Хелена встала и, стараясь, чтобы не распахнулись полы плаща и никто не увидел обычное прогулочное платье, попрощалась со всеми. Кучер шел за ней к воротам на почтительном расстоянии. Лошадей сторожил оборванный мальчишка, и кучер бросил ему медную монетку. Он открыл Хелене дверцу кареты, а оттуда выглянул Адам и втянул Хелену внутрь.

– Езжай! – крикнул он, захлопнув дверцу и опустив занавеску.

– Адам… – начала было она, но он ее прервал:

– Помолчите. Я думаю.

Обиженная Хелена умолкла и, сидя в углу, пыталась по выражению лица Адама догадаться о его мыслях, но было темно, и она ничего не разглядела. Спустя несколько минут она осмелилась спросить:

– Куда мы едем?

– Домой, разумеется.

– Можно поднять занавеску? Здесь очень душно.

Он кивнул, и она немного приподняла шторку. Уличные газовые фонари осветили внутренность кареты. Колеса стучали по булыжной мостовой, а Хелена погрузилась в воспоминания и мечты. Почему она так неистово влюбилась в Адама Дарвелла, несмотря на его репутацию сердцееда и распутника? Хелена выросла в деревне, но не была наивной девушкой – она знала, что для мужчин существуют совсем другие правила поведения, и не питала к Адаму недобрых чувств. Его прошлое ее не волновало, она хотела стать его будущим. Прикосновения Адама поразительным образом действовали на нее. Неужели она в сущности своей не лучше распутной женщины? Ее никогда никто не целовал, а его губы породили в ней трепетное желание, не оставляя и следа от девичьей скромности. Когда же ее целовал Дэниел – а он очень хорош собой, – она не испытывала ничего, кроме отвращения и стыда. С Адамом ей не было стыдно, и она не чувствовала, что поступает дурно.

– Мне кажется, я нашел выход из ваших бед, – медленно произнес Адам.

– Какой выход? – с нетерпением спросила Хелена.

– Я пока не совсем уверен… но если у меня что-нибудь получится, то вы об этом сразу узнаете.

Карета остановилась, и кучер, нагнувшись с козел, тихо сказал:

– Брук-стрит, милорд.

Адам оглядел пустую улицу и темные окна дома.

– Дайте мне ключ.

– Ключ? – недоуменно переспросила Хелена. – У меня нет ключа.

– А как же вы собираетесь войти в дом? Или ваша горничная оставила незапертой садовую калитку?

– Нет… Ох, Адам, я так торопилась, что не подумала о том, как буду возвращаться.

Он не мог скрыть своего раздражения.

– Что же вы теперь собираетесь делать, Хелена?

– Я… могу спрятаться около погреба с углем, пока не рассветет, и слуги не откроют двери. Тогда я незаметно пройду через кухню…

– Вы что, полагаете, что я оставлю вас здесь?

– Порция! – осенило Хелену. – Отвезите меня к Порции!

– Понятно, – насмешливо ответил Адам. – Мы без приглашения приезжаем к ней в три часа утра, не зная, дома ли хозяева. И слугам это, конечно, не покажется странным – ведь вас сопровождает один из самых известных повес Лондона. Замечательно! Завтра об этом станут сплетничать во всех клубах.

Хелена не ожидала от него такой жестокости.

– Адам? Почему вы на меня сердитесь?

– Потому, мэм, что от вас исходят постоянные неприятности, начиная с того момента, как я вытащил вас из воды. – Он высунулся из окна и крикнул: – Домой, Роберт!

Хелена не удержалась от рыданий.

– Хватит хныкать! Слезами горю не поможешь, – резко сказал Адам.

– Я не хнычу! – сердито отозвалась она. – Но я не могу ехать к вам домой!

Адам смерил ее суровым взглядом.

– Это единственное место в Лондоне, где слуги не выкажут любопытства при виде появившейся ночью женщины, одетой в плащ с капюшоном.

Тем временем они подъехали к парадной двери.

Адам бросил взгляд на площадь, желая убедиться в том, что там никого нет, взял Хелену за руку и бесцеремонно вывел ее из кареты.

– Натяните капюшон.

Он открыл дверь ключом, и тут же из-за суконной занавески под лестницей появился дворецкий.

– Спасибо, Огли, ты можешь ложиться спать.

– Спокойной ночи, милорд, – невозмутимо ответил тот и, хотя в вошедшей женщине узнал ту, которая приходила сюда несколько раньше, сделал вид, что вообще никого не заметил, кроме его светлости.

Покрасневшая Хелена не возражала, когда Адам взял ее под руку и повел по лестнице наверх.

На третьем этаже он отворил дверь, и она очутилась в комнате с огромной кроватью под дамасковым пологом на четырех столбиках. На туалетном столике стоял канделябр с горящими свечами, а на другом столе – графин с вином и бокал. Кровать была приготовлена ко сну и манила к себе.

Хелена повернулась к Адаму.

– Я не могу здесь оставаться – это же ваша спальня!

Глядя на ее широко раскрытые от страха глаза и дрожащий рот, он мягко произнес, развязывая тесемки на ее плаще:

– Хелена, вы так сильно меня боитесь?

Сердце у Хелены стучало подобно барабану, а в ушах пульсировала кровь. От усталости, волнения… и неимоверного желания быть с ним у нее кружилась голова, но, когда Адам заключил в ладони ее лицо, она отшатнулась, боясь, что будет не в силах скрыть свои чувства, и уставилась на огонь в камине.

– Вам нет нужды избегать меня, мэм. Достаточно сказать “нет”. Я не Дэниел Брукс. – Голос Адама прозвучал холодно, и она поняла, что обидела его. – Я лягу спать в гардеробной.

Дверь за ним захлопнулась. Хелена с трудом отошла от камина. Ноги, словно налитые свинцом, еле двигались. Задув свечу, она расстегнула пуговицы на платье, и оно упало на пол. Хелена улеглась на крахмальные простыни и до подбородка укрылась одеялом.

Дрова в камине источали приятный аромат яблоневого дерева, а знакомый терпкий запах одеколона напоминал о том, что эта комната принадлежит мужчине.

Хелене казалось, что она не уснет, но, ед-ва положив голову на подушку, она закрыла глаза и погрузилась в тревожный сон.

Вначале ей приснился Адам: их первый поцелуй на “Лунной паутине”, когда она неумело подставила ему губы; вкус соли на его коже и то волнующее ощущение своей беспомощности в его сильных руках; вот он прижимает ее к койке в каюте, и она слышит, как бьется его сердце.

Теперь ей снился Воксхолл-гарденз: ее снова целует Адам, а у нее нет сил сопротивляться. Но вдруг вместо кустов живой изгороди перед глазами появился красный дамасковый полог, блестевший от отсветов огня в камине. Она находилась в спальне Адама, но еще окончательно не проснулась.

Хелене показалось, что кровать осела под чьей-то тяжестью. Она повернулась на бок и… очутилась около горячей обнаженной груди. Легкое, словно крылья бабочки, прикосновение губ к шее доставило ей никогда доселе не испытанное наслаждение. А губы уже касались выпуклостей груди.

Она с готовностью изогнулась, когда требовательный язык начал ласкать набухшие соски сквозь тонкую рубашку. Лишь прозрачная ткань отделяла Хелену от напрягшегося мужского тела, прижимавшего ее к кровати. Она уткнулась лицом в волосы Адама, запустив пальцы в пряди. Глаза у нее были закрыты – ведь она спала! – но она сразу нашла приоткрытыми губами его рот и прильнула к нему.

Одной ладонью он держал ее за затылок, другая медленно гладила ее живот и затем переместилась ниже оборок рубашки, на гладкие бедра. Хелена затрепетала, а он нежными, но решительными движениями начал раздвигать ей ноги. В этом чудесном сне она не ощущала стыда, а наоборот – интуитивно повиновалась требованиям мужской плоти.

С улицы раздался крик, нарушивший утреннюю тишину: “Шесть часов! Все в порядке! ” В камине треснуло полено и развалилось, разбрасывая сноп искр. Хелена открыла глаза. В неясном свете, проникающем в комнату, она увидела перед собой глаза Адама. Дрожа от прилива чувственности, она лежала, прижавшись к его обнаженному телу.

Хелена вскрикнула и поскорее отодвинулась, едва не упав с кровати. Значит, это был не сон! Она натянула на себя простыню. Несколько секунд они молча смотрели друг на друга, затем Адам сел, откинувшись на подушки, и прикрылся одеялом.

Хелена залилась краской, но отвести от него глаз не могла.