Ну, вполне разумно предположить, что она сделала тоже самое, что и он. Ею двигал инстинкт, или ее поведение было результатом постгипнотического внушения, или еще чего-нибудь в таком же роде. Она ведь вполне могла выбраться из дома и отправиться бродить по Чистилищу, точно так же, как и он. У него не было ни малейших сомнений, что Она не вернулась в дом – слишком уж пустой и нежилой у него был вид. И, несмотря на то, что он старался вести себя очень осторожно, когда осматривал дом, следы его пребывания здесь можно было заметить. Если, конечно, их было кому замечать. Он сам не заметил ничего такого, что говорило бы о том, что до него в доме кто-то уже побывал.

Возможно, Она, так же, как и он, не заметила дома и, оказавшись более практичной, решила сосредоточить все свои силы на разведении огня. А может быть, Она просто заблудилась. Или – и этого он боялся больше всего – Она впала в отчаянье.

Женщины совсем не похожи на мужчин. Они часто бывают способны на горазда большее, чем мужчины, но ведь они же и многого не могут. Мужчина, поняв, что он остался один, как Робинзон Крузо, будет продолжать жить. Женщина же, оказавшись в подобной ситуации, может решить, что она не хочет жить.

Он снова прошел по дому, и увидел гораздо больше, чем в первый раз, но ничего такого, что помогло бы ему решить загадку, которая его так занимала.

И вдруг он сообразил. Если здесь еще никто не побывал, то был ли он сам в доме раньше? Предположим, Она нашла дом до того, как он вернулся… тогда еще ничто не указывало на его существование. В таком случае возникает вопрос: вышел ли он сам из дома?

Заставив себя успокоиться и еще раз обдумать ситуацию, он пришел к выводу, что его первые предположения все-таки были верными. Он очнулся в доме, но не совсем пришел в себя, и, покинув дом, выбрался наружу. Иначе, почему дверь так беззаботно была оставлена открытой? Даже учитывая тот факт, что ее охранял барьер? Тогда, в каком месте этого громадного дома он мог очутиться? В одной из этих безупречных постелей? На чистом, словно отполированном полу?

На первом этаже он заглянул в двери, мимо которых прошел раньше. И, в конце концов нашел то, что искал. Каменные ступени вели вниз, в подвал. И хотя тут было холодно и пусто по сравнению со всем остальным домом, как только он открыл дверь, тут же загорелся свет.

Он спустился по ступенькам. В голове у него зашевелились какие-то неясные воспоминания: он вполне мог взобраться вверх по этим ступеням, открыть дверь и доползти до выхода из дома. Он не мог вспомнить, как проделал все это, но его предположения показались вполне правдоподобными и вполне укладывались в схему.

В небольшом подвале было три предмета. Они располагались рядом друг с другом на одинаковых каменных подставках.

Это были саркофаги.

Эти странноватые гробы были накрыты медными крышками – он успел заметить их еще находясь на лестнице. Вот только в том месте, где должна была быть голова, находились стеклянные пластины – таких он не видел ни на одном гробу.

Он осторожно подошел к первому из них – ему совсем не хотелось нарушать покоя мертвых. На медной крышке было написано: Рекс. Сквозь стекло он увидел, что гроб пуст.

Бессознательно он дотронулся до крышки и понял, что легко может ее открыть.

Внутри и в самом деле никого не было. Значит, у него есть имя. Он – Рекс.

Он подошел к следующему гробу, ни секунды не сомневаясь в том, что написано на его крышке – Регина. А через мгновение он уже разглядывал ее через стеклянную пластину.

Это была Она. Так в детских книжках рисуют Спящую Красавицу, и он протянул руку, чтобы поднять крышку и, поцеловав, разбудить. Но крышка не сдвигалась с места.

Регина была хорошенькой блондинкой – маленькая головка, тонкие черты лица, наверное, она была совсем миниатюрной, стройной и очень женственной. Благодаря тому, что она была такой крошечной, он увидел ее обнаженные плечи, которые показались ему весьма соблазнительными. У нее были золотистые волосы и, насколько он мог разглядеть, безупречная кожа.

Регина. Она. И очень даже привлекательная.

Подумав это, он тут же вспомнил про третий гроб и его охватило любопытство. Что может там находиться? Ребенок?

Собака?

Он подошел и заглянул внутрь.

И у него перехватило дыхание.

Регина была хорошенькой, более того, наиболее симпатичной из всех встреченных им когда-либо девушек – самая соблазнительная, привлекательная и желанная из всех крошечных блондинок, с которыми он был знаком. Но сейчас он смотрел на очень красивую женщину.

На медной табличке было выгравировано: «Венера».

Он стоял между двумя саркофагами и ничего не понимал. Он мечтал о женщине с такой страстной тоской, какую в состоянии понять лишь пария. Правда, по тому, как здесь все было устроено, он понимал, что должна быть Она…

Но почему их было две?

Он не должен пытаться открыть крышки гробов – это ему было ясно. Его собственная открывалась изнутри, женщины сделают то же самое, если им, вообще, суждено проснуться.

Этикетки на крышках, а не имена. Он спокойно отнесся к надписям Рекс и Регина. Он был готов стать правителем этого мира и называть свою супругу Регина. Она должна была быть его супругой – их объединяли этикетки на крышках гробов, или хранилищ, в которых они находились.

А как же тогда Венера? Она была красива и соблазнительна, и вполне могла бы сыграть роль богини любви. Но почему богиня любви должна была находиться здесь, где есть один мужчина и одна женщина, и живут они в единственном доме, имеющемся в этом маленьком мире? Прекрасная, темноволосая женщина была не только крупнее Регины, она явно было старше – на вид ей можно было дать лет двадцать пять, в то время, как Регине – около девятнадцати. Его собственный возраст, очевидно, находился где-то между этими двумя числами. Все указывало на то, что Венера предназначалась не для него. В таком случае для кого же?

Она была создана для любви. Такая женщина вполне может оказаться развращенной, или, наоборот, сберегать себя для одного единственного мужчины, но с первого взгляда было ясно, что она не является убежденной противницей мирских утех.