Рекс не знал, что делать. Если экспедиция на Крэсту чуть не убила Регину, то уж переход на Нери, вне всякого сомнения, доведет это дело до конца.

Венера спокойно взяла у Регины из рук карточку и отдала ей свою.

– Я возьму Нери, – сказала она.

Последовало длинное молчание.

– Мне надо подумать, – осторожно проговорила Регина, – и решить, могу ли я на это согласиться.

Она вышла из комнаты, а потом спустилась по ступенькам, ведущим в дом.

Венера вопросительно взглянула на Рекса.

– Нет, я не пойду за ней, – сказал он. – Сейчас ей никто не нужен. А далеко она не пойдет.

– Путешествие на Нери убьет ее. Почему ты позволил ей тянуть жребий?

– Я считал, что иначе она не согласится войти в одни из трех Ворот – она может сделать только, испытав судьбу наравне с нами. Ты же должна понимать, что она чувствует.

Венера кивнула.

– А теперь, – продолжал Рекс, – я думаю, что, может быть, был не прав. Я знаю Регину. Она вполне может решить отправиться на Нери, раз уж ей выпал такой жребий. Или никуда.

Венера, грустно улыбаясь, снова кивнула.

– Она тебе нравится, словно сделав для себя неожиданное открытие, сказал Рекс.

– Конечно! – Венера было удивлена словами Рекса.

– Ну, нельзя сказать, чтобы она была уж очень дружелюбна с тобой.

– В данных обстоятельствах, – рассмеявшись, ответила Венера, – она могла бы вести себя гораздо хуже, и я бы ее поняла и не стала осуждать.

– Венера, – задумчиво проговорил Рекс глядя на свою собеседницу, – кто ты?

Венера в ответ лишь снова вопросительно на него взглянула.

– Может быть, – предположил Рекс, – ты глава Секции К? Или, по крайней мере, руководитель этого маленького эксперимента?

Венера, улыбаясь, покачала головой.

– Я особенная только в том смысле, в каком вы с Региной являетесь особенными. Меня можно считать своего рода якорем – это я признаю, но я не царевна-лебедь. В отличие от Регины.

– А она сейчас обдумывает…

Неожиданно он вскочил на ноги.

– Она не пойдет сейчас прямо к Воротам на Нери…

– Я знаю, что она чувствует, – покачав головой, сказала Венера, – но я не знаю, о чем она думает.

После долгого молчания Венера проговорила:

– Она на распутье, Рекс.

– Между чем и чем она выбирает? Между жизнью и смертью? Она думает о самоубийстве?

– Двадцатники не кончают жизнь самоубийством. Но Двадцатник, как высокоорганизованное существо, может сознательно и целенаправленно выбрать путь, который приведет к смерти – если он считает, что это необходимо и правильно. Да, Регина выбирает между жизнью и смертью.

– Она пытается принять решение по поводу Ворот на Нери?

– Не знаю. Но я думаю, речь идет о гораздо более важных вещах, чем Нери.

Регина всего лишь во второй раз после своего пробуждения пыталась разобраться в себе – против собственного желания.

Почему она так отчаянно возражала против простого и очень логичного плана, предложенного Венерой и заключавшегося в том, чтобы посмотреть на оставшиеся три мира, а потом вернуться на Чатер и там дождаться корабля с Земли?

Почему она вообще была против любого плана действий, и хотела лишь одного – остаться в Чистилище и спокойно, без проблем жить там вместе с Рексом, а если уж так надо, то и с Венерой.

Существовала одна проблема, которую она никогда не обсуждала с Рексом, но которая имела серьезное значение.

Она не могла забеременеть.

Жизнь в Чистилище с ее точки зрения будет иметь смысл, если у них с Рексом будут дети. Возможно (она признавала это, хотя эта идея ей совсем не нравилась), Венера тоже должна была иметь детей от Рекса. В любом случае дети должны были быть. И тогда Чистилище, каким бы он ни был, станет живым миром.

Но она не могла забеременеть. Постепенно она убедила себя в том, что «должна» родить ребенка. Будущее Чистилища и людей, живущих в нем, зависит от очень простой вещи, которая происходит с любой замужней женщиной, даже тогда, когда она этого не хочет. Она изо всех сил пыталась забеременеть, особенно после того, как к ним присоединилась Венера – однако, ничего не происходило.

Регина задавала себе вопрос – возможно, ей не было позволено иметь детей, потому что ее беременность каким-нибудь образом может повлиять на выполнение планов, связанных с Чистилищем?

Естественно, Ворота были предназначены для исследования.

Рекс, который был с эмоциональной точки зрения совсем не сложным человеком, мог бы понять, что в то время как он настойчиво пытался убедить ее в необходимости изучения Ворот, она пыталась разрешить более сложный вопрос – должны ли они делать то, что от них ожидают, или нет.

Но было еще что-то, кроме ее возражений против плана Венеры, кроме недоверия к Воротам, ее безуспешных попыток забеременеть, ее нежелания согласиться с очевидными доводами.

Что-то в самой глубине ее сознания, не подчиняющееся никаким доводам рассудка, говорило «нет», «НЕТ», НЕТ! А что если это было на чисто эмоциональном уровне?

Становилось ли оно в этом случае несущественным?

Рекс даже не мог знать, что в двух милях от дома ручей огибает скалу и там образуется небольшой бассейн; он понятия не имел, пока она ему это не сказала, что на юго-востоке произошел небольшой оползень и поэтому животные вынуждены были перебраться западнее в поисках воды и пастбищ. Разве Рекс, который так мало знает и может, обладает божественным правом говорить, что ее чувства неправильны или, наоборот, правильны?

Может ли она предвидеть будущее? Регина этого не знала.

И все же все вопросы складывались в ее сознании в единую картину. Венера, обладавшая даром видеть, которого Рекс был лишен, была его союзницей. Венера ничего не значила для Рекса и не должна стать для него чем-то большим, чем просто красивая женщина. Если Регина станет символом, мученицей, эти двое, которые физически сильнее ее, а может быть, еще и умнее, все равно не прекратят своих исследований.

А ведь она любит Рекса.

Регине не удалось ответить почти ни на один вопрос из тех, что она задавала себе, но она все равно повернулась и вошла в дом.