Что бы ни означал этот ритуал (отметим, что в Англии его не было), но, лишившись своего смысла, он, существуя и поныне, донес нам все то, что сохранилось от духа и самого института рыцарства. Он превратился в ритуал поцелуя при вручении награды и прикосновения плоской стороны клинка к плечу посвящаемого в современных, лишенных выразительности церемониях вручения почетных орденов.

Одновременно с тем, как «colée» вошло в церемониал рыцарского посвящения, в этом обряде уже начали весьма заметно проявляться черты, свидетельствовавшие о том, что он является неким христианским ритуалом. Тогда почти в одно и то же время сопутствовать процедуре стали два жеста: благословление меча и возложение его на алтарь. Второе, кажется, было более специфическим ритуалом при вступлении в рыцарство, нежели благословление оружия, к которому мог прибегнуть любой воин во времена, когда всякую вещь (дом, урожай, даже лошадей и свору собак) охотно благословляли. Что же касается смысла этих обязательных процедур, то он очевиден: рыцарь имел право использовать данное оружие только для христианского дела.

Несколько позднее (можно предположить, что около XI в.) христианизацию и сакрализацию церемониала вступления в рыцарство дополнит причащение рыцаря, происходившее перед вручением оружия. Но лишь к XII в. этот ритуал обрел свою законченную форму. Рассмотрим же его.

Как правило, церемониал посвящения в рыцари состоял из четырех частей:

1. Исповедь и ночное бдение над оружием.

2. Причащение.

3. Вручение оружия и жест «colée».

4. Празднество.

1. Поздно вечером накануне дня, назначенного для посвящения, молодой оруженосец исповедовался и проводил ночь, молясь в церкви или часовне. На алтаре находился его будущий меч. Это было бдение над оружием. Эту ночь он иногда проводил в обществе других кандидатов в рыцари, ибо процедура посвящения очень часто представляла собой настоящий массовый «выпуск учеников». Иногда, в зависимости от оруженосцев, бдение слегка утрачивало религиозный характер. В таком случае она становилась продолжительной вечеринкой, проводимой среди веселых товарищей, весьма близкой к той, которая сегодня объединила бы новобранцев, готовых присоединиться к своему полку, или в мирное время напоминала последний вечер выпускников военного училища Сен-Сир перед их распределением по гарнизонам.

2. Утром оруженосца причащали телом Христовым, акт чрезвычайной важности во время, когда причастия были весьма редкими (из уважения к святым дарам Людовик Святой, например, причащался не более двух или трех раз в год и только после длительной подготовки).

3. На главном дворе замка на площади перед крыльцом резиденции сеньора, рядом с построенным войском, оруженосец представал перед человеком, который должен был посвятить его в рыцари. Священник благословлял меч. Посвящающий застегивал на поясе нового рыцаря перевязь с мечом, а затем надевал на его ноги шпоры, которые у наиболее состоятельных были золотыми. Помощники, или вторые «крестные», завершали облачение рыцаря, надев на него кольчугу и шлем, а на шею ему вешали щит. Во время того, как оруженосец получал рыцарское вооружение, он по настоянию священника или человека, проводившего церемонию, клялся уважать законы рыцарства и произносил какую-нибудь молитву вроде той, что мы находим в церемониале, датированном 1293–1295 гг., у епископа Гильома Дюрана, которую Марк Блок прекрасно перевел и прокомментировал: «О, пресвятой Господь, Отец всемогущий, Ты позволил на земле использовать меч, чтобы обуздать злобу дурных людей и отстоять справедливость, для защиты народа пожелал создать орден рыцарства, склонив его сердце к добру; сделай же так, чтобы Твой слуга, находящийся здесь, не применял никогда этот или иной меч с целью нанести несправедливую обиду человеку, но чтобы он всегда служил для защиты справедливости и права».

После завершения размеренной процедуры снаряжения и произнесения благочестивой молитвы проводящий церемонию ударял посвящаемого в основание шеи кулаком или ладонью, окончательно превращая оруженосца в рыцаря, который отныне мог гордиться своими новыми правами и должен был подчиняться всем рыцарским обязанностям.

4. За церемонией посвящения, особенно когда она совершалась над всем выпуском питомцев, следовали празднества, которые могли продлиться несколько дней. Они начинались сразу же по окончании посвящения с демонстрации ловкости новых рыцарей. Новопосвященный доказывал свою ловкость, одним прыжком вскочив на своего коня, стараясь не коснуться ногой стремени (что являлось настоящим достижением, учитывая тяжесть оборонительного и наступательного вооружения), получив ясеневое копье с наконечником из стали, сражаясь с квинтинами — так называли насаженные на столб, покрытые крепким щитом чучела, внешне напоминавшие воинов. Настоящим искусством в этой забаве было пронзить чучело копьем с первого удара. Иногда квинтины насаживались на ось. Они свободно вращались вокруг своей оси, обе их руки заканчивались тяжелыми дубинками, и если удар не поражал их щит в самую середину, то неудачник получал по затылку или спине сильнейший удар, который иногда калечил его или же часто, к его стыду, выбивал из седла.

Вслед за этими первыми упражнениями новоиспеченных рыцарей начинался турнир, сопровождаемый обильным пиршеством и трюками акробатов. Поздно ночью собравшиеся долго и стрепетом слушали песни о деяниях.

б) Посвящающий и посвящаемый в рыцари

Кто мог проводить церемонию посвящения оруженосца в рыцари? Мы уже сказали: любой рыцарь был вправе возвести оруженосца в рыцарское звание. Такое правило, хотя с ним боролись власти, просуществует дольше, чем само рыцарство. Однако оно будет ограничено если не юридически, то на практике. Движимый вполне понятным стремлением питомец всегда искал себе в покровители богатого и могущественного человека. В этом стремлении есть нечто от выбора крестных для крещения в современную эпоху. Как это свойственно человеческой натуре — выбирать себе в родственники самых состоятельных и высокопоставленных персон, которые позже смогут оказать материальную поддержку своему крестнику — при этом особо не заботясь о христианской сути крещения (или посвящения в рыцари), тогда как крестный отец должен был бы оказать лишь одну относившуюся к области веры помощь, если возникла на то потребность.

Церемонии посвящения также часто являлись исключительным правом, которым обладали, конечно кроме отца посвящаемого, высокородные сеньоры. Более того, ритуал «colée» часто проходил на полях сражений, и военачальники — которые, впрочем, почти всегда были могущественными сеньорами, — часто сами проводили церемонию посвящения в рыцарство.

Выбор государей на роль посвящающего в рыцари должен был укрепить их во мнении не соглашаться с открытым доступом в рыцарские ряды: раз каждый оруженосец мечтал иметь «крестным отцом» суверена, значит, лишь одни правители могли посвящать в рыцари надлежащим образом. И хотя императорам и королям так и не удалось закрепить за собой исключительное право посвящать в рыцари (Франциск I был произведен в рыцари Байаром [6]после битвы при Мариньяно в 1515 г. — дата, которая может означать закат рыцарства), тем не менее подобная политика привела к тому, что ни один претендент не мог стать рыцарем без согласия правителя.

Мы не будем возвращаться к вопросу кто мог стать рыцарем. Он рассмотрен нами в параграфе о доступе в рыцарские ряды. Повторим лишь, что в принципе вплоть до XII в. любой христианин мужского пола в Западной Европе мог быть посвящен в рыцари, какое бы социальное положение он ни занимал, но в реальности рыцари почти всегда происходили из воинского сословия. Поэтому вспомним, что нужно делать различие между воинами, державшими участок земли (fieffés, или chasés), и простыми бойцами. Если в ордене рыцарства они занимали равное положение, то первым постепенно удастся сделать так, чтобы их потомки сохранили привилегии занимаемого ими положения (земля «облагородит» их), в то время как сыновья вторых, не владевшие землей, очень часто исчезали в неизвестности.