

Сколько бы мы ни просматривали историю, свершившуюся на Земле с тех времен, когда жили пророки, сколько бы ни было великих мудрецов, подвижников и святых, мы находим только одну-единственную Личность, в Которой это Откровение действительно реально осуществилось.

Он - единый, так учит нас Символ веры. Единый Господь Иисус Христос.

Он - Сын Божий. Что это означает? Разумеется, когда мы говорим о Непостижимом, о Божественном, мы употребляем земные, человеческие термины. На человеческом языке сын - это тот, кто рожден от отца. Мир, Вселенная, человек не рождены от Бога, они Им созданы. Из небытия Бог дал им бытие - не из Себя, а как бы из ничего. На небытии Он построил бытие. Это очень важный момент. И в нашей Литургии, в Литургии Василия Великого и в Литургии Иоанна Златоуста, повторяются великие слова: "Ты из небытия в бытие всех привел". Логическая пропасть, духовная пропасть, реальная пропасть лежит между созданным, тварным - и Абсолютным, Божественным.

И для того чтобы эта пропасть была перейдена, необходимо Откровение Божие, необходим какой-то шаг.

Если мир - это творение Божие, то явившийся в мир Иисус Христос - это не Божие Творение. Он родился от Бога. Родился в глубинном, мистическом, таинственном, божественном смысле. В Библии (как и вообще в восточных языках) слово сын означает "причастный", непосредственно причастный. Человек, который внушал надежды, назывался сыном надежды. Человек, исполненный греха и зла, назывался сыном погибели. Гости на брачном пиру назывались сынами брачного чертога. Ученик пророка (и сам пророк) назывался сыном пророческим. То есть понятие сын обозначало не просто рождение по плоти, а духовную внутреннюю причастность. И когда Евангелие от Марка самое древнее, как полагают историки, - говорит об Иисусе Христе Сыне Божием, оно открывает нам великую тайну: этот земной человек, который разделил с нами рождение и смерть, страдание и усталость, чувство голода, сострадание, радость и печаль, - Он одновременно принадлежит миру Божественному. Он не сотворен, а рожден от Высшего. "Я и Отец - одно", говорит Он. И это не просто одно из излияний Бога, а нечто уникальное в своем роде. Поэтому - Иисуса Христа, Сына Божия, Единороднаго, Иже от Отца рожденнаго прежде всех век. Прежде всех век - означает, что это рождение не есть событие во времени, что когда-то Его не было и когда-то Он возник. Прежде всех век - то есть тогда, когда не было времени, когда слова "до" и "после" не имели смысла. Рождение происходит вечно, вне времени.

Конечно, это величайшая тайна, но тайна, связанная с тем, что Бог есть Любовь. Не просто любовь к кому-то, хотя бы к своему творению. Он есть Сама Любовь, реализующая себя внутри. Для того чтобы почувствовать тайну Божественной любви, вспомните икону Рублева "Троица", где трое сидят за столом и ведут молчаливую беседу. Единство связывает Их; Они - трое, но одновременно Они - одно. Сокровенное, непостижимое, безусловное и абсолютное.

Бог не может быть назван ничем - ни Творцом, ни Создателем, ни Разумом, - ничем, потому что все в Нем скрыто в глубине и превосходит нашу мысль. Но в тот момент, когда Творец создает мир, Он выходит из Своего тайного для нас Бытия, Он становится Богом действия, Богом-Словом. "В молчании Бог произносит Свое слово", - говорит один из средневековых мистиков. Слово Божие в Библии обозначает одновременно действие Божие.

Древнееврейское давар и древнегреческое логос означают и разум, и смысл, и деяние одновременно. Когда Бог действует, действует Его Слово, Его второе Я, второе Божественное Я. И Оно уже постижимо для нас в большей степени, потому что второе Я Бога - это и Творец, это и Любовь, и многое другое. Поэтому, когда Сущий творит, Он творит через Свое Слово. Поэтому в Евангелии сказано: "В начале было Слово". Это начало не во времени. "И Слово было у Бога. И Бог был Словом. И через Него все создано", - говорит апостол Иоанн, и Символ веры повторяет: Имже вся быша, то есть через Него все стало существовать. Когда Логос в мировом сверхбытии рождается вечно, через Него возможно все остальное в мире.

Составители Символа веры, Отцы Церкви, зная, что для многих людей казалось более понятным, рассудочно более объяснимым, через здравый смысл более прозрачным представление о том, что было время, когда не было Логоса Божиего, подчеркнули, что Он - омоусиус (по-гречески это означает "единосущный") Отцу. Это не другой Бог, это не низшее по отношению к Творцу существо, это тот же Бог, единый по существу.

И это постигается через символы, через образы. Недаром Гегель говорил, что наш Символ веры изложен не в умо-зрительной, не в теоретической, не в отвлеченной форме. Света от Света, Бога истинна от Бога истинна, рожденна, несотворенна, единосущна Отцу. В чем заключается этот образ? Когда горит огонь и мы зажигаем от него другой огонь, то первый не убывает, и оба они принадлежат одному огню. Вот что означает Света от Света. Оба огня, оба костра, когда один зажжен от другого, представляют собой одну огненную Божественную природу. Точно так же рожденное в недрах Божественного Бытия Слово принадлежит природе Бога. Это очень трудно было вместить людям. И на протяжении нескольких столетий возникали учения, которые пытались это как-то изменить. Долгая борьба, которая велась вокруг Вселенских Соборов, показывает, насколько это действительно трудно вмещалось людьми.

Что же не вмещалось? Не вмещалась и вторая тайна Христа: что в Нем не только Божественное начало, но и человеческое. Вот последовательно идущие отступления от христианской веры. Арианство. I Вселенский Собор был созван в 325 г. в борьбе с александрийским учителем Арием, который говорил, что Логос когда-то не существовал. Потом возникает учение о том, что Христос был человеком, на которого просто сошел Дух Божий. Тем самым Бог и человек разделяются во Христе. Так думали люди, которые группировались вокруг константинопольского патриарха Нестория. (Впрочем, сам Несторий, может быть, не очень был в этом повинен.)