— Ужас что за жизнь, — поддержала Дженни. Ей, правда, еще не угрожала проблема с колледжем, но у нее тоже наболело. — Например, мой отец целыми днями читает и слушает радио. А мы вкалываем. Почему такая несправедливость?

— А кто его знает! — устало вздохнул Нейт. Он дотянулся до руки Дженни и переплел ее пальцы со своими.

Дженни почувствовала, что просто растекается по траве от счастья. По телу разлилось медовое тепло, и ее рука словно слилась с его рукой.

— Не хочешь заскочить ко мне и перекусить? — сказал Нейт и погладил большим пальцем ее ладонь.

Дженни молча кивнула. Она знала, что слов тут не надо. Нейт и так услышит ее.

Как же быстро может все перемениться в жизни. Разве еще утром она могла мечтать о том, что влюбится?

Сначала Дэн чувствовал себя чуть ли не извращенцем оттого, что собирается один в квартире Ванессы смотреть фильм Серены. Но потом он открыл старый, коричневого цвета холодильник, налил себе стакан колы, удобно расположился на диванчике Руби, включил видео и забыл обо всем на свете.

Камера сделала наезд на красные сверкающие губы Серены.

— Добро пожаловать в мой мир, — сказали губы и рассмеялись.

И потом губы «пошли». В том смысле конечно же, что пошла сама Серена. Просто камера все время держала в фокусе именно губы, отчего все остальное становилось второстепенным фоном.

— Сейчас я беру такси, — сказала Серена. — Я очень часто беру такси. И это стоит кучу денег.

Было видно, как на втором плане остановилось такси, и губы залезли на заднее сиденье.

— Сейчас мы с вами отправимся в центр Нью-Йорка, в магазин «Джеффри». Это огромный магазинище. Я еще сама не знаю, что собираюсь купить, но на месте разберемся.

Камера продолжала держать в фокусе губы. В течение всей поездки губы молчали. Играла фоновая музыка. Что-то французское 60-х годов. Кажется, Серж Гайнзбург. Через запыленное окно такси мелькал городской пейзаж.

Дэн крепко сжал в руках стакан колы. Ему достаточно было видеть лишь губы этой девушки. Он был готов грохнуться в обморок от восторга.

— Вот мы и приехали, — объявили наконец губы.

Камера проследила, как губы вышли из такси, прошли через сверкающие стеклянные двери и вошли в ярко освещенный магазин, оформленный в белых тонах.

— Вы только посмотрите, какие шикарные тряпки, — проговорили губки. Пока Серена разглядывала витрины и прилавки, губки оставались восторженно приоткрытыми. — Господи, я в раю!

Дэн полез в карман брюк за сигаретами, руки предательски дрожали. Он выкурил одну сигарету, потом другую: губы Серены продолжали путешествовать по магазину. Они остановились и поцеловали маленькую сумочку с изображением собачки. Затем Серена взяла в руки пару ангорских перчаток с обрезанными пальцами. И наконец губы обнаружили платье и уже не могли оторвать от него глаз.

— Изумительно красное-красное платье, — восторженно проговорили губы. — У меня сейчас красный сезон. Ношу все красное. Решено — отправляюсь в примерочную.

Дэн зажег третью сигарету.

Камера проследовала за губами в примерочную. Губы немножко поболтали со зрителем, пока Серена переодевалась.

— Ну и холодрыга здесь. Надеюсь, платье на меня налезет.

На долю секунды Дэн увидел, как в зеркале примерочной отразились волосы Серены, ее обнаженные плечи, шея, одно ушко, потом… снова размытый фон. Дэн уже сидел как накаленный провод.

— Опа! — сказали губы. Камера сделала медленный отъезд, и Серена предстала перед нами в роскошном платье с безумным количеством всяких завязочек. Она стояла босиком на коврике, ногти на ее ногах были выкрашены в алый цвет. — Правда, класс? — сказала Серена и стала кружиться, и подол платья расцвел, как красный цветок.

Снова пошла французская песня — наплыв в затемнение…

Дэн откинулся к спинке дивана. Он был опьянен. Сейчас, как никогда, ему хотелось оказаться рядом с Сереной. А эти ее губы… Он целовал бы и целовал их до бесконечности!

Дэн вытащил из кармана рубашки сотовый и нажал кнопку быстрого дозвона.

Серена сняла трубку после первого же гудка.

— Привет, — сказал Дэн прерывающимся от волнения голосом. Бедняга еле дышал.

— Привет. Слушай, я прошу прощения. Я совсем забыла про эту встречу. Ванесса очень разозлилась на меня?

Дэн закрыл глаза.

— Я только что посмотрел твой фильм. — Он включил на видео обратную перемотку.

На том конце провода возникла пауза. «Какая незадача», — подумала Серена.

— И что ты скажешь?

Дэн вобрал воздух:

— Я хочу сказать… — Говорить или нет? Черт! Всего три слова. Ведь он может сказать их прямо сейчас. Мог, да не получилось. — Мне понравилось.

— Правда?

— Да.

— А что думает Дженни? Она видела только отдельные куски. Мы потратили кучу пленки. Потом я и Ванесса решили оставить только планы с губами.

— Ты не пришла, и Дженни отказалась смотреть фильм без спросу, — сказал Дэн. — Видел только я один. Ванесса дала мне ключи от своей квартиры. — Глупо, что он говорит все это, но врать не хотелось.

И тут Серена вспомнила телефонный разговор с отцом Дэна. Историю со стихами. А теперь вот Дэн сидит один в доме Ванессы и смотрит ее фильм… От всего этого Серене стало как-то не по себе.

— Не могу дождаться выходных. Может, мне тоже пройти собеседование?

— Вот и отлично, — оборвала его Серена. — Встречаемся в пятницу, хорошо? На Центральном, в три.

— Хорошо, — ответил Дэн. Он не понял. Что, и это все?

— Пока, — сказала Серена и повесила трубку. Она боялась, что еще мгновение — и Дэн скажет что-нибудь такое, от чего ей будет неловко. С Дэном оказалось все сложнее, чем она предполагала.

Дэн снова включил видео. Ему захотелось еще раз просмотреть этот фильм.

Гм… Серена подсела на шопинг.

Дэн подсел на Серену…

— Никогда не бывала в таких домах, — сказала Дженни, когда они подошли к трехэтажному особняку, где жил Нейт. На оконных карнизах — зеленые ящики с геранью и плющом: он разросся каскадом по всей стене и до самой крыши. На двери — мудреные замки, сигнализация. С передней и задней стороны на крыше дома были установлены камеры слежения. Нейт набрал код на двери.

— Дом — это та же квартира, только с лестницами, — пояснил он.

— Ну да. — Дженни старалась не показывать виду, что робеет.

Они вошли в дом. Пол в фойе был из красного мрамора. В углу стоял огромный каменный лев — кто-то нахлобучил ему на голову меховую шапку. Все стены были увешаны масляными полотнами знаменитых художников. Ренуар, Сард-жент, Пикассо.

— Мои родители собирают произведения искусства, — пояснил Нейт.

И тут он заметил на боковом столике коробку в подарочной упаковке. К коробке был прикреплен конверт. Нейт подошел, разорвал конверт, достал открытку и прочитал: «Дорогому Нейту. Ты же знаешь, что я тебя люблю. Блэр Уолдорф».

— Что это? — спросила Дженни. — У тебя день рождения?

— Да нет, это так… — Нейт положил открытку обратно в конверт, подхватил коробку и засунул ее на нижнюю полку встроенного шкафа.

Его мало интересовало, что прислала Блэр. Наверняка свитер или туалетная вода. Блэр любила оказывать ему знаки внимания — особенно когда ей хотелось обратить на себя внимание. Иногда она была слишком настырной.

— Что будем есть? — спросил Нейт Дженни, приглашая ее на кухню. — Наш повар готовит отменные шоколадные пирожные. Кажется, должны еще остаться.

— Повар? — удивленно переспросила Дженни. — Ну да, конечно, повар.

На огромном мраморном разделочном столике стояла красивая жестяная коробка. Нейт открыл ее, взял одно пирожное и отправил его в рот.

— Моя мама кулинар никакой. — Да, его мама и тоста не умела приготовить. Она была француженкой, княжеских кровей, питалась исключительно из ресторанов или на банкетах. Она и в кухне-то никогда не бывала. — На, попробуй. —